Выпуск № 7 (308) | 1964 - страница 44

нежная скорбь. Однако и в этой «чувствительной» опере уже ясно проявилась главная, героико-трагическая тема глюковского творчества. Композитор раскрыл ее здесь не непосредственно, а в характерном для музыкального искусства «символическом» плане, через эмоциональный подтекст фантастической сцены в Аиде. Диалог между резкими возгласами фурий и трогательными интонациями Орфея олицетворяют типичную тему классической трагедии — столкновение человека и судьбы, которая в музыкальном искусстве вплоть до Девятой симфонии Бетховена стала носителем идеи гражданственности.

«Альцеста» (либретто Кальзабиджи по Эврипиду) — драма величественных и сильных страстей. Гражданская тема здесь проводится последовательно через конфликт между общественной необходимостью и личными страстями. Ее драматургия концентрируется вокруг двух эмоциональных состояний — «страха и скорби» (Руссо). В театрально-сюжетной статичности «Альцесты», в известной обобщенности, в суровости ее образов есть нечто ораториальное. Но при этом сознательное стремление освободиться от господства завершенных музыкальных номеров и следовать за изгибами поэтического текста предвосхищает принципы вагнеровской музыкальной драмы.

«Ифигения в Авлиде» (по Расину) — первая из трех опер, созданных Глюком для Парижа и под бесспорным влиянием французской театральной культуры. В отличии от «Альцесты» тема гражданской героики претворена здесь с театральной многоплановостью. Главная драматургическая ситуация обогащена лирической линией, жанровыми мотивами, пышными декоративными сценами.

Высокий трагедийный пафос сочетается с бытовыми элементами. В музыкальной структуре примечательны отдельные моменты драматических кульминаций, возвышающихся над более «обезличенным», «рамплисажным» материалом. «Это "Ифигения" Расина, переделанная в оперу», — говорили о первой французской опере Глюка сами парижане.

В «Армиде» (либретто Кино) Глюк, по его собственному выражению, «старался быть... скорее поэтом, живописцем, чем музыкантом»¹. Обра-

_________

¹ Письмо к Леблон-дю-Рулле. Материалы и документы по истории музыки под ред. М. В. Иванова-Борецкого, стр. 373.

«Орфей и Эвридика» на сцене Будапештского оперного театра

Фото

Фелия Литвин в роли Альцесты

щаясь к либретто прославленной оперы Люлли, он хотел возродить приемы французской придворной оперы на основе новейшего, развитого музыкального языка, новых принципов оркестровой выразительности и достижений его собственной реформаторской драматургии. Героическое начало в «Армиде» переплетается с изящными балетными элементами и замечательными по своей изобразительной силе фантастическими картинами.

«Я с ужасом жду, как бы не вздумали сравнивать "Армиду" и "Альцесту", — писал Глюк, — ...одна должна вызывать слезы, а другая давать чувственные переживания»¹.

И, наконец, удивительнейшая «Ифигения в Тавриде» (по Эврипиду)! Конфликт между чувством и долгом взят в ней в психологическом плане. Картины душевного смятения, страданий, доведенных до пароксизмов, образуют центральный момент оперы и раскрываются Глюком с потрясающей эмоциональной глубиной. Характерно французский театральный штрих — картина грозы — воплощена во вступлении симфоническими средствами с небывалой остротой трагического предчувствия.

Подобно девяти неповторимым симфониям, «складывающимся» в единое понятие бетховенского симфонизма, эти пять оперных шедевров, столь родственных между собой и вместе с тем столь индивидуальных, образуют новый стиль в музыкальной драматургии XVIII века, вошедший в историю под названием оперной реформы Глюка.

*

Так велик был резонанс этой реформы, так вглубь и вширь распространялась она, что границы ее «сферы влияния» почти не поддаются уточнению. Меньше всего она исчерпывается творчеством композиторов, именуемых «глюковской школой».

Далеко за пределы этой школы, в инструментальной музыке разных стран Европы, внедрялись эстетические идеалы, драматургические принципы, формы музыкального выражения, разработанные Глюком. Вне глюковской реформы не созрело бы не только оперное, но и камерно-симфоническое творчество позднего Моцарта, а в известной степени и ораториальное искусство позднего Гайдна. Между Глюком и Бетховеном преемственность так непосредственна, так очевидна, что кажется, будто музыкант старшего поколения завещал великому симфонисту продолжить начатое им дело. Не одна Леонора является прямой наследницей Альцесты. От Allegro ре-минорной сонаты до Allegro Девятой симфонии ощутимо глубочайшее родство тематизма Бетховена с образно интонационным строем глюковской «Альцесты». В таком же плане и «до-минорное царство» глюковского «Орфея» породило ряд столь выдающихся произведений классического симфонизма, как, например, До-минорный квинтет и До-минорную фортепианную сонату Моцарта, как Третий концерт, «Похоронный марш» из Героической симфонии, увертюры «Кориолан», «Эгмонт» Бетховена, симфоническая картина зимы из «Времен года» Гайдна. Проследить сколько-нибудь полно преемственные связи между Глюком и представителями венской симфонической школы немыслимо в рамках журнальной статьи (хотя для исследователя этот вопрос не представляет особого труда).

«Круги», расходившиеся от глюковской рефор-

_________

¹ Там же, стр. 374.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Орфей и Эвридика» на сцене Будапештского оперного театра

Фото

Фелия Литвин в роли Альцесты

*

Содержание