Выпуск № 6 (295) | 1963 - страница 33

ресной, увлекательной, доставляющей полное удовлетворение».

Наиболее цельный и законченный образ — как музыкально, так и сценически — создала Жермена Гейне-Вагнер. Впечатляет уже первое появление ее Брунгильды: из глубины сцены доносятся звонкие раскаты голоса, полные беззаботной радости, упоения своей юной силой, свободой!

Создается впечатление легкости, стремительного порыва и героической доблести. Гейне-Вагнер сразу же наделяет свою героиню душевным теплом, нежностью и ласковостью в отношениях с отцом. Но это не лишает ее величавости, гордости и силы: ведь Брунгильда — дочь Вотана, повелителя богов. Особенно подчеркнуты эти черты в диалоге с Зигмундом: величественная поступь, какая-то отрешенность от земных волнений, чуждость людским страстям.

Совсем разные две Зиглинды — Регина Фринберг и Эльза Звиргздынь. У Фринберг Зиглинда нежнее, женственнее; ее скорбь и страдания сразу открываются Зигмунду. Трагизм ситуаций, в которые попадает Зиглинда, особенно подчеркнут певицей, и упоение любовью в сцене с Зигмундом или радость от предсказания Брунгильды о рождении сына Зигфрида — только краткий миг счастья, озаряющий жизнь ее героини. Вообще Фринберг чрезвычайно выросла за последние годы. Наряду с лирическими партиями (Лизы, Февронии, Эльзы в «Лоэнгрине», Елизаветы в «Тангейзере») она исполняла партии драматические, с бурными взрывами страстей (Эболи в «Дон Карлосе», Марта в «Долине» — один из наиболее ярких образов, созданных артисткой); и это помогло ей в работе над Зиглиндой — натурой одновременно нежной и, как обычно у Вагнера, волевой. Эту последнюю черту особенно подчеркивает в Зиглинде Звиргздынь. Ее героиня гордая, решительная. Жизнь с Хундингом не сломила ее, она все время рвется к свободе и радости. Особенно запоминается в ее исполнении сцена с Брунгильдой. Вокальная партия, как кажется, не представляет для Звиргздынь трудностей, хотя голос кое-где звучит напряженно.

Очень подходит к роли Зигмунда Артур Фринберг. Артист тонко передает своеобразный стиль вагнеровской музыкальной речи. Известно, что в «Кольце Нибелунга» нет арий, и оттого до

Зиглинда — Р. Фринберг, Зигмунд — А. Фринберг

сих пор бытует представление, что партии в них строятся на одних лишь речитативах. Но стоит послушать Фринберга — Зигмунда, чтобы убедиться в односторонности этого мнения: у Вагнера все поется, и как красива и выразительна эта напевная декламация, прерываемая краткими певучими фразами — внезапными взрывами чувств! И совершенно незаметны в исполнении Фринберга переходы к широким распевным ариозо, то лирическим, то героическим, которые, оказывается, тоже есть в партии Зигмунда! Замечательно умение артиста общаться с партнерами: в его сценическом поведении, очень свободном и естественном, совсем нет пустот.

Среди молодых певцов, успешно выступивших в «Валькирии», прежде всего надо назвать Карлиса Зариня, обладающего драматическим тенором очень красивого тембра. Заринь — разносторонне одаренный человек, его артистическая судьба складывается интересно. Окончив Рижскую консерваторию, он совершенствовался в Болгарии у известного профессора И. Иосифова. Теперь Заринь выдвинут на конкурс молодых оперных певцов в Софию, на отборочном просмотре он пел партию Радамеса на итальянском языке. И неожиданно оказалось, что певучая «итальянская» манера Зариня чрезвычайно подходит для партии Зигмунда. Голос звучит ровно, напевно, красиво. Гораздо труднее дается ему сценическое решение образа. В его пении воплощены все переживания героя, но как только певец перестает петь, он словно перестает чувствовать, думать, действовать. Правда, нельзя забывать, что Зигмунд — первая столь сложная, необычная роль молодого артиста и что со временем он, наверное, научится точнее и одухотвореннее решать все встающие перед ним задачи.

О больших возможностях рижского театра свидетельствует также исполнение партии Брунгильды Ритой Зелман. Дипломантка консерватории, она проходит в театре практику. Роль Брунгильды — дипломная работа. У Зелман голос обширного диапазона с очень насыщенным, почти альтовым нижним регистром и звонкими «металлическими» верхами. Правда, иногда исполнению не хватает разнообразия красок, теплоты. В сценической трактовке Зелман намечаются интересные черты. Брунгильда вначале жестока, лишена человечности. Это давало возможности для последующей эволюции образа. Но в то же время ей недостает спокойствия, величия (например, в сцене с Зигмундом); она излишне порывиста, подчас суетлива. Совсем не удалась Зелман последняя сцена с отцом, здесь сказалась неопытность дебютантки.

Зрелой исполнительницей показала себя в роли Фрики молодая артистка Аустра Тауринь.

Скромная роль Хундинга нашла яркого исполнителя в лице Ольгерта Крастыня. Хотя ему приходится больше слушать, чем петь, молодой певец ни на минуту не выходит из образа, очень определенного, резко очерченного. Подкупает его музыкальная чуткость: каждый жест так непосредственно связан с музыкой, что, кажется, прямо рождается из оркестровых фраз.

Очень успешно выступил Майгур Андерманис в роли Вотана. Голос его, насыщенный металлом, льется мощным потоком, свободно перекрывая фортиссимо вагнеровского оркестра. Знаменитое «Прощание Вотана с Брунгильдой» было исполнено с подлинным блеском. Жаль, что сценическое исполнение Андерманиса далеко не достигает такой высоты — кажется, что его Вотану довольно скучно слушать и гневные упреки Фрики (а ведь речь идет о жизни и смерти его сына Зигмунда), и даже мольбы любимой дочери Брунгильды. Быть может, здесь режиссер слишком понадеялся на актера, предоставив ему полную свободу, а следовало бы поискать более выразительных и разнообразных мизансцен. Но образ Вотана вообще предстал в спектакле обедненным: его партия резко сокращена, выпали столь важные для Вагнера философские эпизоды, рисующие раздумья Вотана о судьбах мира, о власти золота, о собственной обреченности.

В этой связи о купюрах. Вероятно, они неизбежны. Ведь и сейчас спектакль (с антрактами) длится три с половиной часа. Но в общем-то приходится «резать по живому». В рижском театре сократили все эпизоды-размышления, как сравнительно более отвлеченные, суховатые, лишенные непосредственной эмоциональности. В результате осталась любовная драма Зигмунда и Зиглинды, драма Брунгильды и Вотана. Но «Валькирия» перестала быть частью «Кольца Нибелунга» — грандиозной философской эпопеи о судьбах мира. Исказило это замысел композитора? Безусловно. Но, по-видимому, другого выхода не было. Во всяком случае, вариант, предложенный рижским театром, убеждает, спектакль смотрится с неослабевающим интересом, волнует силой чувств, глубокой искренностью и музыкальностью исполнения.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Зиглинда — Р. Фринберг, Зигмунд — А. Фринберг

Содержание