Выпуск № 10 (227) | 1957 - страница 43

Оба автора — и Л. Столович, и В. Ванслов — считают, что их теория приложима ко всем областям действительности. В их работах сплошь и рядом встречаются выражения: «эстетические качества действительности», «действительность в ее эстетических свойствах» и т. п. Но ведь действительность, как всем известно, — это природа и человеческое общество во всем их многообразии. Получается, следовательно, что эстетические качества присущи в первую очередь самой природе, что они естественны, материальны (физические, химические, биологические и т. д.).

Правда, в ряде мест своих работ Л. Столович и В. Ванслов оговаривают, что «эстетические качества» вовсе не являются чем-то материальным, вещественным. Но что означают все их уверения, если они сами объявили эстетические качества «качествами действительности» (а значит и природы). Л. Столович прямо утверждает, что области действительности «присущи эстетические свойства, так же как они присущи, например, явлениям природы» («Вопросы философии» № 4 за 1956 г., стр. 79). На стр. 324 книги «Содержание и форма в искусстве» В. Ванслов заявляет, что «эстетическое качество явления основано на противоречии, подобно тому, как на противоречии основаны, например, нормальное функционирование живого организма (ассимиляция и диссимиляция), пространственные отношения (верх — низ, правое — левое) или взаимодействие электрических полюсов (положительного и отрицательного) и т. п.» Подобные же утверждения заключены на стр. 60, 62, 186, 197 той же книги. В работе того же автора «Проблема прекрасного» мы встречаемся со следующим положением: «Эстетические качества принадлежат явлениям самой действительности (значит природе и обществу, — П. Т.), объективно существующей вне и независимо от восприятия ее человеком...» (стр. 26).

В своей статье Л. Генина правильно отметила упрощенно-материалистический характер «теории эстетических качеств», указав, что стремление установить «эстетические качества» в природе равносильно признанию в ней каких-то загадочных необъяснимых сторон, которые ни одна наука о материи и ее движении никогда не изучала и изучать не может, так как «эстетические качества» по самому своему существу являются качествами прежде всего духовными (хотя и выражающимися в искусстве материальными средствами). Объявляя эти качества явлениями материального, природного порядка, авторы «теории» скатываются к упрощенчеству, присущему еще домарксовому материализму в эстетике.

Уместно напомнить, что подобную точку зрения критиковали еще русские революционные демократы (противореча самим себе, с этой критикой соглашаются и Л. Столович и В. Ванслов). Так, Н. Г. Чернышевский, возражая английскому философу Борку, сводившему эстетические явления к природным, естественным качествам, упрекал его в том, что он «понимает прекрасное и возвышенное прямо за качества самих тел, производящих на нас такие впечатления; качества эти будто бы действуют на нервы...» (Н. Г. Чернышевский. «Избранные философские сочинения», т. I, стр. 223).

Следуя за Чернышевским и развивая его мысли, опираясь на принципы диалектического и исторического материализма, мы должны признать, что в природе имеются только предметы и явления, обладающие определенными физическими, химическими и т. д., но отнюдь не общественными, духовными качествами. Все качества и свойства природы прекрасны, безобразны, возвышенны или низменны в том смысле, что в них имеются объективные предпосылки, условия для наших чувств и оценок прекрасного, безобразного и т. п., но эти эстетические категории выражают не вещественные свойства предметов и явлений, а общественно-исторические, эстетические человеческие оценки их. И в этом нет ничего субъективистского, так как оценки прекрасного, безобразного, возвышенного зависят не от личного произвола того или иного субъекта, а, во-первых, от объективного существования в самой действительности таких явлений, которые возбуждают в человеке соответствующие чувства и переживания, а, во-вторых, от объективного хода исторического развития человечества, накладывающего свою печать и на личные оценки.

Совершенны ли явления природы, красивы ли, пропорциональны ли они — эти

вопросы имеют прежде всего общественно-исторический смысл, выработанный человеком в ходе его исторической практики. Пение соловья прекрасно потому, что в самой объективной реальности имеются для этого определенные основания, но оценку, как именно прекрасного, это явление получает в чувстве, в восприятии человека. Оно существует в качестве специфически эстетического явления главным образом в результате определенной оценки его человеком, поднявшимся в своем развитии до способности верно судить о явлениях природы с эстетической точки зрения. То же можно сказать и об иных, «неэстетичных» звуковых явлениях природы (ослиный рев, кваканье лягушек и пр.). Безобразное в этих явлениях, основы которого существуют в самой объективной реальности, также относится в основном к области человеческого отношения к ним.

Без человеческого общества в природе существуют объективные предпосылки красоты, но не существует ни красоты, ни безобразия, так же как без общества нет по существу ни добра, ни зла. В. И. Ленин отмечал, что мудрость, добро и красота «существуют лишь как свойства людей» (В. И. Ленин. «Философские тетради», 1947, стр. 48).

Как учит марксистско-ленинская эстетика, подлинно эстетическое неразрывно связано с этическим; оно невозможно без последнего. Мы не можем говорить, например, о прекрасном, не говоря вместе с тем об определенном его этическом, политическом, идейном содержании, которое всегда является человеческим и иным быть не может. Поэтому говорить об эстетическом, неотрывном от этического, в природе — это значит либо признавать существование в ней этических, идейных качеств, что абсолютно несовместимо не только с наукой, но и с простым здравым смыслом, либо считать, что эстетическое — это нечто, лишенное всякого общественного содержания, т. е. некая чистая, пустая форма, что прямой дорогой ведет к формализму и голому эстетству.

На деле же «эстетические качества» имеют отношение в основном к человеческому обществу и человеку, его мировоззрению и действиям, поступкам, и чувствам, обусловленным определенными конкретно-историческими условиями его существования и развития. Они имеют отношение к природе, только в смысле существования в ней определенных материальных предпосылок эстетического и ничуть не больше, так как в ней нет духовного, человеческого начала. Отрицать это — значит либо сводить эстетические качества к физическим, химическим и прочим естественным качествам (упрощенный материализм), либо обожествлять их, рассматривать их как порождение некоего духа, существующего и развивающегося в природе до человека и всего живого (объективный идеализм). В высказываниях Л. Столовича и В. Ванслова по этому вопросу, отличающихся большой непоследовательностью, имеются элементы как первого, так и второго.

Сказанное не означает того, что у Л. Столовича и В. Ванслова нет попыток отмежеваться от упрощенного материализма в понимании эстетических качеств в природе, нет подхода к правильному пониманию общественной сущности того, что они обозначают понятием «эстетических качеств». В ряде мест книг В. Ванслова «Содержание и форма в искусстве» и «Проблема прекрасного» говорится об общественном значении эстетических качеств. Однако все эти рассуждения, как нам представляется, непоследовательны и не только не разъясняют существа вопроса, но в еще большей мере его запутывают.

*

В. Ванслов как будто стремится исходить из учения К. Маркса и Ф. Энгельса о значении труда, общественно-исторической практики в преобразовании мира, в развитии человеческого общества. Но попытка механического применения гениального учения Маркса и Энгельса о миропреобразующей деятельности человека — к эстетической области не приводит к успеху. Никакого самостоятельного анализа своеобразия эстетической деятельности человека в книгах В. Ванслова мы не встретим. Он лишь многократно повторяет мысль о том, что «эстетические качества явлений дей-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка