проявляется переменность функций. Если, скажем, в аккорде соль — фа — ля — до — ми в до мажоре соединяются элементы доминанты, субдоминанты и тоники, то почему вторичные, второстепенные, функциональные элементы аккорда должны обладать так же переменным значением?

Во-вторых, надо доказать, что из так называемых полифункциональных комбинаций вырастает система политональности. На какие факты истории музыки опирается здесь С. Скребков? Во всяком случае, пример из «Мимолетностей» Прокофьева этого не подтверждает.

В-третьих, позволительно спросить С. Скребкова: а что же такое полифункциональность? Ведь существует же мнение о бифункциональности доминантсептаккорда, в котором смешивается доминанта (например, в до мажоре, соль — си — ре) и субдоминанта (фа). Но ведь ре не только доминантовый звук, но и субдоминантовый также; наконец, самый бас (соль) является и тоническим звуком.

Как видим, применяя еще непроясненное в должной мере понятие полифункциональности, легко притти к фактическому сомнению в полноценности доминантовой функции доминантсептаккорда. Очевидно, что этот аккорд пришлось бы тогда переименовать. Если еще недостаточно разработанной является мысль о бифункциональности, то тем более это относится к полифункциональности. Пока что на этом понятии далеко не уедешь. Во всяком случае, с такого рода «компасом» трудно обеспечить, говоря словами С. Скребкова, «успешное научное плавание по океану современных гармоний» (стр. 75).

На этом можно бы заключить.

Однако нельзя не сказать об объективном, конечно, невольном для автора, вреде, который наносит статья С. Скребкова. Ориентируя композиторов и музыковедов, нашу музыкальную общественность на политональность, видя в ней один из признаков современной передовой гармонии, С. Скребков тянет нас назад к безрадостному вчерашнему дню. Ведь атональная и политональная система — это же действительно набившие оскомину «заповеди» декаданса в музыке.

Объективная вредность статьи С. Скребкова в том, что в глазах менее искушенных читателей, она, возможно, будет иметь соблазнительный внешний вид смелости, независимости, «левизны» и вообще, можно сказать, передовитости суждений. Но внешность обманчива. И мы попытались показать это.

*

Ответ В. Беркову

С. СКРЕБКОВ

Ответ на небольшую критическую рецензию по необходимости должен быть кратким. Однако трудно быть кратким, когда рецензия содержит в себе множество ошибок самого различного типа. И все же я вынужден ограничиться только главными вопросами, оставляя на научной совести В. Беркова остальное.

С критическими замечаниями В. Беркова нельзя согласиться по следующим причинам.

1. В. Берков исходит из априорного утверждения, что политональность, якобы, принципиально невозможна в реалистической музыке и что те очевидные примеры политональности в произведениях Прокофьева и Шостаковича, которые я привожу в статье, якобы вовсе не являются политональными. Политональность, по мнению В. Беркова, всегда какофонична, а если музыка не какофонична, то значит она не политональна.

В пользу этой однобокой концепции политональности В. Берков не приводит доводов — он ее просто декларирует как аксиому.

Однако эта концепция неверна — она обходит молчанием принципиальный вопрос (видимо, не замеченный В. Берковым в моей статье) — о гармоническом единстве политональных сочетаний. Для В. Беркова сочетание даже двух тональностей в одновременности представляется неизбежно дисгармоничным; гармоническое благозвучие и единство, по мысли В. Беркова, возможно только в одной тональности. Но практика музыкального искусства опровергает этот пессимистический взгляд на политональность. Практика показывает, что вполне возможно тональное «многообразие в единстве».

Примером является отрывок из Второй сонаты Д. Шостаковича, приведенный в моей статье (на стр. 81). В нижних голосах изложена тема главной партии в си миноре, а в верхних — тема побочной партии в лидийском ми бемоль мажоре.

Когда мы слушаем каждую из этих тем отдельно (в экспозиции Сонаты), то даже у В. Беркова не возникает сомнений, что в одном случае наличествует тональность си минор, а в другом — ми бемоль мажор.

Что же получается, когда эти две темы начинают звучать одновременно? По мнению В. Беркова, тональность ми бемоль мажор бесследно исчезает и остается си минор с альтерациями. На мой же слух (как и на слух многих музыкантов) ми бемоль мажор не исчезает, но становится в подчиненное положение к си минору. Почему в «подчиненное»? Потому, что си-минорная тема помещена в нижние (гармонически опорные) голоса, си минор тонально подготовлен, он является главной тональностью сонатного аллегро. Иначе говоря, в этом политональном эпизоде си минору придана основная функция, а ми бемоль мажору — переменная (подчиненная, производная).

Таков положительный пример политональности, где присутствует гармоническое единство в сочетании тональностей¹ — единство на основе ведущей роли одной из тональностей.

В «отрицательном» же примере политональности (двойной канон из «Маленькой симфонии» Д. Мийо — стр. 82) не хватает именно единства, реально ощутимого слухом гармонического единства. Здесь «вертикаль» не складывается в типические тональные созвучия, и политональность оказывается анархической, какофоничной.

Таким образом, практика показывает, что есть по меньшей мере два вида политональности, что, помимо какофонической, еще существует гармонически организованная политональность, не отрицающая классический принцип гармонического единства, а, напротив, своеобразно развивающая его, создающая тональное «многообразие в единстве». То же можно сказать и о полифункциональности.

Для В. Беркова же существует только «или — или»: или многообразие, или единство. Жизнь опровергает эту однобокость музыкально-теоретических воззрений В. Беркова.

2. Столь же однобоко В. Берков трактует явление переменных функций в гармонии и поэтому не видит внутренних связей между переменными функциями и политональностью. Он доходит до категорического отрицания этих связей: «к счастью, теория переменных функций, основанная на здоровых прогрессивных традициях, по сути не имеет ничего общего с политональностью», — пишет он.

Но автор теории переменных функций Ю. Тюлин не согласен с В. Берковым. Я цитирую в своей статье мнение Ю. Тюлина по этому поводу (со стр. 136 его труда «Учение о гармонии»), который говорит, что теория переменных функций «вскрывает генезис и закономерности полифункииональных и политональных образований».

И действительно, полифункциональные и политональные сочетания служат своеобразным проявлением переменности функций.

Почему же В. Берков не видит переменных функций в этих явлениях? Потому, что он неверно представляет себе природу переменных функций в гармонии. В статье

_________

¹ Сущность этого гармонического единства, его типичность я рассматриваю в статье (на стр. 81).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Ответ В. Беркову

С. СКРЕБКОВ

Содержание