рал пьесы из «Годов странствий» (выделялись его пластичное исполнение «Sposalizio» и как бы насыщенное оркестровым звучанием прочтение трагического «II реnseroso»), Ноктюрны, Забытые вальсы. Незабываемо его певучее интонирование листовских транскрипций шубертовских песен «Мельник и ручей», «Маргарита за прялкой», «Доброй ночи». А как в иные разы играл он Сонату си минор! Свое понимание этого сочинения Игумнов передал многим ученикам. Из них наибольшей силы воздействия добился Я. Флиер.

Как-то, уже незадолго до окончания жизненного пути К. Н. поделился со мной мыслями о Рахманинове. Эго должно было послужить основой для музыкальной радиопередачи, которая так и не состоялась. Передо мной старые листки с записями высказываний К. Н. Он долго обдумывал текст, чтобы сказать самое главное о любимом композиторе.

Музыку Рахманинова он воспринимал как неотъемлемо связанную с «русской душой, русской природой, русской психологией».

«Люблю запахи земли, яркий свет солнца, непосредственную силу чувства и предпочитаю их отраженному сиянию, пряным запахам оранжереи», — говорил он и находил эти сильные чувства в сочинениях Рахманинова. Он с грустью сказал, что многие пианисты забывают о главном при исполнении пьес Рахманинова — о песенных истоках его музыки. Увлекаясь сложностью фактуры, они не умеют подчинить ее музыкальному содержанию. Стремясь подражать рахманиновскому могучему тону, пианисты не добиваются гулкости, протяженности звука и начинают форсировать либо неестественно, вычурно фразируют.

Подобно Чайковскому и Чехову, Рахманинов, по мысли К. Н., обращается к нам на правдивом, понятном языке, вызывая к жизни затаенные, глубокие переживания, и понимание его творчества дается непосредственно каждому, любящему музыку.

К. Н. вспоминал, что в молодые годы, под влиянием сильного увлечения Скрябиным и товарищеской близости с ним, он недооценивал значительности творчества Рахманинова. Но после создания Второго фортепианного концерта он стал страстным почитателем и пропагандистом рахманиновских произведений. Игумнов гордился, что первым сыграл в Советском Союзе Четвертый концерт и Рапсодию на тему Паганини.

...В тот вечер мне показалось, что К. Н. был не совсем здоров. К тому же, он сказал, что врачи не позволяют ему играть. «А ведь в чем смысл моей жизни? Играть...» Он был печален, но хранил бодрость духа. Вскоре состоялся последний в его жизни концерт. Это было 3 декабря 1947 г. в Большом зале консерватории.

К. Н. играл свои любимые сочинения — Седьмую сонату Бетховена, Сонату Чайковского, си-минорную Сонату Шопена, играл Вариации Лядова на тему Глинки, познакомил публику с неизвестным сочинением Чайковского — пьесой «Страстное признание», играл на «бис» (Экспромт Рубинштейна и до-диез-минорное «Музыкальное мгновение» Шуберта). Концерт закончился исполнением «Колыбельной» Чайковского — Пабста. Играл с большим настроением и даже многое, как казалось, с самозабвением. Публика и не подозревала, что артист тяжело болен и что звучит его лебединая песнь. 24 марта 1948 г. К. Н. Игумнова не стало.

Запись сохранила последний концерт. По радио мы слушаем в исполнении К. Н. Седьмую сонату Бетховена, вторую часть Сонаты Чайковского, его же «Страстное признание»... Пианист играл эти пьесы в вечер, ставший прощанием с его любимым искусством.

«Нежная Мелисанда и буйная Саломея»

В. Тимохин

Пятьдесят пять лет назад, в апрельские дни 1902 года, над театральным Парижем пронеслась сильнейшая буря. С той поры каждый историк музыки, говоря о премьере оперы Клода Дебюсси «Пелеас и Мелисанда», считает долгом заметить: «постановке предшествовал крупный скандал». Какие же причины вызвали этот скандал? Литературный источник? Но одноименная пьеса Мориса Метерлинка, широко известная в то время, менее всего давала повод для сенсации. Музыка? Но ее еще никто не слышал. Тем не менее у оперы Дебюсси, еще не исполненной, появились ожесточенные, непримиримые противники. И во главе их был сам... Метерлинк.

Может быть драматург возражал против музыкальной интерпретации своего сочинения на лирической сцене? Отнюдь нет. Когда Дебюсси представил свой труд в театр Opéra Comique, Метерлинк проявил живейший интерес к произведению и даже предложил на главную роль свою возлюбленную Жоржетту Леблан... Но тут возникла неожиданность; вместо того, чтобы прислушаться к настойчивому совету писателя, директор театра Альбер Карре и композитор решили поручить роль Мелисанды — Мэри Гарден, молодой певице, дебютировавшей в Париже только два года назад. Такой оборот дела привел Метерлинка в ярость. За шестнадцать дней до премьеры, 14 апреля 1902 года, Метерлинк опубликовал в газете «Фигаро» письмо, в котором всячески поносил дирекцию Opéra Comique и желал детищу Дебюсси скорейшего и окончательного провала. В музыкальных кругах французской столицы возбуждение достигло предела. Одни стали на сторону Метерлинка, другие недоумевали. Но все с нетерпением ждали первого публичного представления, тем более что генеральная репетиция прошла неудачно: оркестранты путались, сторонники Метерлинка пытались вызвать беспорядки в зале, а у входа в театр распространяли злобный пасквиль на оперу...

И все-таки премьера оперы, состоявшаяся 30 апреля 1902 года, стала крупнейшим событием в истории новой французской музыки. Правда, единодушной оценки «Пелеас и Мелисанда» тогда не получила: свист и откровенный смех смешивался с бурными аплодисментами. Однако, как поносившие новое произведение, так и восторгавшиеся им, сходились в одном: Мэри Гарден — идеальная Мелисанда. Так, в напряженные дни, в вихре споров родилась широкая известность двадцатипятилетней артистки.

*

Мэри Гарден, уроженку шотландского города Абердина, родители еще ребенком привезли в Америку. С 1895 года они обосновались в Чикаго. Начиная с шестилетнего возраста девочка учится играть на скрипке, двенадцати лет увлекается фортепиано, а затем и пением. Участие в любительской постановке оперетты «Микадо» Гильберта и Сюлливена было первым сценическим опытом шестнадцатилегней Мэри. Чикагский меценат, восхищенный голосом талантливой певицы, снабжает ее необходимыми средствами для поездки в Париж. Здесь Мэри Гарден учится искусству пения у Матильды Маркеси, Трабаледо, Жюля Шевалье. Но, пожалуй, наибольшую роль в ее судьбе сыграла случайная встреча со знаменитой певицей Сибилой Сандерсон. Она не только помогла материально своей юной подруге, но и познакомила ее с директором Opéra Comique — Альбертом Карре.

Opéra Comique готовила тогда постановку оперы Гюстава Шарпантье «Луиза». Убедившись в прекрасных вокальных и актерских данных М. Гарден, Карре посоветовал ей тщательно пройти всю партию Луизы, ибо состояние здоровья Марты Риотон — первой исполнительницы роли Луизы — внушало серьезные опасения. И действительно, вскоре после премьеры, на одном из очередных исполнений «Луизы», — 10 апреля 1900 года — М. Риотон едва смогла допеть второй акт. Завершить спектакль пришлось Мэри Гарден. Так, этим несколько необычным дебютом начался

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Нежная Мелисанда и буйная Саломея»

В. Тимохин

*

Содержание