вается с гениальным творением Бетховена и Шиллера.

Не дало полного удовлетворения еще одно монументальное сочинение — Седьмая симфония Н. Аладова. При наличии многих интересных фрагментов, сделанных рукой опытного профессионала, она не производит впечатления цельности, завершенного произведения. В музыке Н. Аладова как будто бы есть все: философская концепция, достаточно выразительные музыкальные темы народнопесенного характера, умелое их развитие, видоизменение, драматизация, хорошее ощущение возможностей оркестра. Но конечный результат, так сказать, «эмоциональная отдача» сравнительно невелика (во всяком случае, хотелось бы большей, коль скоро речь идет о творчестве одного из основателей белорусской профессиональной музыки).

Примерно то же впечатление остается и от Драматических вариаций для струнного квартета Н. Аладова, в которых, несмотря на очень хорошее «ощущение квартетности» (пользуясь метким выражением Я. Солодухо), цельность драматургического развития не достигнута.

Показанный на пленуме виолончельный концерт А. Богатырева, несмотря на привлекательную медленную часть (романс) и на отдельные находки в крайних частях, оставил неясное впечатление¹. Зато тем ярче прозвучали в камерном концерте две небольшие скрипичные пьесы того же автора. Печальная и серьезная, простая по фактуре, но предельно насыщенная мелодия Ноктюрна прекрасно контрастирует с ярко-характерным, динамичным, сочным по краскам Рондо. Эти пьесы, названные кем-то из выступавших дуэтами для скрипки и фортепиано (действительно, обе партии здесь совершенно равноценны и необходимо дополняют друг друга), заслуживают права войти в современный скрипичный концертный репертуар. Ноктюрн и Рондо, отчасти и вокальные дуэты А. Богатырева, получили довольно единодушную высокую оценку пленума.

Гораздо больше споров вызвали Вариации для флейты на basso ostinato в сопровождении фортепиано Д. Смольского. Амплитуда колебаний в оценках здесь оказалась довольно значительна: с одной стороны, «интересный замысел», «хорошая музыка», с другой — «формальный эксперимент», «внутренне холодное произведение». Что же на самом деле? Мне кажется, что эта работа в большой мере экспериментальная. Слушать ее, во всяком случае, интересно. Темы развиваются прихотливо и остроумно, хорошо использованы виртуозные возможности флейты — инструмента, к которому ныне столь редко обращаются как к сольно-концертирующему. Д. Смольского можно вместе с тем упрекнуть за попытку найти некую «чистую», так сказать, музыку — своего рода «игру звуков», не вызывающую внешних ассоциаций и программных аналогий. В этом безусловно есть момент, заставляющий насторожиться. Но, быть может, это ощущение идет не столько от музыки, сколько от предпосланных ей названий частей: «Мелодия», «Гармония», «Ритм».

Сюита для фортепиано Э. Тырманд очень неравноценна. В ряде мест, в особенности это касается первых двух частей («Эскиз» и «Скерцо»), формально-технические задачи явно довлеют над художественными. Но постепенно, от части к части музыка делается непосредственнее, ярче, насыщаясь живыми человеческими эмоциями и обретая определенный образный смысл. Настроение задумчивости убедительно выражено в Арии, а Бурлеска — моторная пьеса, с характерным оттенком народного юмора, то добродушного, наивно-простоватого, то нарочито-тяжелого, грубоватого — и вовсе хороша. Во всяком случае, здесь явно ощутим своеобразный почерк композитора, его непохожесть на других, и это привлекательно. А вот фортепианные прелюдии М. Шнейдермана, пополняющие современный педагогический репертуар, показались недостаточно самостоятельными и в этом смысле заслуживают более суровой критики.

В области вокальной музыки достижения белорусских композиторов менее значительны, чем в области симфонизма. Однако и здесь ведутся смелые поиски. Все более ощутимо стремление преодолеть опасную болезнь субъективизма, расширить рамки привычных жанров. Заметно усилилась струя гражданской лирики. Из произведений, исполненных на пленуме, наиболее яркое впечатление, по общему признанию, произвели вокальные произведения Э. Тырманд и совсем молодого копозитора, еще не члена Союза, С. Кортеса.

Э. Тырманд можно поздравить с большим успехом за три баллады для баса на слова африканского поэта Бернара Дадье. В сурово-сдержанной манере, допускающей, однако, яркие всплески горячего человеческого чувства, повествует композитор о мужественных африканцах, об их борьбе за свободу и человеческое достоинство. Спокойная, сдерживаемая сила в сочетании с мягкостью и внутренним достоинством в первой балладе («Осуши свои слезы, Африка»); колоритность, красочность, эмоциональная насыщенность, за которыми ярко проступает большая любовь к жизни, — во второй («Чернота моей кожи»); наконец, заключительная баллада «Это я знаю», представляющая развернутое, драматургически контрастное повествование (от трагического крика протеста, до радостного предчувствия светлого грядущего), — все это оригинально, смело, вдохновенно.

Ищущим, обещающим композитором показал себя С. Кортес. Оба его произведения — монолог «Уходят матери» и баллада «Охота на людей» привлекают серьезностью, стремлением раскрыть психологический подтекст стихов. И хотя кое-где ощущается некоторая угловатость в развертывании формы и боязнь «красивости», искренность высказывания убеждает.

Многие ораторы критиковали романсы Е. Дегтярика, Д. Лукаса, С. Аксакова за безжизненность, стертость образов, отсутствие подлинной современности звучания. Верно, «Песня о братстве», и, в особенности, песня «Растерзан Лумумба» С. Аксакова могут служить иллюстрацией

_________

¹ В этом, в известной мере, повинна малоубедительная в художественном и техническом отношении игра виолончелиста А. Стогорского. Этот пример, как говорилось едва ли не всеми выступающими, со всей остротой свидетельствует о том, сколь многое в жизни нового сочинения зависит от любовного его прочтения и бережной интерпретации.

полного несоответствия современной темы и архаичного ее прочтения. Вот уж действительно, современность темы, положенной в основу произведения, и современность звучания музыки — понятия не взаимозаменяемые и не тождественные. Сколько об этом говорено-переговорено, а как часто приходится сталкиваться с этим на практике!

И как хорошо, что нынешний пленум для белорусской музыки примечателен как раз обратным — наличием музыки современной в подлинном значении этого слова, насыщенной большим гражданским содержанием, широкого дыхания, эмоционально впечатляющей и красивой (почему игнорируется ныне этот важный эстетический критерий? Пользуясь словом «красивый», испытываешь иной раз чувство неловкости, точно оно вышло из употребления!).

Перемены, происшедшие в музыкальной жизни республики за время после знаменательных встреч деятелей советского искусства с руководителями партии и правительства, действительно разительны. Об этом говорили, в частности, наши гости, отмечавшие не только наличие в Белоруссии серьезной музыковедческой мысли, но и высоко оценивавшие уровень музыкально-исполнительской культуры в республике.

Все это вместе взятое, видимо, позволит белорусской музыке в самое ближайшее время выйти на всесоюзную арену.

Несколько слов по поводу дискуссии, развернувшейся на пленуме. Она прошла в общем активно и довольно единодушно в принципиальной оценке наиболее значительных художественных явлений, равно как и наиболее характерных творческих просчетов. Но нет-нет, да и проскальзывала боязнь обидеть острой нелицеприятной критикой, предъявить единые для всей советской музыки критерии. С этими «традициями» давно пора расстаться, и очень верно говорил об этом М. Коваль.

Так почему же иные выступавшие, в первую очередь из Москвы, теоретически постулировавшие бескомпромиссность принципиальных оценок, отступали порой от этих требований, коль скоро речь шла об отдельных конкретных оценках? Нужны ли оговорки и скидки на возраст, былые заслуги композитора перед музыкальной культурой республики или на сам факт его обращения к большой и современной теме? Ведь сделали наши композиторы немало. И судить о них надо по большому счету, без оговорок и скидок, без обидной снисходительности. Белорусская творческая организация сегодня завоевала право на это.

*

В музыкальной Бурятии

А. Котляревский

Машины мчатся по берегу горного озера. Преодолеваем невысокий перевал, и дорога приводит нас в долину реки Селенги. Здесь, более ста лет назад, Н. Бестужев, декабрист, высланный царем из столицы, нашел преданных друзей среди простых чабанов-бурят. Реставрируемый «помещичий» дом с колоннами, такой неожиданный в этом краю, чугунный памятник на могиле декабриста, невесть как оказавшийся среди Селенгинских сопок, хранят память о первых ростках дружбы русского и бурятского народов. А сейчас, в эпоху великого торжества идей марксизма-ленинизма, совсем естественным представляется посещение музыкальной школы районного центра Ново-Селенгинска, расположенной бок о бок с домом Н. Бестужева. И все-таки мы взволнованы, слушая игру на фортепиано школьницы-бурятки. А когда композитор А. Флярковский начинает исполнять свои песни, столпившиеся вокруг инструмента ребята уверенно ему подпевают. Как сократились расстояния, как сблизились национальные культуры!

Нам, участникам выездного заседания секретариата Союза композиторов РСФСР¹, проходившего в Улан-Удэ, не пришлось жаловаться на отсутствие интересных, живых впечатлений. Их принесли встречи с коллективами музыкального училища, Библиотечного и Сельскохозяйственного институтов, школы-интерната № 1, в которой обучается около 500 детей-бурят, собранных из самых различных районов республики.

Огромный интерес простых тружеников Бурятии к музыкальному искусству мы особенно ярко ощутили во время посещения колхоза им. В. И. Ленина Кяхтинского аймака. В переполненном сельском клубе задолго до нашего приезда собралось около семисот человек. Тут были буряты, башкиры, татары, русские — все многонациональное колхозное общество. Пришли с детьми, заполнили все проходы, простояв в общей сложности несколько часов подряд. Бурными аплодисментами встретили и очень внимательно выслушали вступительное слово В. Фере, открывшего встречу. Затем началось красочное выступление колхозной самодеятельности. А под конец колхозники настоятельно потребовали, чтобы гости познакомили их со своими новыми произведениями. Каждая песня, сыгранная и напетая В. Фере, А. Флярковским, А. Нестеровым, вызывала шумное одобрение всего зала. В такие ми-

_________

¹ В их числе были В. Фере, С. Баласанян, А. Холодилин, А. Флярковский, А. Нестеров, Л. Израилевич и автор этих строк.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

В музыкальной Бурятии

А. Котляревский

Содержание