Выпуск № 6 (307) | 1964 - страница 5

жеством можно объяснить попытки наших идеологических противников (как, впрочем, и некоторых честных, но заблуждающихся зарубежных деятелей искусства) обвинить метод социалистического реализма в том, что он якобы ведет к нехудожественности. Напомним речь А. В. Луначарского на театральном совещании, созванном в мае 1927 года по инициативе Агитпропа ЦК ВКП(б). Тогда, в первое послеоктябрьское десятилетие, советское искусство, как известно, отмечало первые свои большие достижения на пути овладения методом социалистического реализма. И именно тогда нарком просвещения А. В. Луначарский при полной поддержке высших партийных органов, говоря в данном случае о роли театра в воспитании масс, подчеркивал, что если мы не сохраним в нем «все черты художественности», если «...наши тенденции не окажутся одетыми в такие эмоциональные одежды, которые им соответствуют и которые должны зреть, как плод во чреве матери, тогда это будет только схема, только такой железный скелет, который должен еще обрасти мясом. Если мы их будем выдвигать, как пункт наибольшего внимания масс, то мы только одного добьемся: на первое время они, само собой разумеется, могут оказать известное влияние своей новизной, соответствуя общему настроению; но затем интерес к ним будет постепенно исчерпываться».

Большой путь прошло с тех пор наше искусство, но нетленными остались основные его принципы, и ныне, как 30–40 лет назад, КПСС неустанно призывает «к созданию произведений... высокой идейности и художественной силы воздействия на умы и чувства людей...».

К сожалению, мы еще не можем сказать, что музыкальное творчество сегодня полностью отвечает всем сформулированным партией идеалам боевого революционного искусства. Еще много появляется произведений, в которых и тема взята актуальная, и налицо как будто все компоненты избранного жанра, но не хватает главного — обобщения этой темы в образах высокой художественности. И естественно, что тогда музыка оставляет слушателя холодным. Это своего рода «урожай на корню» — еще не выращенный, не собранный и пропавший для народа.

Мешает и другое — фетишизация профессионализма. Некоторым композиторам все еще не важно о чем писать, важно как. Таких произведений не мало, подчас они красивы и сделаны умно, но какой общественный смысл в них вложен, какие идеи они утверждают, о чем хотят поведать, — это остается «профессиональной тайной»...

Какая же из этих опасностей угрожает нашему искусству? Вероятно, и та, и другая, если с ними не ведется борьба. В связи с этим необходимо сказать о том, что, быть может, особенно тревожит музыкальную общественность и что, бесспорно, отражается на всей нашей работе.

В части творческих работников музыки существует атмосфера благодушия и взаимной амнистии. Часто еще звучит у нас нотка какой-то сладкой восторженности, а в лучшем случае равнодушной регистрации явлений. При этом, естественно, стираются различия между подлинно талантливым и посредственным, снижаются критерии, забываются требования яркой творческой инициативы, индивидуальности, глубины образного проникновения в жизнь.

С тревогой и волнением говорил об этом, в частности, на одном из творческих собраний К. Хачатурян, подчеркнувший, что у нас практически почти не упоминают о нерешенных проблемах, о будущем нашей музыки, будто все задачи решены, все проблемы сняты... А разве такое положение не приводит к застою внутри творческой организации, не мешает ей активно воздействовать на окружающую музыкальную жизнь? Ведь именно к этому призван весь большой и талантливый коллектив Союза советских композиторов! Кому не ясно, что вопросы собственно творческие теснейшим образом связаны с организационными — с пропагандой музыки, с репертуарной политикой радио, телевидения, театров и филармоний, гастрольно-концертных организаций.

Двадцать пять лет тому назад И. Дунаевский гневно и темпераментно писал, что при отсутствии «настоящей, строгой разборчивости политика исполнительских... организаций приводит к безнаказанности... музыкальных дельцов, а отсюда и к полной

художественной безответственности авторов, заранее уверенных «в доброте» дядюшек из радио, издательств и звукозаписывающих студий.

Этого дальше терпеть нельзя!.. Нам... нужна твердая и последовательная музыкальная политика... направленная на службу художественному воспитанию масс». Как актуально — увы! — звучат сейчас эти слова большого художника, понимавшего, что пока нет такой политики «...безответственный композитор или поэт, халтурщик и ремесленник от искусства остаются безнаказанными, остаются вне воздействия и вне воспитания потому, что всегда найдут для своей продукции щель, через которую ее продвинут».

И сегодня снова мы вынуждены констатировать: до сих пор нет последовательной политики в работе многих музыкально-пропагандистских органов. В короткое время, например, завоевала популярность радиостанция «Юность», и во многом вполне заслуженно. Но менее всего — в области музыки. Прежде всего, чрезвычайно узок диапазон музыкальных программ радиостанции. Впечатление такое, будто редакторы «Юности» вовсе не знают о существовании богатейшей антологии советских песен, будто сфера гражданственности в песенном творчестве вообще не входит в круг их забот. Не слишком ли это однообразно — только лирика, только бытовая, только интимная?..

А качество? Здесь дело совсем плохо. С упорством, достойным гораздо лучшего применения, «Юность» пропагандирует, например, песни К. Певзнера — автора, лишенного творческого дарования.

Однажды пришлось услышать совсем уж низкопробную по вкусу песню анонимного автора, в которой «лейттемой» были слова «Последний трамвай мой, заветный трамвай». В молодежных радиопередачах можно нередко услышать и песни откровенно беспомощные, дилетантские... Подобное творение Н. Пескова было представлено 19 февраля с. г. радиослушателям под широковещательным анонсом «Внимание, новая песня». То же можно сказать о прозвучавшей в другой передаче песенке Георгия Островского «Астронавты...».

Стремление «Юности» поддержать творчество самодеятельных композиторов — дело благородное. Но надо же отбирать сочинения. Зачем, например, в одной из передач «право на микрофон» было предоставлено инженеру М., который в старомодных традициях «цыганского» пения прохрипел под гитару какие-то слова на заунывную мелодию?

А разве не аналогичные явления критиковал Н. С. Хрущев, говоря о характеристиках молодых людей, показанных в фильме «Застава Ильича», возмущаясь, что их пытаются представить как новое в жизни нашей молодежи. «В фильме показываются массовые аудитории, которые собирались слушать подобные песни и стихи, — сказал Никита Сергеевич. — Какие-то приспособленцы разрешают это делать. Нельзя так поступать. Коммунисты, наш народ ценят то, что полезно для строительства коммунизма. Это наше, а то, что не полезно, — не наше!»

К сожалению, «не наше» в передачах «Юности» не только качество музыки, но и слащавые, фальшиво звучащие «репризы», поощрение саморекламного пустословия со стороны отдельных композиторов.

Разумеется, отнюдь не все плохо было в деятельности «Юности». Однако в целом уровень музыкальных передач крайне низок.

Не лучше обстоит дело и в ряде исполнительских коллективов национальных республик. Послушайте ведущие государственные ансамбли, например Грузии, Узбекистана или Молдавии. Вы почти не встретите там современных героических или гражданственных песен или песен о революционных традициях этих народов, об интернациональной классовой солидарности. Репертуар этих, как и других, оркестров замыкается подчас в узком кругу мещанской лирики, салонной танцевальности, не имеющей никаких национальных корней. Так оказались отодвинутыми на второй план славные традиции целой плеяды советских художников и тех исполнительских коллективов, с которыми они поддерживали постоянные творческие контакты. Напомним здесь, например, о теснейшей дружбе и взаимопомощи, связывавшей А. Давиденко и

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание