Выпуск № 7 (308) | 1964 - страница 30

«А в настроении многое зависит от тона, каким вы говорите, — продолжала артистка. — Вот девочка Тяпу укачивает¹, вот другая — молится², обе они няням своим подражают. Поэтому с куклой разговор ведется скорее машинально, чем сознательно. Как няня ей пела, так и она поет. Она хорошо знает, как колыбельную петь надо. А другая молится, но наполовину не понимает, что поет. Как раз, когда она перечисляет всех своих тетушек и дядюшек (тетю Катю, тетю Парашу, Петю и Мишу, и Дуняшу...), в музыке есть ускорение и повышение мелодии.

Но не нужно, чтобы из-за этого получалась такая интонация, будто девочка обижена или сердится. Она просто торопится поскорее кончить молитву, потому что дальше-то не знает, что говорить: "Няня, а няня, как дальше, няня?" Так что тон торопливости тут из-за непонимания должен быть. Я, помню, в детстве тоже не понимала, что это за слово такое: "деварадуйся" — из молитвы о богородице. У Мусоргского после слов няньки: "Ишь ты, проказница какая! Уж сколько раз учила: господи, помилуй и меня, грешную" — девочка в ответ произносит свои слова робко, тщательно выговаривая звуки, чтобы не ошибиться: и меня гре-е-шну-ю, а потом неуверенно спрашивает: "Так, нянюшка?" А вот у няньки тон должен быть такой, каким с детьми разговаривают, когда хотят им внушить что-то. Нянька свои слова спокойно-нравоучительно говорит.

Главное же в правдивости тона, каким вы говорите в пении, — ничего не задумывать заранее, чтобы надуманности не было. Не нужно никакой сентиментальности и чувствительности. Например, мама, успокаивающая мальчика, который ушиб ногу³ не станет особенно выпевать голосом свои слова. Она не будет говорить искусственно и напыщенно. Ведь ее задача — убедиться, что ничего страшного не случилось, а потом успокоить и отвлечь ребенка: "Сержинька, мой мальчик, что за горе! Ну, полно плакать: пройдет, мой друг. Постойко, встань на ножки прямо: вот так, дитя. Посмотри, какая прелесть, видишь, в кустах налево? Ах, что за птичка дивная! Что за перышки! Видишь? Ну, что? Прошло?" Тут не распевать нужно, а более говорком и очень и очень просто произнести ее слова. А о птичке — так, будто мать боится спугнуть ее, будто потому и сыну не хочет громко об этом говорить. Не стоит слишком всерьез подчеркивать эти слова, тогда все получится реально, как в жизни...»

*

Говоря о разнообразии декламационных средств певца, Оленина-д’Альгейм отметила, что важно обращать внимание на сдержанность мимики в камерном исполнительстве. «Нельзя уж очень подчеркивать внешними средствами слова девочки из первой песни "Детской"; важно, чтобы слово само за себя говорило. Мимикой не нужно специально заниматься. Внешняя выразительность тогда будет правдивой, если правдива каждая нота, каждая интонация голоса».

*

«Часто говорят, что музыка Мусоргского неудобно написана для голоса. То же говорили относительно Глюка и Вагнера. То же будут говорить про всех тех, кто в поисках за внутренней связью между музыкой и словом задевает предрассудки; усыпленные на время, побежденные новшествами, к которым привыкают, эти предрассудки снова оживают при всякой новой попытке»¹.

И сейчас для молодых исполнителей в произведениях Мусоргского заключено немало вокальных трудностей. Каков же путь их преодоления? Это главным образом глубокое понимание содержания. В подтверждение своей мысли Мария Алексеевна вспоминает о встрече на Всероссийской выставке в Нижнем-Новгороде со сказительницей Ориной Федосовой²:

«Я хорошо помню, как в 1896 году шли ее выступления в большом театре, почти пустом, потому что такая артистка мало кого интересовала. Кое-какие чиновники приходили, да и показывал ее (именно показывал!) официальный знаток русских былин и песен. Восхваляя редкую память Федосовой, этот профессор разбирал исполняемые ею былины, давал объяснение о размере стиха, о трудностях передачи ритма в пении... Он был очень озадачен, ког-

_________

¹ «С куклой».

² «На сон грядущий».

³ «Поехал на палочке».

¹ М. Оленина-д’Альгейм. Заветы М. П. Мусоргского, стр. 30.

² Интереснейшие зарисовки выступлений Федосовой дает М. Горький в своих корреспонденциях «С Всероссийской выставки» (собрание сочинений в 30 томах, М., 1953, т. 23, стр. 188–189 и 230–234) и в романе «Жизнь Клима Самгина» (там же, М., 1952, т. 19, стр. 524–526).— А. Т.

В гостях у М. Олениной Д'Альгейм — В. Шубина и Г. Писаренко

да Федосова, выйдя в первый раз на сцену, вдруг заявила: «Нельзя ли всем ко мне поближе сесть, а то они вон где, высоко, да далеко, пусть сойдут, им слышнее будет, да и мне легче». Наверху, конечно, были студенты и вообще публика небогатая. Ученый человек старался объяснить старухе, что никак нельзя исполнить ее желание, но она не унималась и стала петь лишь тогда, когда публика с верхнего балкона сгруппировалась в первых рядах. Пела она причитания вдовы. Профессор просил слушателей заметить, что после каждого куплета она делает своеобразные — вокальные украшения, фиоритуры.

«И что ты, батюшка, какие тут "фуритуры"? Тут слезы да рыдания». И Федосова объяснила, что это вовсе не «вокальные украшения», а плач, настоящий вдовий плач, и она стала петь одну из старых былин. Ее же она повторила и на следующий день, но с некоторыми изменениями в описании природы. Мы с мужем пошли спросить, почему изменился текст былины. — "Вчера ведь сумрачно было, дождливо, а нынче солнышко, — вот и рассказ другим стал", — разъяснила она. Да, Федосова была необыкновенная артистка, в лучшем смысле этого слова, и я многому от нее научилась. В те годы я, может, и не отдавала себе отчет в этом, но на меня большое впечатление произвели слова Федосовой. "Надо понять", — говорил сказитель Н. Рябинин. "Тогда и голос бежит", — услышала я от Федосовой. Эти слова нужно крепко запомнить всем молодым исполнителям, которые хотят правдиво петь Мусоргского, да и каждого настоящего композитора...

Ведь требование, предъявленное к ним, — это не подражать чувствам, а самим их испытывать и заражать ими слушателей. А еще хуже, когда начинают подражать исполнителям. Я всегда так боялась слушать какую-нибудь знаменитость заезжую — как бы не поймать от нее что-нибудь. Часто исполнители обнаруживают свой "подход", делая разные ферматы в романсах и ариях. Вот я и боялась: завязнет это где-нибудь в памяти. А зачем имитировать? Нужно просто петь то, что у автора написано. Это ведь труднее, чем скопировать кого-нибудь».

Мария Алексеевна с похвалой отзывается об исполнении «Детской» своей гостьей Г. Писаренко. Она говорит о том, что нашей исполнительской молодежи нужно стремиться к такой интерпретации, к такому раскрытию замысла автора, чтобы не было никакой преднамеренности и надуманности, а была одна только правда.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

В гостях у М. Олениной Д'Альгейм — В. Шубина и Г. Писаренко

Содержание