туманы, отдаленный хорал, тревожные крики чаек, предвещающие грозу; наконец, в четвертой («Буря») — могучая разбушевавшаяся стихия, грозное неистовство, сменяющееся радостным просветлением. В центре всей пятичастной сюиты монументальная Пассакалия, повествующая о душевных смятениях несправедливо осужденного Питера Граймса. Все пять эпизодов увлекают страстностью, жизненным нервом музыки: за живописными эскизами, то ярко декоративными, то гравюрно скупыми, непрестанно ощущаешь большую человеческую драму, захватившую воображение композитора.

Бриттен известен своей упорной приверженностью к жанру вокальной музыки. Особенно охотно обращается он к шедеврам отечественной поэзии, стремясь найти свой тип вокальной декламации, рожденный природой английской речи. Так появились его «Серенады для тенора, валторны и струнного оркестра» — проникновенный лирический цикл на стихи Коттона, Тениссона, Блейка, Бен Джонсона и Китса. Шесть поэтических миниатюр окаймлены прологом и эпилогом, пронизанными мягкой пасторальностью, тихими зовами валторны. «Серенады», с необычайной выразительностью спетые Питером Пирсом, исполнены философской глубины и возвышенного чувства слияния с природой, их вокальная линия отличается декламационной гибкостью, изяществом орнаментики.

Истинную радость доставила Виолончельная соната Бриттена, отмеченная живым остроумием и блестящей тембровой выдумкой; ее разнообразнейшая техника — от красивой кантилены до игривого пиццикато и острых гротескных эффектов — очень точно адресована исполнительскому амплуа М. Ростроповича, мастера высокой виртуозности и удивительных «актерских перевоплощений». Многообразное искусство Бриттена было также представлено исполненными мудрой созерцательности вокальными фрагментами на слова Гёльдерлина и тончайшими обработками пяти песен Перселла из сборника «Орфеус британикус». Кроме того, британский музыкант порадовал москвичей своим замечательным исполнительским мастерством. Его выступления в качестве пианиста (в ансамбле с Питером Пирсом и М. Ростроповичем) производят впечатление свободного и одухотворенного камерного музицирования: он словно не замечает аудитории, целиком погруженный в прекрасную стихию музыки. Его интерпретация классики (Шуберт, Бах, Перселл) пленяла строгой сдержанностью и тонким чувством стиля.

В концертах фестиваля были представлены и другие английские композиторы. Оригинальную задачу поставил перед собой Густав Хольст в хорошо известной нам программной симфонической сюите «Планеты» (1914–1916); импозантные музыкальные «портреты» семи планет (Марс, Венера, Меркурий, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун) заключают в себе сложный жизненный смысл: перед нами проходят то грозные ураганы войны, то картины мирных радостей или сказочных видений. Пышный декоративный стиль этой громадной фрески отражает самые разнообразные влияния — от Вагнера, Чайковского, Глазунова до французских импрессионистов. Оркестр предельно красочен и изобретателен, интересен заключительный эффект удаляющегося женского хора. Четырехчастная Симфония Вильяма Уолтона (1935) решена в плане традиционной лирико-психологической драмы. Взволнованные порывы, трагические взлеты в духе романтического симфонизма прошлого века сменяются в ней возвышенными героическими эпизодами, не лишенными, однако, некоторого налета риторики. Не оставила глубокого впечатления музыка Майкла Типпета «Четыре обрядовых танца» из оперы «Свадьба в середине лета»; ее светлая, порой веселая пейзажность отмечена чисто английским изяществом, но настойчивое тяготение к несколько поверхностной декоративной звукописи скоро начинает утомлять...

Симфонические программы фестиваля превосходно провел дирижер Норман Дел Мар — серьезный и волевой музыкант, отлично чувствующий современную английскую музыку. Его точный энергичный жест и верное ощущение динамики во многом способствовали успеху Государственного симфонического оркестра СССР, который с блеском исполнил обе труднейшие программы. Из солистов должен быть отмечен наряду с великолепным певцом Питером Пирсом валторнист Берри Таквелл, обладающий красивым задушевным звуком и совершеннейшим техническим мастерством.

Конечно, хотелось бы пожелать, чтобы наша встреча с новой английской музыкой не закончилась этими фестивальными программами. Стоило бы познакомиться и с другими сочинениями наших британских друзей и, в частности, с интереснейшими операми Бенджамина Бриттена и с его недавно завершенным «Военным реквиемом», посвященным памяти жертв войны в городе Ковентри.

И. Нестьев

Необыкновенный дуэт

Тенор Питер Пирс известен нашим слушателям по многим грамзаписям главным образом в оперном репертуаре. Тем интереснее была встреча с ним в разнообразной камерной программе. Тембр его голоса напоминает звучание мягкого кларнета, очень гибкого, выравненного во всех регистрах; ни одной форсированной ноты, вокальное мастерство безупречно... Но певец в этом концерте не играл главенствующую роль, его исполнение было тесно связано с фортепианным сопровождением. Питер Пирс и Бенджамин Бриттен — это единое целое, неразделимый ансамбль голоса и фортепиано. Их музыкальное содружество длится уже более двадцати лет. Два

больших художника одинаково понимают и передают замысел произведения, их исполнение носит характер тончайшей импровизации: кажется, что тот или иной оттенок рождается здесь же, на эстраде. Песни Перселла были исполнены проникновенно и просто. Но Шуберт! Это было откровение. Я иногда ловила себя на том, что слушала только фортепиано, так захватывающе, по-оркестровому выпукло и выразительно играл Бриттен. А какое пианиссимо у Пирса в шубертовской песне «Ночь и грезы»!

С большим интересом ждала я второго отделения концерта, посвященного произведениям Бриттена. Многие его вокальные произведения (цикл «Серенады», «Колыбельные», обработки народных песен) исполняются у нас часто, но цикл «Зимние слова» (на стихи Т. Харди) мы слушали в первый раз. В нем восемь миниатюр, сюжетно не связанных между собой. Это восемь картинок, пейзажей и бытовых сценок. В фортепианной партии словно слышится трепет крыльев перелетных птиц («Ноябрьские сумерки»), стук колес и резкие свистки паровоза («Полночь в поезде»), поскрипывание дерева («Старый столик»), игра на расстроенной скрипке («На вокзале в Апвей»)... Тонкие, свойственные творчеству Бриттена гармонии придают музыке особое очарование. Исполнение вокальной партии было очень выразительно, певец будто художник-акварелист рисовал мягкими красками настроение каждой картинки. Необыкновенная тонкость и артистичность Пирса, вероятно, объясняются тем, что этот певец — музыкант в широком смысле слова: в детстве он обучался игре на фортепиано, некоторое время работал органистом. Не отсюда ли такая мягкость звучания голоса, такое инструментальное легато и техника? (Яркий пример — исполнение «Духовного гимна» Перселла.)

Чудесно были спеты народные английские песни в обработке Бриттена. Вот «Сады Салли», с пленительной мелодией; «Милая Полли», где действие развертывается на фоне военного марша; «Красавчик граф О’Морей» — баллада о любви, ее непостоянстве и горестях; «Песня о браконьере», который живет беспечно и берет от жизни то, что ему хочется. Фортепиано в этой песне, вторя бодрому настроению, звучит фанфарно, радостно. «Рождественская песня» очаровала удивительно оригинальной обработкой и мастерским исполнением. Вокальная партия написана без сопровождения и только в интерлюдиях между куплетами, как флейта или свирель, звучит коротенькая фортепианная фраза. Благодаря безупречной интонации и инструментальности звучания голос Пирса будто продолжает мелодию аккомпанемента...

Это был незабываемый концерт. Мы познакомились не только с двумя замечательными исполнителями, но и с английской музыкой, которая была нам близка и понятна, потому что шла от сердца к сердцу.

Наталия Рождественская

Бриттен рассказывает

В течение двух недель в середине марта продолжался Фестиваль английского музыкального искусства.

Перед отъездом на родину композитор Бенджамин Бриттен поделился своими впечатлениями.

— Мы счастливы, что имели возможность приехать в Советский Союз и, со своей стороны, будем с нетерпением ждать показа вашего искусства, который должен состояться в Англии осенью этого года.

Между русским и английским народами давно существуют дружеские чувства и симпатия, и не следует судить о взглядах англичан только по тому, что иногда печатается в наших газетах. Мы чувствуем огромное уважение к советскому искусству, и выступления советских артистов стали неотъемлемой частью нашей музыкальной жизни. Нам хотелось бы, чтобы и наше искусство в какой-то мере стало нужно вам.

Хотелось бы сказать несколько слов об участниках нашего фестиваля.

Питер Пирс пользуется давней любовью английской публики. Самое большое место в его творчестве занимают камерные концерты. Особое внимание певца привлекают песни Перселла, Шуберта, Генделя, народные песни Британии.

Чтобы сказать о другом нашем большом художнике, надо сначала познакомить вас с интересным явлением в музыкальной жизни Англии: за последние годы у нас появились чудесные мастера, воссоздающие образцы старинных музыкальных инструментов, и появились талантливые исполнители. Джордж Малкольм, чья игра на клавесине и у вас оценена по достоинству, — один из наиболее выдающихся наших артистов. Произведения композиторов XVI–XVIII веков, таких, как Джиббонс, Фарнеби, Берд и другие, нашли в его лице тонкого и чуткого интерпретатора.

В течение многих десятилетий у нас существует отличная школа валторнистов, ярким представителем которой был Дэнис Брейн, трагически погибший пять лет назад. Именно для него была написана партия валторны в моих «Серенадах для тенора, валторны и струнного оркестра». Я счастлив, что Берри Таквелл, которому советская публика оказала столь теплый прием, с честью продолжает его традиции.

Норман Дел Мар — один из наших самых энергичных дирижеров. В его интерпретации впервые прозвучали многие произведения английских, в том числе несколько моих, и зарубежных композиторов. Совсем недавно у нас вновь прозвучали симфонии Густава Малера. Наиболее трудные из них — третья и шестая — прозвучали под управлением Дел Мара и еще более подняли его художественный авторитет.

Концерты Амадеус-квартета были также высоко оценены советскими слушателями. Думаю,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

И. Нестьев

Необыкновенный дуэт

Наталия Рождественская

Бриттен рассказывает

Содержание