ТРИБУНА УНИВЕРСИТЕТОВ КУЛЬТУРЫ

Еще год

Е. Викторова

Закончился учебный год, закрылись до осени двери народных университетов культуры. Как же обстоят дела в нашем лекторийном хозяйстве? Что нового появилось в пропаганде музыкальных знаний? Обстоятельный ответ на эти вопросы дало всесоюзное совещание лекторов, состоявшееся в Ленинграде в феврале 1964 г. Организаторы его — Комиссия музыкальной критики Союза композиторов СССР, Ленинградское отделение СК, республиканское и союзное министерства культуры — созвали на представительный и длительный семинар работников крупнейших музыкальных организаций. Прошел ровно год со времени первого совещания в Москве. Таким образом, сравнения и выводы напрашиваются сами собой.

Прежде всего, радует укрепление хорошей традиции: участники московского семинара выразили пожелание ежегодно во время студенческих каникул встречаться со своими коллегами. Пожелание выполнено точно, что свидетельствует не только об оперативности устроителей, но главным образом о том, как возросла роль лектора в музыкальной жизни страны. Выступления гостей нарисовали внушительную картину лекторийной работы. Она ширится, захватывая все более отдаленные уголки, сельские клубы, детские учреждения. На занятиях университетов культуры гораздо чаще звучит советская музыка, поднимаются серьезные проблемы современного искусства. Не случайно в повестке дня совещания важное место занял разговор об индивидуальности лектора, об уважении и любви к своей сложной и нужной профессии. Он начался с беседы А. Должанского. В наши дни особенно необходимо, чтобы пропагандист музыки был политически мыслящим и по-настоящему творческим, влюбленным в свое дело человеком. Может ли каждый лектор положа руку на сердце сказать, что он полностью отвечает этим высоким требованиям?

На ленинградском семинаре проходило обсуждение нескольких занятий в различных аудиториях, которые посетили гости. Характерная деталь: здесь критиковались именно те недостатки, от коих предостерегал А. Должанский, те же самые, что подмечает Н. Рогожина в публикуемой ниже статье о московских лекторах! Вот они, типичные уязвимые места: так называемая «сквозная» форма (концерт проводит сам лектор!) помешала свободно владеть аудиторией (лекция М. Бялика о советской песне в студенческом общежитии), нет контакта со слушателями (у Т. Розовой), мало разбирается сама музыка (у А. Утешева в теме «Вагнер» и Ю. Вайнкопа — о современной английской музыке). Неудачно подобраны и не очень хорошо исполнены примеры (у М. Бялика). Если учесть, что занятия строили главным образом ведущие лекторы города и они являлись в известной мере показательными (как бы ни оправдывались потом работники Ленинградского союза, ссылаясь на то, что приезжие попали «в неудобное время»), вывод придется сделать весьма неутешительный. Нам еще очень недостает беспокойной мысли, неустанных поисков новых форм, «хороших и разных», не хватает умения говорить о самой музыке. И заявление Р. Глезер от имени ее московских коллег: «Мы сейчас больше занимаемся произведениями, чем их авторами...» — говорит скорее о хороших намерениях, а не о чемто уже достигнутом.

Еще одна характерная черта обсуждения — споры затрагивали большей частью вопросы методические. Например, ленинградцы настаивали на полноправном существовании длительной самостоятельной лекции, отдельно от концерта. «Почему мы должны бояться, что люди устанут и их придется развлекать? Читают же представители науки и техники свои темы по полтора часа!» (А. Утешев). Москвичи называли такую точку зрения «снобистской»: «Мы таких лекций не приемлем, считаем их противопоказанными. Здесь на первом плане лектор, а на последнем — музыка» (Н. Бауэр). Целый ряд товарищей с периферии откровенно признавали, что наиболее распространенной формой у них является сквозная, потому что аудитория еще не подготовлена к восприятию только слова о музыке; правда, кое-где делались попытки вести такие занятия в форме беседы. Конечно, семинар не мог выработать рецептов на все случаи жизни, да и не ставил этой цели. Методика всякий раз определяется заново — и составом аудитории, и темой,

и индивидуальными навыками лектора (о чем тоже говорилось в беседе А. Должанского). Тем не менее отрадно, что столкнулись разные мнения, разгорелась полемика, которая, несомненно, принесла пользу.

А вот вопросы музыкально-творческие — вопросы современной эстетики, стиля, проблемы музыкального быта — почти не затрагивались выступавшими. Правда, выражалось удовлетворение лекциями А. Сохора — на эстетические темы, Г. Шнеерсона — о современной западной музыке, А. Чернова — о легких жанрах, высказывались пожелания послушать те или иные новые сочинения, которые не осветил Л. Данилевич в докладе «Советская музыка сегодня». Но нельзя же счесть за творческую дискуссию мимолетно возникший спор о том, нужна ли вообще пропаганда песни и есть ли элементы надрыва в музыке «Бухенвальдского набата»... «Заполнять вакуум» пришлось З. Вартаняну, призвавшему пропагандистов единым фронтом выступить против пошлости и халтуры в эстраде, на радио, телевидении, активно бороться с подражателями худшим западным образцам, глубоко освещать вопросы современного стиля, языка в музыке.

Отчего так случилось (и случилось не впервые на подобном форуме)? Оттого, что программа его по обычаю была перегружена. За понятным и похвальным желанием познакомить людей со всеми новинками музыкальной жизни страны за год (до будущего семинара) утерялся ориентир — необходимость творческого, заинтересованного, коллективного разговора о важнейших задачах нашей музыки. Такая дискуссия, как говорится, не планировалась. Недаром многие гости предлагали в дальнейшем изменить порядок: больше собираться в узком кругу (за чашкой чая, по выражению ленинградцев), обсуждать занятия не залпом, а сразу по окончании каждого. Р. Понаровский (Луганск) внес весьма рациональный проект: для того, чтобы состоялась настоящая дискуссия, нужно заранее разослать тексты основных докладов на места, тогда высвободится время и для споров на животрепещущие темы.

Есть и другая причина, из-за которой разговоры на лекторских совещаниях приобретают узкопрактический характер. Ведь между этими встречами пропагандисты, как правило, «варятся в собственном соку». Систематической связи между городами и республиками нет. Обменяться опытом с соседями или столичными товарищами можно лишь на семинаре. Тут же нужно успеть прослушать всю программу, «отчитаться» перед коллегами (каждый из них представляет целую организацию!) о проделанной работе, приобрести пособия и планы. Поистине неразрешимая задача!

Нам необходим постоянный обмен опытом! — в этом вопросе все участники собрания были единодушны. И не только опытом, но информацией, материалами, литературой. «Если нас спросят, в чем мы больше нуждаемся, мы ответим: прежде всего в материале» (Д. Прянишников, Кишинев). Приводились поразительные факты: даже в Ленинграде, где три музыкальных театра и много отличных исполнителей, остро не хватает советского и зарубежного репертуара для иллюстрации занятий. «Мы с большим опозданием узнаем, что пишется в Москве», — утверждал А. Утешев. О чем же говорить работающим в Иркутске, Красноярске? Положение с «семью няньками», ведающими лекторийной работой, никак не способствует развитию важнейшего дела. Когда на совещании заходила речь об организационно-правовых вопросах, в выступлениях прорывались тревожные, прямо-таки угрожающе тревожные ноты. Полная разрозненность в деятельности «нянек» (Союза композиторов, Бюро пропаганды, Общества по распространению знаний и ВГКО) даже в Ленинграде. Отсутствие повседневной методической помощи (ее призваны оказывать местные методкомиссии, методкабинеты, но по большей части они не в силах делать это достаточно квалифицированно). Катастрофическое положение с кадрами, которые, по существу, нигде не готовят. Неупорядоченность в оплате тяжелейшего труда лектора. Увы! Все те же вопиющие вопросы и неотложные нужды обсуждались в Москве и неоднократно освещались в журнале. Сдвигов не произошло. Выход существует один: немедленно передать руководство всеми университетами культуры страны в руки специального центра. По мнению художественного руководителя концертного бюро Московской филармонии Н. Бауэра, он должен быть и методическим, и контролирующим, руководящим органом, к тому же авторитетным. Поэтому ему надлежит находиться при Министерстве культуры СССР (а не при филармоническом отделе ВГКО, как было решено в прошлом году).

В Ленинграде было высказано немало ценных практических предложений. Союзу композиторов и Министерству культуры СССР — создать постоянный информационный бюллетень, сообщающий о важнейших прогрессивных произведениях последнего времени в зарубежных странах, о лучших сочинениях, создающихся в стране (Р. Глезер). Начать, наконец, «производство» кадров в вузах. «Пришло время заняться разработкой методического курса «Мастерство лектора-музыковеда». Такой небольшой курс разработан в Харьковском институте искусств, в основу его положен опыт прошлогоднего московского семинара» (П. Шокальский). Проводить и впредь ежегодные семинары на базе разных филармоний страны (И. Энгстрем).

Начальник отдела музыкальных учреждений Министерства культуры СССР З. Вартанян заверил аудиторию, что все относящееся к специфике лекторской профессии вверенный ему отдел «попробует урегулировать». «В ближайшее время будут пересмотрены концертные ставки по всей системе, — сообщил он. — В этом году мы обеспечим хорошими инструментами большое число организаций».

Совещание в Ленинграде, окончившееся около пяти месяцев тому назад, наметило основные пункты резолюции. «Конечно, резолюция — это даже не полдела, а одна десятая; главное, реализовать то, что в ней записано», — справедливо отметил Л. Данилевич. Но тут же поспешил оговорить, что Союз композиторов СССР почти не имеет возможности влиять на повседневную практическую работу лекторов, ибо «организаци-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ТРИБУНА УНИВЕРСИТЕТОВ КУЛЬТУРЫ

Еще год

Е. Викторова

Содержание