Выпуск № 7 (308) | 1964 - страница 66

быть, вопрос наш риторический? И в действительности никто этим не занимается, а следовательно, и не отвечает? Но тогда надо, чтобы были такие, кто занимается и отвечает. И несли перед Союзом композиторов и Министерством культуры СССР полную ответственность.

Говорим об этом столь категорично потому, что с кем бы из тех, кто бывал за рубежом, ни приходилось говорить (да и из собственного скромного опыта мы знаем), — везде одно и то же: катастрофически не хватает нот произведений советских композиторов и их поэтому мало исполняют (за исключением нескольких общеизвестных произведений нескольких авторов). Доколе же равнодушно будет взирать на это Иностранная комиссия Союза композиторов СССР? Не пора ли преодолеть существующую там организационную кустарщину и поставить во главу угла деятельности этой комиссии пропаганду советской музыки за рубежом, организацию культурных (а не только личных) связей с зарубежными музыкальными деятелями, прежде всего из социалистических стран.

С хором мальчиков из Познани нам довелось встретиться в польской столице еще раз, спустя несколько дней: он участвовал в концерте, в программе которого был «Военный реквием» Бриттена. Этот концерт, привлекший многочисленную аудиторию, проводился в основном силами оркестра, хора и солистов Варшавской оперы. Выдающиеся художественные достоинства «Военного реквиема» ныне общепризнаны прогрессивной мировой музыкальной общественностью. Лучшие страницы его, в особенности драматические кульминации, производят впечатление сильнейшее, ошеломляющее. Суровость тона покоряюще убедительно сочетается в музыке с лирически скорбной элегичностью, проникновенной умиротворенностью. Но — элегичность ни на мгновение не переходит в чувствительность (образная цельность всей музыкальной ткани удивительна!); герой Бриттена — человек, обнаживший голову перед памятником Вечной славы погибшим... И здесь композитор вторгается в сферу высокого гуманизма, объединяющего ныне честных людей всего мира в борьбе за мир.

Первые слуховые впечатления не позволяют, разумеется, глубоко судить о музыке — это дело специальных исследований, которые приобретут, бесспорно, силу доказательности лишь после того, как «Реквием» в хорошем русском переводе прозвучит с нашей эстрады. Но сейчас очевидны и известные просчеты партитуры. Нам показалось, в частности, что в сочинении есть длинноты, в ряде эпизодов недоставало ощущения непосредственной взволнованности творческого высказывания, хотя, казалось бы, стихотворные образы наталкивали на решения столь же экспрессивные, сколь и уравновешенно-суровые. Разумеется, и здесь многое может измениться в зависимости от характера исполнения. Последнее вовсе не означает, что мы хотим упрекнуть дирижера Богдана Водичку. Напротив, нельзя не отдать должное той энергии, с которой этот талантливый музыкант провел концерт. На высоте оказались и солисты, в особенности Кристина Ямроз, чья партия написана, пожалуй, наиболее выигрышно. Впрочем, и Богдан Папроцкий, и Андрей Гиольский пели с подкупающей интонационной свободой и выразительностью. Нет, думается, «Реквием» вряд ли можно исполнить лучше (в Варшаве, повторяем, он звучал великолепно), но вот можно исполнить иначе. Например, попробовать переставить эмоциональные акценты, чтобы преодолеть кое-где суховатость, «замороженность» развития, риторический пафос не очень-то близких нам стихов английского поэта-пацифиста. При всем том, возвращаясь мысленно к варшавским впечатлениям, сразу вспоминаешь «Реквием» Бриттена. Воздействие его значительно...

Еще один концерт — известного нашей публике дирижера Генриха Чижа, симфонического оркестра Вроцлавской филармонии и хора местного радио, исполнивших Третью симфонию Бетховена, а затем «Стабат матер» Шимановского. В распоряжении дирижера оказались значительно более скромные в сравнении со столицей творческие силы. Но концерт в целом, особенно второе отделение, оставил хорошую память. Генрих Чиж — волевой, уверенный в себе музыкант, с хорошим ощущением симфонической драматургии, с ясным, хотя и несколько однообразным жестом. Дирижирует он, как кажется, полностью доверяя тому коллективу, который призван воплотить его исполнительский замысел. Такое доверие, равно импонирующее публике и музыкантам, на сей раз, однако, несколько повредило ритмической четкости и точности игры, хотя по всему видать, что сам дирижер очень ритмичен.

— Что вы привезете на гастроли в Советский Союз? — спросили мы Чижа, узнав, что он собирается в очередную поездку.

— Ваши концертные организации предложили мне примерно ту же программу, которую я уже показывал в прошлый приезд в Москву.

— ?

— Да я и сам не понимаю, почему! Я послал довольно большой список вещей, которыми готов продирижировать, включая ряд новых, как

мне говорили, неизвестных вашей аудитории, но вот мне предложили повторить то, что уже играл. Правда, в Риге я покажу и кое-что новое.

После такой беседы нам оставалось только выразить удивление, которое, пожалуй, не требует комментариев. Вообще в Польше мы не раз думали о том, что организации обмена творческими силами музыкального искусства с братскими странами еще оставляет желать много лучшего. Почему, например, на гастроли в нашу страну не приглашается выдающийся музыкант — виолончелист и дирижер Казимир Вилкомирский, или тот же хор Ежи Курчевского (у нас был хор мальчиков под руководством Стулигроша, тоже из Познани), или коллектив Вроцлавской оперы, осуществившей за последнее время ряд новых постановок, исключительно высоко оцененных польской общественностью, и располагающий, по всеобщему мнению, многими первоклассными артистами. Нам называли, например, Галину Слонёвску, Януша Зипсера, Зофью Конрад. Впрочем, мы отнюдь не собираемся диктовать список тех артистов и коллективов, чье появление в нашей стране приумножило бы славу польского искусства и способствовало бы укреплению наших творческих связей. Можно констатировать лишь, что важное дело осуществляется недостаточно оперативно и не соответствует требованиям жизни.

Сцена из второго акта оперы Р. Штрауса «Кавалер роз» в Варшавском Большом театре (постановка Л. Ротбаум)

Организация гастрольной работы — это один круг вопросов, о которых мы задумались после концерта Г. Чижа. Другой, наиболее важный, — жизненность реалистических традиций в польском искусстве, то, что мы как-то очень определенно ощутили, слушая «Стабат матер» Шимановского. Ощутили в той непринужденности, естественности игры и пения (солисты — Ядвига Дзикувна, Урсула Бальзак, Тадеуш Проховский), каковы возможны, лишь когда исполняется свое, родное, кровное... Ощутили и в трепетном внимании публики. И не случайно после концерта сам собой завязался разговор с вроцлавскими музыкантами о тщете и бесплодности «авангардистских» экспериментов, о том, как смехотворно выглядят порой адепты подобных новаций. Кстати, такие разговоры все время возникали и в Варшаве. Да и не только разговоры.

При встрече с уже упоминавшимся композитором и музыкальным деятелем Перковским он показал нам свою Вторую драматическую симфонию, посвященную годовщине Войска Польского, удостоенную премии Министерства обороны, и

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Сцена из второго акта оперы Р. Штрауса «Кавалер роз» в Варшавском Большом театре (постановка Л. Ротбаум)

Содержание