Выпуск № 6 (295) | 1963 - страница 67

сорока — поставлены в рядок на полке, начнем, пожалуй...

...Как я ни пытаюсь отнестись со снисхождением к техническим редакторам и типографии издательства «Советский композитор», ничего с собой поделать не могу. Глаза определенно видят, что в этой серии можно насчитать, грубо говоря, три, а если придираться, то и шесть вариантов формата.

А теперь разложим книжки на столе, как пасьянс. Нельзя не поразиться тому обилию оттенков серого цвета, которым располагает типография: каждая книжечка индивидуально окрашена. Может быть, так задумано? Но почему же тогда обложка брошюры о Большом театре гораздо голубее, чем, скажем, книжка о песне «Раскинулось море широко»?

А теперь раскроем наугад несколько из них. И тут хорошо: какое изобилие разнообразнейшей бумаги! И все это щедро «брошено» на осуществление одной лишь популярной серии! А иллюстрации! И на «своей» бумаге (иначе говоря, прямо в тексте), и вклейки, и «накидки», и с обеих сторон, и с «пустыми» оборотами. Нотные примеры — и крупные, и мелкие. Выходные данные указываются когда в конце брошюры, когда на обороте титула, а то и на обложке. В одних книжках названа лишь фамилия редактора, в иных — на обороте титула или в другом каком-нибудь месте — значится: «Серия выходит под редакцией М. Сабининой, М. Гринберга и Д. Житомирского».

Но (даже если за те брошюры, где не проставлены имена внешних редакторов, они все-таки считают себя ответственными) я далека от мысли взваливать на одних внешних редакторов вину за неудачи, перечисленные выше, как и за те, которые будут указываться в дальнейшем. Дело, разумеется, в том, что серия эта, как в зеркале, показывает всем — и авторам, и печатникам-издателям, и редакторам — то, что есть на самом деле. Тут мы уже можем от «одёжки» потихонечку перейти ко второй половине упомянутой поговорки.

*

Еще раз вглядимся в разбросанные перед нами брошюры. «Старушки» (М. Сабинина, «Дмитрий Шостакович», А. Сохор, «В. П. Соловьев-Седой» и брошюра, составленная из фрагментов работы Б. Асафьева «Русская музыка») помечены 1959 годом. Остальные выпущены в 1960 или 1961 году. Против тематического плана серии трудно протестовать. Естественно, пожалуй, что творчество Прокофьева представлено здесь четырьмя, а Шостаковича — тремя работами. Не будем пенять и на то, что нет пока ни одной книжки, скажем, о Шапорине, Хренникове, Хачатуряне, Свиридове, Кара Караеве, не говоря уже о многих других возможных темах. Выскажем надежду поскорее увидеть напечатанным то, что наверняка запланировано и находится в стадии осуществления.

Обратимся к тому, что уже есть. Для большего удобства можно разделить всю массу этих брошюр на категории.

*

Справочно-инструктивные книжки. Трудно переоценить их значение. Недаром в музыкальные журналы так часто приходят письма: «Научите, пожалуйста, как читать ноты. Сколько лет играю по слуху на баяне, а как попробую взять книжку — ничего не могу понять про ноты...». Л. Кулаковский («Как научиться читать ноты») выполняет эти просьбы просто и доходчиво.

Несомненна польза, которую принесет «Краткий словарь любителя музыки», составленный Б. Штейнпрессом и И. Ямпольским. Жаль только, что авторы, а вслед за ними и редактор с корректором недосмотрели, и в «Словаре» попадаются такие ударения: «чакона», «шкала», «мюзик-холл». Думается, не должна была бы проникать в такие работы и излишняя наукообразность, которая порой выглядит так:

Шумово́е оформление — шумы и звуки, используемые в постановках драматических пьес, кинофильмах, радиопередачах для подражания звуковым явлениям действительности, звукоизобразительной характеристики, создания определенного настроения и т. п.

— Спасибо, — наверняка скажет благодарный читатель. — Вот теперь про шумовое оформление мне все понятно!

Упомянутыми брошюрами не исчерпывается список книжек, ориентирующих в различных областях музыки. Есть еще несколько изданий, притом довольно разных по своим художественным достоинствам. Среди них выделяются серьезные беседы М. Ройтерштейна («Музыкальные формы» и «Выразительные средства музыки») и особенно книжка Г. Головинского «Куплетная, вариационная форма и форма рондо». Здесь удачная систематизация материала соединяется с живостью, разговорной непринужденностью стиля. Автор свободно, вполне доверяя способности слушателя быстро «переключаться» с одной музыки на другую, оперирует большим количеством самых раз-

_________

Серия «В помощь слушателям университетов культуры. Беседы о музыке». Издательство «Советский композитор».

нообразных нотных примеров (порой не без вполне уместного юмора комментируя их). И притом Г. Головинский нигде не впадает в развлекательность: его работа популярна в истинном смысле слова — легка по форме изложения и серьезна по существу.

*

Вторая группа брошюр — беседы о классической русской музыке. Здесь, заметим еще раз, слишком мало пока работ, чтоб делать какие-то выводы: одна хорошая маленькая монография А. Сохора о Бородине, а остальные три «обнимают» в исторических обзорах последовательно весь XIX век. Мы начали перелистывать их «в обратном порядке». Сперва еще раз перечитали — и с удовольствием (неизменно возникающим, если встречаешься с точными и тонкими характеристиками, музыки) — книжку Д. Житомирского «Русские композиторы конца XIX и начала. XX века», впервые выпущенную в 1945 году Московской филармонией. Потом открыли книжку Ю. Келдыша «Русские композиторы второй половины XIX века». Прочли первую страницу:

«Вторая половина XIX века — пора необычайно яркого и мощного подъема всей русской культуры. Научная и философская мысль, литература, искусство этого времени обогащаются множеством великих достижений, значение которых далеко выходит за пределы национальных масштабов. Россия выдвигает блестящую плеяду замечательных по силе и оригинальности деятелей в различных сферах духовной жизни. Достаточно назвать...» Потом стали проглядывать первые фразы последующих абзацев. Вот какая вышла картина: «Великая и непреходящая ценность сделанного Россией вклада в развитие общечеловеческой культуры признается во всем мире. В ряде областей...». «Ход распространения русской музыки на Западе в течение последнего столетия представляет прямую аналогию этому пути завоевания русской литературой ее господствующего мирового положения». «...Мысль о том, что творчество русских композиторов является источником глубокого и яркого обновления для музыкального искусства всего мира, ясно осознается во второй половине XIX столетия...».

И так до конца книжки, написанной, без сомнения, одним из самых знающих свой предмет ученых, но...совсем не популяризатором. Академический стиль, вполне уместный в учебном специализированном пособии, противопоказан ж ивой беседе с неискушенным слушателем музыки. Видимо, напрасно составители включили в серию работу, самим автором не предназначенную для массового читателя.

*

Следующая группа — беседы о популярных революционных, народных и советских массовых песнях — наполовину «вотчина» музыковеда A. Сохора. Это автор, зарекомендовавший себя отличнейшим знанием песенного жанра; брошюры его основаны на тщательно изученном материале, в них выверены факты, точны цитаты, без ошибок приведены нотные примеры. Но... но если читать их подряд, невольно обратишь внимание на то, что у А. Сохора выработалась своего рода «направленность формы»: до слов «композитор имярек родился в таком-то году» — ровно три абзаца, общим объемом от пятнадцати до двадцати строчек. Тем более, если сравнить эти брошюры с книжками того же автора о Бородине или Соловьеве-Седом, это сопоставление будет явно не в пользу «песенных» брошюр: временами встречаются в них отрывки, выглядящие, если позволено будет так выразиться, как реминисценции из «академических» опусов. Этакий очень добротный по фактам, но скучноватый стиль, приемлемый в учебниках, но не в литературе, которая должна пробудить в человеке, быть может, первую любовь к музыке.

По-иному, динамично, горячо написана книжка Д. Житомирского «Из истории песен». Но возможны, разумеется, и иные решения. Вот Е. Гиппиус, например, в двух своих книжках (о песнях «Эй, ухнем», «Дубинушка» и «Раскинулось море широко») предлагает такую глыбу интереснейшего фактического материала, что непосвященный читатель, думается, не может не взволноваться, не растрогаться огромным довернем, которое оказывает ему ученый-исследователь, словно дающий прикоснуться к только что добытым сокровищам. За это можно простить некоторую корявость литературной манеры, — тут ее своеобразие! — лишь был бы неостывающий интерес самого автора к взятой им теме!

*

Книги о советских композиторах и отдельных их произведениях. Здесь следует прежде всего расценить как успех две работы М. Сабининой о Прокофьеве и Шостаковиче, а также книжки B. Бобровского о хорах Шостаковича и Л. Лебединского — о Седьмой и Одиннадцатой симфониях того же композитора.

Что подкупает в брошюрах Сабининой? Не только хорошее владение материалом, но и живая интонация, с которой обращается автор к

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

*

*

*

Содержание