Выпуск № 3 (292) | 1963 - страница 8

образцах его есть элементы привлекательные. Поэтической интонацией. Гражданственной содержательностью. Это и обеспечивает им симпатии чуткой, хотя и, вероятно, эстетически неискушенной аудитории. Но нам, музыкантам, ясно, что выразительные возможности подобных опусов крайне ограничены, и оттого, неумеренное распространение их представляет серьезную (никак не меньшую, чем джазомания) опасность для музыкального воспитания. Ни одной новой «звуковой бороздки» не возникнет в сознании людей, чье слуховое восприятие застрянет на таких шарманочных куплетах «под гитару»...

Что же молодые композиторы, пишущие в песенном жанре? Большинство делает вид, будто их это вовсе не касается («не музыка»!). Некоторые сочиняют примерно такую же «немузыку». Лишь очень немногие пытаются, взяв лучшее, что есть в этом жанре: содержательную сюжетность поэтической основы — в то же время не ронять достоинство своего искусства. Пока битва за чистоту музыкального быта протекает с переменным успехом. Много еще контратак предстоит отбить идущим в наступление на пошлость, и хорошо бы нашей творческой молодежи находиться всегда в первом эшелоне...

Здесь впору попытаться ответить на вопрос: только ли профессиональная «недостаточность», только ли внутримузыкальное «брожение» выдвигает трудности на пути развития молодых художников? Нет, не только. И рискуя показаться односторонним (а кто-то скажет: «клевета на молодежь»!), я все же укажу еще на одну опасность, где все сплетается воедино: и профессиональное, и личное, человеческое, и общественное.

Странное дело. За последние годы решительно освобождалось от пут культа личности все наше искусство, и едва ли не более всего этот процесс замечался в музыке. Но почему-то именно сейчас для молодых художников очень характерна кастовость, цеховая ограниченность. (Возможно, об этой опасности мы давно не говорили, и потому она и начала проявлять свое влияние?)

Доказательства? Громадное усиление самодовлеющего интереса к тому, что называется «организацией и развитием звукового материала». Самодовлеющего, ибо вопросы идейности, содержательности в данном случае откладываются в сторону. Предполагается так: сперва освоим «современную технику», а потом приложим ее к идеям. Как будто оно возможно?! Как будто «техника висит где-то, у кого-то на гвоздике в шкапу и стоит только подсмотреть, где ключик, чтобы раздобыться техникой; что ее можно положить в кармашек, и по мере надобности взял да и вытащил. А того не поймут, что великие техники меньше всего об этом думали, что муку их составляло вечное желание только (только!) передать ту сумму впечатлений, которая у каждого была своя особенная» ¹.

Конечно, настоящему профессионалу нужно все знать в той области знаний, в которой он специализируется. Но зачем с упорством, достойным лучшего применения, тратить массу общественно полезного времени на изучение и применение того, что, может быть, представляет технологический (даже не собственно эстетический) интерес лишь для узкой группы профессионалов, но совершенно неплодотворно для воплощения значительных идей современности? Кое-кто склонен расценивать это как проявление подлинного профессионализма. А не правильнее ли сказать во всеуслышание, что это чистое ремесленничество, следствие цеховой замкнутости, чуждой настоящему художнику?

Почему не сказать прямо, что в композиторской среде заметны обострение индивидуалистических настроений, общественная индифферентность? Многие молодые композиторы не выступают в печати, не отстаивают своих творческих принципов. Отмалчиваются. И считают это нормальной жизненной позицией.

Такое положение может возникнуть лишь там, где существует «вакуум» общественной жизни. Так и случилось, к сожалению, в некоторых наших союзах композиторов, в том числе в Московском, где молодежь нередко оказывается вне общественных влияний и оценок. Когда художник слышит вокруг себя только хор похвал (более или менее мощный) или же «на худой конец» сочувственное молчание, то самая «нежная» критика воспринимается им как «змея двухметроворостая»... Так рождается зазнайство, высокомерие, эгоизм.

Самое обидное, чго даже некоторые очень талантливые молодые художники подвержены приступам болезни кастовости, болезни малопочтенной, буржуазной...

Да, радостно, что мы, музыканты, не страдаем в такой степени язвой групповщины, разъедавшей до недавних дней писательскую среду. Радостно в особенности, что пресловутая проблема «отцы — дети», поднимавшаяся иными литераторами на «принципиальную» высоту, практиче-

_________

¹ Крамской об искусстве. Изд. Академии художеств СССР, М., 1960, стр. 62.

ски не стоит перед нами. И уж, конечно, нам вовсе непонятно, как можно тратить свою энергию на выяснение вопроса, кто является наследниками Андрея Рублева (!!!), о чем горячо спорят, оказывается, живописцы (право, еще немного, и им действительно останется только заключить «конвенцию», наподобие той, которую приняли «дети лейтенанта Шмидта» под водительством Шуры Балаганова).

Но, по-моему, музыканты могут позавидовать писателям в том, что при всех трудностях и противоречиях из их среды выдвинулась плеяда художников-«первооткрывателей», «симфонистов».

Правда, разве не симфония «Один день Ивана Денисовича» Солженицына? Или не опера, пронизанная подлинным симфонизмом, «До свидания, мальчики» Балтера? А «Большая руда» Владимова не опера? Или не вокальный цикл «За проходной» Грековой? Или не симфоническая поэма «Дневные звезды» О. Берггольц? А сколько их еще, этих литературных «симфоний»! Пусть не во всем совершенных. Но ведь новаторских. Запечатлевших «нашенскую», советскую жизнь. Населенных советскими людьми в эпоху строительства нового общества.

Да, друзья композиторы, ваши коллеги по искусству часто ближе к жизни, более тесно и повседневно соприкасаются с ней. Многие из них далеки от грошовых технологических «проблем» и неизменно держат курс на главное: верность правде жизни, глубину мысли, гармоническое воплощение идеи (вот оно, мастерство!), этическую действенность.

А ведь это — главное для каждого из нас! Так не пора ли молодым мастерам и подмастерьям музыкального цеха выйти за рамки своей корпорации и оглядеться вокруг...

...Творческая практика у нас сложная, конфликтная. Так и есть: в непримиримой борьбе разных тенденций, в том числе и в борьбе с буржуазными воздействиями, развивается наше искусство. И, конечно, никакие силы не смогут остановить его развитие. Но насколько свободнее и устремленнее оно было бы, если бы музыкальная критика активнее расчищала дорогу «подразделениям» художников социалистического реализма. И главное — нужно поскорее осваивать новое оружие, которое вручило нам наше великое время. Примеры того, как может и должно быть, перед глазами.

24 декабря 1962 года двери большого дома Центрального Комитета КПСС на площади Ногина гостеприимно распахнулись перед молодыми художниками, поэтами, писателями, скульпторами, композиторами, искусствоведами, приглашенными на заседание Идеологической комиссии. Здесь говорили откровенно, нелицеприятно, с очень большим внутренним доверием к тому, что все сказанное будет услышано и верно понято. Говорили о том, что волнует в судьбах искусства, что главное для советского художника. По-партийному остро, по-художнически образно, конкретно и потому особенно убедительно разоблачали тлетворную сущность буржуазной идеологии. Мне запомнились многие выступления: Роберта Рождественского, Василия Аксенова, Риммы Козаковой, Юрия Чивилихина. Я был ранее знаком с некоторыми произведениями этих авторов, но как-то особенно остро ощутил, что слова их не расходятся со стремлениями.

Нахожусь ли

в дальних краях,

ненавижу

или люблю —

От большого,
от главного

я —

четвертуйте —
не отступлю.
Расстреляйте —
не изменю
флагу

цвета крови моей...

И пока
я с дорожным ветром знаком,
и пока, не сгибаясь, —

хожу

по не ставшей пухом
земле,
и пока я помню о зле,
и пока с друзьями дружу,
и пока не сгорел в огне,
эта вера

будет

жива.

Чтоб ее уничтожить во мне,
надо сердце убить
сперва.

(Р. Рождественский)

Так будет. Не отступит. Не изменит. Верит наше поколение, наши ровесники, в светлое дело партии, в нашу жизнь, что бурлит, «кипит и пенится», в коммунистические идеалы добра и красоты, товарищества, братства. Пусть же скорее эта пламенная вера запечатлеется в музыке и осенят ее эти идеалы...

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание