и инструментальных произведений. Подобно Эркину, Сайгун выступает в качестве дирижера у себя на родине и за рубежом.

Автор ряда исследований по турецкому фольклору, он является членом Международного совета по народной музыке при ЮНЕСКО и Женевского комитета экспертов Международного архива народной музыки.

В Большом зале Московской консерватории состоялся концерт из произведений Сайгуна и Эркина. Исполнители — оркестр кинематографии, дирижер — Ниязи, солисты — И. Жуков и А. Марков. Наши гости, композиторы яркого дарования, тесно связанные с музыкальными традициями своей родины, порадовали слушателей высоким профессиональным уровнем творчества.

Сайгун многое воспринял от французской музыкальной школы. Исполнявшиеся в концерте первая часть его Третьей симфонии и Фортепианный концерт блещут разнообразием свежих оркестровых красок и отличаются столь характерной для импрессионистского стиля сменой настроений, игрой света и тени, тонкой зарисовкой мгновенных впечатлений. Вместе с тем музыке Сайгуна не чужда и известная драматическая взволнованность, динамическая экспрессия в передаче эмоций. Композитор смело оперирует оркестрово-инструментальными тембрами, которые в соединении со всеми гармоническими, полифоническими и фактурными средствами (подчас довольно сложными) создают иногда яркие колористические эффекты. Концерт для фортепиано с оркестром отлично сыграл Игорь Жуков — как в техническом отношении, так и по ощущению стиля.

Насколько можно судить по включенным в программу Второй симфонии и Скрипичному концерту Эркина, в его творчестве сильно сказываются народно-музыкальные истоки. Симфония не только проникнута фольклорными интонациями, но напоена ароматом народной музыки. Весьма характерен в этом смысле финал произведения, передающий праздничные картины народного быта. Сердечностью и душевной теплотой веет от музыки Скрипичного концерта Эркина, особенно в средней, медленной части. Увлеченно, искренно исполнил его Альберт Марков.

Оба композитора имели большой успех; этому способствовал и дирижер Ниязи, с темпераментом проведший всю программу.

*

На этот раз Эркин и Сайгун, кроме Москвы, побывали в Грузии и Азербайджане. Повсюду у них были собеседования с композиторами и музыковедами. В Баку успешно прошли «Концерты дружбы» из произведений турецких и азербайджанских композиторов.

Несомненно, приезд Эркина и Сайгуна в СССР, их творческие встречи с советской музыкальной общественностью и широкой аудиторией не только знаменуют установление постоянных культурных связей, но и послужат развитию и укреплению нашей дружбы с турецкими музыкантами.

Владимир Фере

Ниязи, Сайгун, Т. Хренников и Эркин

Москвичи аплодируют

В августе прошлого года английские слушатели горячо приветствовали Дмитрия Шостаковича на «русском фестивале» в Эдинбурге. Это был триумф советского симфонизма и исполнительского искусства. И вот спустя восемь месяцев в Москве состоялся ответный «английский фестиваль». Несколько вечеров в концертных залах столицы звучала современная и классическая музыка Англии. Мы с большим интересом познакомились с группой виднейших музыкантов, впервые посетивших нашу страну: композитором Бенджамином Бриттеном, дирижером Норманом Дел Маром, певцом Питером Пирсом, пианистом и клавесинистом Дж. Малкольмом, валторнистом Берри Таквеллом, прославленным Амадеус-квартетом... Симфонические концерты сменялись квартетными вечерами и академическими «лидерабендами». Рядом с бессмертными творениями Перселла звучали пьесы Бриттена, Хольста, Типпета, Уолтона. Мы вновь убедились в том, насколько ошибочно тривиальное представление о современной

Англии как якобы «стране без музыки». Английские мастера порадовали свежестью художественной мысли, блестящим мастерством интерпретации; было очевидно, что они отнюдь не разделяют антигуманистических «авангардистских» взглядов, а стремятся сохранить и развить наиболее ценные национальные традиции...

Все это относится прежде всего к Бенджамину Бриттену, одному из самых значительных европейских композиторов нашего времени. Этот большой музыкант и очень скромный, обаятельный человек покорил наших слушателей заражающей музыкальностью и творческим энтузиазмом. Принципиальный противник атонализма, «серийной» техники, он решительно отстаивает человечность и содержательность искусства, обращенного к большой народной аудитории. Именно эти стороны его творчества — при наличии сильного и самобытного таланта — позволили Бриттену занять столь почетное место в современной музыке; недаром критики называют его «наиславнейшим после Генри Перселла» английским композитором.

Не случайна сердечная дружба Бриттена с крупнейшими советскими музыкантами — с М. Ростроповичем, которому он недавно посвятил свою Виолончельную сонату, с Д. Шостаковичем, который так тепло относится к его творчеству: наши мастера почувствовали в Бриттене своего союзника, высоко оценив его приверженность к подлинно гуманистическому искусству.

Пожалуй, наибольшее впечатление в программах фестиваля оставили именно произведения Бриттена: «Траурная симфония» соч. 20, «Морские интерлюдии» из оперы «Питер Граймс», «Серенады» на слова старых английских поэтов, песни и романсы. Судя по этим сочинениям, художественный облик композитора сложен и многогранен; в нем скрещиваются самые разнообразные влияния: с одной стороны, традиции английской музыкальной старины, восходящие еще ко временам Перселла, с другой — активно претворенные воздействия мастеров XX века, от Дебюсси и Малера до Шостаковича. Сохраняя естественные нормативы музыки — ясность мысли, широту и выразительность мелодического рисунка, прочность тональной основы, композитор смело сочетает их с остро характеристическими тембровыми и ладовыми эффектами, типичными для современной творческой практики; примененные в целях эмоционального обострения образов, эти средства оказываются вполне убедительными, жизненно оправданными.

«Траурная симфония» была написана в 1941 г. под впечатлением тяжелых личных переживаний автора, связанных со смертью родителей. Однако за этой личной драмой ощущается трагедия целого народа, подвергнувшегося тягчайшим военным испытаниям. Латинские названия частей, заимствованные из культового обихода, воспринимаются лишь как внешняя дань традиции: в музыке нет и следа церковной или стилизаторской ретроспективности. Это современная, яркодраматичная поэма о жестокой године войны, о невыразимых людских страданиях, о светлой возвышенной мечте. В первой части, открывающейся резкими ударами литавр, сосредоточены эмоции глубокого горя, мотивы зловещие, мертвенно стеклянные, словно олицетворяющие дыхание смерти, сменяются тяжкими стенаниями... Оркестровка здесь, как и во второй части, изобилует сильными экспрессивными эффектами, напоминающими наиболее смелые партитуры Густава Малера. Громадное впечатление оставляет вторая часть — инфернальное вихревое скерцо, обостренное маршевыми ритмами и воинственными тембрами меди, — образ жестоких сил, враждебных человеку. Наконец, в финале «злые», бесчеловечные эмоции отходят на второй план, уступая место просветленной песенности, воплощающей светлые образы простой мирной жизни.

Иной мир образов представлен в «Морских интерлюдиях» Бриттена — музыкальных пейзажах, навеянных суровой природой Британских островов. Музыка «Интерлюдий» более конкретна, театрально сюжетна: это оркестровые фрагменты из оперы «Питер Граймс», написанной композитором в 1945 г. по заказу Сергея Кусевицкого. Четыре картины моря очень различны по своей живописности и внутреннему эмоциональному строю: в первой («Рассвет») — плеск прохладных струй, сверкание первых солнечных лучей; во второй («Воскресное утро») — порывы свежего напористого ветра, звуки праздничной песни и звончатый гул колоколов; в третьей («Лунный свет») — призрачные

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Владимир Фере

Ниязи, Сайгун, Т. Хренников и Эркин

Москвичи аплодируют

Содержание