Выпуск № 7 (308) | 1964 - страница 18

«Как не надо» — это «Звездная фантазия» (постановка Н. Гришиной). Знаете, нам было несколько неловко присутствовать в зале. Это ощущение пришлось испытать еще перед началом балета, когда мы прочли в программе содержание «Звездной фантазии» (либретто В. Бовт).

На далекую планету Двух солнц прилетел советский космонавт. Как и следовало ожидать, он спасает обитателей планеты от стихийного бедствия — страшного излучения. Обитатели планеты и советский космонавт теперь навеки связаны дружбой. Космонавт должен лететь дальше, чтобы постигать новые тайны вселенной.

В удивительном единстве с примитивным либретто находятся и прочие компоненты постановки — музыка, хореография.

Пляска космонавта — нарочитая смесь элементов русского танца и гопака. Причем устрашающе примитивная! Этот танец — единственная попытка характеристики главного героя. И еще раз воздадим должное единству спектакля: столь же примитивен образ космонавта в музыке, откровенно прямолинейный, ложно помпезный.

Космонавт, прилетевший на новую планету, познает неведомое. И балетмейстер, как бы опасаясь непонятливости зрителей, решает эту сцену отнюдь не с помощью поэтичной танцевальной речи. Просто космонавт пристально во что-то всматривается, неверными, судорожными движениями пытается нащупать почву под ногами. Шаг, другой, третий, еще и еще... Неужели все еще непонятно, что космонавт «изучает» новую обстановку? В оркестре слышится то же «нащупывание почвы», что и на сцене. И наконец... Трафаретно-торжественная тема оповещает нас очевидно о том, что на планете можно танцевать па-де-де.

Беден и маловыразителен музыкальный язык спектакля, порой откровенно иллюстративный. К сожалению, довольно трудно охарактеризовать музыкальные темы балета. Я. Фейгин пытается создать в музыке образы космонавта, героини — жительницы планеты, композитор пытается даже создать лейтмотивы-характеристики определенных ситуаций и коллизий. Но ни одна из этих тем так и не сливается с характерами героев, потому что характеров этих по существу нет и в хореографии.

Может быть чуть-чуть поэтичнее, своеобразнее по хореографическому языку было адажио космонавта и жительницы планеты (после спасения от стихийного бедствия). Но впечатление от этого адажио тотчас вытеснили невыразительная «благодарственная» пляска небожителей, трафаретные по языку сольные танцы героини и космонавта.

Пожалуй, единственное достоинство спектакля — злободневность темы. Но этот чрезвычайно важный фактор отнюдь не искупает бедности художественного решения. Наоборот. Он должен был бы в принципе повысить требовательность театра к результатам своей работы.

Как же случилось, что подобная постановка нашла себе место на сцене столичного театра с такими славными традициями?

Признаемся, что не можем найти ответа...

И это тем более досадно, потому что балеты «Дон Жуан» и «Картинки с выставки» достойны, пожалуй, самой высокой похвалы (по различным причинам). Разные пути прочтения известных музыкальных произведений избрали А. Чичинадзе и Ф. Лопухов. И если А. Чичинадзе чутко иллюстрирует хореографией музыкальные образы Рихарда Штрауса, то Ф. Лопухов пытается дополнить, досказать движением музыкальную партитуру Мусоргского, открыть в ней что-то свое, индивидуальное...

Констатация несовпадения — отнюдь не попытка оценить постановки. И в том и в другом случае возможны удачи и неудачи. И, вероятно, многие предпочли бы честное следование композиторской программе, выполненное музыкально, поэтично и точно необузданной фантазии постановщика, далеко отошедшего от образов музыки.

Но к счастью, А. Чичинадзе великолепно справился с поставленной перед ним задачей — детальной конкретизацией, хореографическим осмыслением программы «Дон Жуана», а Ф. Лопухов показал образец блестящей, индивидуальной, подлинно творческой интерпретации «Картинок с выставки».

Поэтому трудно было бы определить, что лучше — великолепная, полная блеска и динамики первая сцена «Дон Жуана» или же скупая по хореографической выразительности, но пронизанная внутренней болью, силой и страшным гневом «Быдло».

Каким неистовым упорством, какой волей и поистине одержимостью проникнута эта маленькая сценка. Четыре согбенных в челобитном поклоне мужика, покорные, послушные, в раме картины. Многопудовая тяжесть давит им на плечи, прижимает к земле. Но это кажущаяся покорность. Упрямо, в целеустремленном неотступном движении начинают они свой танец. Все увереннее жесты, все более выразительны хореографические интонации. И вдруг понимаешь,

Сцена из балета «Дон Жуан»

что в людях этих, в немом послушании держащих на своих плечах всю многострадальную Россию, огромная, непреоборимая сила. Созидающая и страшная в своем гневе сила труженика.

Невероятна выразительность этого танца на коленях. В нем скрытая динамичность, огромная яростная эмоциональность. В момент музыкальной кульминации эти внутренние силы как-бы прорываются наружу. Мужики «вырастают» с колен на ноги и кажутся богатырями невиданной мощи. Но стихает динамическая волна музыки и мужики вновь на коленях. С трудом, нехотя, уже почувствовав, познав свою силу, занимают они места в раме картины, тяжело крестятся и застывают в челобитном поклоне. И новым смыслом полна теперь эта мизансцена, в точности повторяющая первоначальный рисунок картины. Уже не кажутся эти согбенные фигуры безропотно покорными, забитыми и бессловесными.

Старейший балетмейстер нашей страны Ф. Лопухов как и прежде в творческих поисках и дерзаниях. Свидетельство тому, каждый раз новые, характерные жесты, движения, позы. Ф. Лопухов по-своему «читает» бессмертную музыку Мусоргского и открывает нам новое подспудное содержание «Картинок». Неуемная фантазия балетмейстера убеждает. И если и пришлось многим зрителям «Картинок» проститься с властвовавшими прежде в их представлении образами, то на смену им пришло несомненно очень яркое, талантливое прочтение цикла Мусоргского. «Быдло», «Богатый и Бедный», «Лиможский рынок» — эти сцены незабываемы. Поистине начинаешь верить, что язык жестов, танца, пантомимы в чем-то выразительнее слов. Трудно описать судорожную, мучительную неловкость Бедного и властное глуповатое позерство Богатого; удивительную, раскрытую с помощью танца, острую характерность лиможских торговок; убеждающую силу и правоту мужиков из «Быдла».

Мусоргский «прочтен» не только хореографическими, но и средствами изобразительными. Здесь надо отдать должное художнику спектак-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Сцена из балета «Дон Жуан»

Содержание