И увлекательнейший рассказ Архиповой слушала вся консерватория.

И так во всем, до всего Гайдай есть дело. Сегодня в «Фаусте» новая исполнительница Маргариты, и Зоя Михайловна спешит на спектакль. Она не просто слушатель. Гайдай не забудет зайти к певице, чтобы отметить удачи, подсказать, как исправить просчеты. И то, что она знает, «как нужно», то, что она может сегодня похвалить исполнительницу роли Мими, а назавтра отчитать ее за жеманство, инфантильность в партии Микаэлы, то, что она никогда не скрывает своего мнения, а прямо и честно высказывает его, разъясняя причину ошибок певцов, создает Зое Михайловне непререкаемый авторитет и популярность среди товарищей по искусству, особенно молодежи.

Недавно С. Лемешеву исполнилось 60 лет. Критики писали: «Все врут календари». И. Козловский впервые спел партию Моцарта в опере «Моцарт и Сальери» после своего шестидесятилетия.

Сегодня 60 лет исполнилось Гайдай. И снова мы «опровергаем» эту дату. Кое-кому может показаться банальным: ведь существует закон времени. Да, время есть время, но его пределы для каждого человека разные, иному актеру нет и сорока, а его сценическая жизнь кончилась.

Речь идет о людях, одержимых искусством, которых объединяет не только талант, но и чувство долга, ответственность за судьбу советского театра. Чего кажется проще: есть слава, почет, государство позаботилось о пожизненном материальном благополучии, можно спокойно почить на лаврах «заслуженного пенсионера», изредка появляясь в различных конкурсных жюри и президиумах торжественных собраний.

Но И. Козловский присутствует сегодня на открытии детской сельской музыкальной школы, а завтра выступает перед колхозниками Черкасской области. Покойный И. Паторжинский проехал не один десяток километров в поисках вокальных самородков, В. Барсова отбирает кандидатов на международные конкурсы, С. Лемешев обращается к оперной режиссуре, а Зоя Гайдай передает свой опыт и знания студентам Киевской консерватории.

И когда во время одного из концертов зрители, восхищенные голосом и вокальной культурой одной из юных исполнительниц, устроили овацию ее педагогу, я поняла, что Зоя Гайдай действительно не оставила сцену. Ее искусство живет новой жизнью в ее учениках.

М. МАКСАКОВА

В добрый час

Уже не первый час шел в Кремлевском Дворце съездов концерт художественной самодеятельности профсоюзов СССР для делегатов Всемирного конгресса. «География» его участников была так же обширна, как наша страна. Сменяли друг друга металлурги Куйбышева и вагоновожатые Тбилиси, рижские ткачи и инженеры, киевские кондитеры, рабочие Алма-Аты, Кызыла, Гомеля, Уфы, студенты и педагоги Москвы, Тарту, Донецка... Не было в этот вечер переводчиков, не было подробных либретто, да они и не были нужны: люди ста с лишним национальностей говорили на «эсперанто» искусства — понятном всем языке мира.

Делегаты многих стран вдохновились на этом концерте еще одной идеей: вернувшись на родину, всемерно способствовать развитию народного искусства. И мне хотелось бы сказать им: «В добрый час! Песни особенно веселы и светлы, когда чисты помыслы и сердца, а голоса певцов хорошо слышны тогда, когда молчат орудия».

Знакомство с настоящим талантом всегда дает ощущение радости; таким было впечатление от выступления Анатолия Соловьяненко. Я радовалась вдвойне — красоте его голоса и тому, что вовремя произошла счастливая, хотя и случайная встреча молодого певца с его руководителем, заслуженным артистом республики А. Коробейченко.

Впервые я услышала Соловьяненко недели за две до памятного концерта. Вместе со своими коллегами я познакомилась с художественной программой группы самодеятельных артистов, выезжающих в Японию в порядке ежегодного культурного обмена. Общий уровень артистов-любителей был высок, но и на этом фоне А. Соловьяненко сразу заявил о себе как талантливый

самородок, которого природа щедро наградила.

Голос у Соловьяненко исключительной красоты; поет он легко, непринужденно, и создается впечатление, что он не знает трудностей ни в нижнем регистре, ни в верхнем, который у него безграничен. В лирико-драматическом теноре молодого певца, в его мягком баритональном оттенке есть что-то простое, искреннее, трогающее душу.

Из нашего разговора я узнала, что петь он любил с детства, мальчуганом выступал в годы войны в госпиталях перед ранеными бойцами, участвовал в просмотрах, пел у пионерских костров, в студенческие годы стал постоянным участником молодежных вечеров. Так было до той поры, пока не произошла его памятная встреча с А. Коробейченко. Видимо, осмотрительно и разумно растил своего воспитанника талантливый музыкант: он научил его бережному отношению к голосу. Почти семь лет юноша все свободное от работы время посвящал музыкальному образованию. Он работал неторопливо, не стремясь к «скоропостижному» успеху, считаясь с возможностями и трудностями перехода от баритона к тенору. Конечно, и сейчас перед Анатолием Борисовичем непочатый край работы над собой, над своим голосом. Ему еще многого не хватает, но то, что сделано, сделано хорошо.

Внешне, да, пожалуй, и по складу характера Соловьяненко совсем не похож на актера: сухощавый, с открытым простым лицом. Он отлично чувствует себя и в студенческой аудитории (по профессии он педагог), и в заводском цеху, и на клубной сцене. Соловьяненко знает цену труду, привык к работе. А это очень много для артиста.

За две недели, прошедшие со дня нашей первой встречи, до концерта в Кремлевском Дворце съездов, куда он был приглашен по моему предложению, Соловьяненко осунулся и похудел от волнения. Мне было очень интересно увидеть, как будет чувствовать себя молодой человек на большой сцене, впервые в жизни выступая с симфоническим оркестром полного состава. Соловьяненко выдержал «экзамен»: он спел арию Канио из «Паяцев» Леонкавалло так же хорошо, нет, лучше, чем в тот раз, когда я его впервые услышала.

— Если говорить откровенно, — рассказывал он позднее, — было просто страшно. Выступать в Москве, в самом большом зрительном зале страны, да к тому же не только перед своими соотечественниками...

Этим летом Соловьяненко прошел по конкурсу в Киевский театр оперы и балета. В его репертуаре уже три оперные партии — Радамес, Герман и Хозе, около тридцати арий, которые он поет на языке оригинала, добрых четыре десятка украинских и русских песен. «Багаж» немалый! Он свидетельствует и о работоспособности певца, и о хорошем вкусе. Кстати, о вкусах. Любимые произведения Анатолия Борисовича — романс Радамеса, ариозо Канио, первая ария Германа, неаполитанские песни и романс Я. Степового. «Розвійтеся з вітром».

В ответ на мой вопрос о планах на будущее молодой человек сказал, что думает продолжать учебу, мечтает побывать в Италии, хотел бы поработать над улучшением постановки дыхания, еще раз пройти — теперь уже под руководством итальянских педагогов — «Аиду», «Трубадура», «Паяцев». Ну а после завершения учебы, конечно, петь на оперной сцене. «Если я хотя бы на склоне лет, — говорит А. Соловьяненко, — хорошо спою партию Отелло, — то буду считать свою жизнь прожитой не зря».

Мне бы очень хотелось, чтобы эти слова услышали сотни наших молодых оперных артистов, режиссеры, дирижеры — те, кто порой забывает, как важно для развития роста артиста вовремя, без излишнего форсирования ставить перед певцом все новые художественно-творческие задания, как необходимо чередовать второстепенные партии с ведущими. Ведь только при этих условиях возможна полноценная долголетняя сценическая жизнь. А руководители оперных театров нередко (не побоюсь сказать) бездумно растрачивают доверенные им страной, бережно воспитанные музыкальными вузами молодые голоса! Право, жаль, что за такое отношение к всенародному достоянию не привлекают к ответу.

Людям, которым наша страна доверила судьбы оперной молодежи, надо бы помнить завет выдающегося советского режиссера и педагога А. Попова: «Всегда бегите на дальнюю дистанцию, — говорил он своим ученикам, — не бойтесь, если вас обгонит тот, кто бежит на короткую: у него ведь недалекая цель, и ему не нужно экономить силы».

Я вспомнила об этих словах, когда слушала, как совсем еще молодой певец М. Заика пел Отелло в спектакле Свердловского оперного театра. Разве свердловчане не отвечают за судьбу своего талантливого артиста? Ведь известно, что лирико-драматический тенор «устанавливается», крепнет только к 32–33 годам!

...Сидя в просторном золотисто-желтом, точно наполненном солнцем зале, видя радостные улыбки на белых, черных, смуглых лицах наших гостей, я подумала, что становятся явью ленинские слова о том, что при социализме «...подъем

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. МАКСАКОВА

В добрый час

Содержание