Выпуск № 2 (279) | 1962 - страница 61

низацию гастролей, за то, что в республику редко приезжают на гастроли талантливые музыканты, особенно вокалисты (вместо них без конца подвизаются эстрадные коллективы, частенько халтурные, «отбивающие всякое желание слушать эстрадную музыку»). Им, в свою очередь, советовали привозить более свежие, незаигранные программы. «Пусть включают в репертуар произведения советских композиторов и композиторов-классиков, а то мы ничего не слышим и не знаем», — эта горькая фраза, встретившаяся мне в одной из анкет, достаточно красноречиво говорит об уровне концертной работы в Таджикистане.

Но, может быть, подлинным центром музыкальной пропаганды в городе стал оперный театр? Увы, и в его адрес в анкетах содержались весьма серьезные упреки. Но об этом следует сказать подробнее.

В театр оперы и балета им. С. Айни я ходила каждый вечер, и еще на ближайших подступах к нему меня всякий раз встречал оглушительный птичий стрекот.

Рассказывают, что птицы поселились здесь давно, облюбовав уютные местечки под крышей, над входом. И с тех пор они ежедневно ожесточенно «дискутируют». О чем? О том, наверное, что они вот уже двадцать первый год здесь живут, не одно поколение птенцов вывели, а дома-то их вроде бы и нет. На балансе города здание театра все еще не числится, к эксплуатации оно не принято. Его строили, строили, да и не достроили. Снаружи здание выглядит еще прилично. Но внутри!.. Полы не настланы, дверей нет, повсюду гуляют сквозняки. А ведь здесь работают, ставят спектакли. Трудно это понять! Еще труднее — примириться!

Летом в театре нестерпимо жарко, зимой холодно, всегда неуютно. Техника на допотопном уровне: все делается вручную. Декорации писать и хранить негде. Они гниют под снегом и дождем, выгорают под солнцем. Из-за неподготовленности декораций новые спектакли месяцами не могут быть выпущены, а старые исчезают из репертуара раньше времени, так как их оформление быстро приходит в негодность.

Состав оркестра далеко не полный. Квалификация некоторых музыкантов низкая, что, естественно, сказывается на качестве исполнения. Лучших взять негде. То же самое с хором. Он малочислен и далек от необходимого профессионального уровня.

Хорошие оперные солисты в театре есть. Но многие из них скоро должны уйти на пенсию, а смену никто и нигде не готовит. В театре нет педагогов и всего два концертмейстера, артисты не могут даже ежедневно репетировать, работать над новым репертуаром, повышать свое мастерство. (Злые языки говорят, что систематическим воспитанием певческих кадров занимаются только те самые беспокойные птицы.) В театре две труппы — русская и таджикская, а солистов в общей сложности меньше, чем в театрах, имеющих одну труппу. Если один певец заболевает, часто снимают спектакль, так как заменить его некем. Сольные партии нередко поручают петь хористам.

Уже сейчас театр не смог поставить на таджикском языке новый спектакль — первую таджикскую комическую оперу С. Урбаха «Знатный жених»: не хватило певцов, поющих на родном языке. Поэтому идет только русский вариант. А что же будет через год, через два?

Нельзя сказать, чтобы в театре совсем не было талантливой молодежи. Есть, но мало, и она не в силах ничего изменить.

Удивительно ли, что люди в театр не ходят? Каждый вечер мне было неуютно и стыдно сидеть в зале и видеть, как не менее ста артистов в полную меру сил и напряжения работали перед полсотней (а то и того меньше) зрителей. Даже на новом спектакле зал не был полон.

Понятно, что при этих условиях театр из месяца в месяц не выполняет финансового плана. Стремясь покрыть убытки, коллектив вынужден заниматься концертной деятельностью. В прошлом году на 137 спектаклей пришлось 155 концертов. Но не подумайте, что на этих концертах пропагандируется оперное и балетное искусство. Под маркой оперного театра выступают унисонный ансамбль и певцы, исполняющие народный репертуар. Эти концерты, естественно, не привлекают в театр нового зрителя.

В репертуаре числится одиннадцать спектаклей, но фактически их значительно меньше. Нельзя же считать репертуарными «Пиковую даму», «Лейли и Меджнун», «Пулат и Гульру», «Комде и Модан», «Фауст» и другие спектакли, если они прошли за год один-два раза. Постоянно идут лишь «Большой вальс», «Корсар» и «Жизель», «Лакме» и «Риголетто». Чрезвычайно мало в репертуаре произведений русских авторов, почти нет современных. Даже самый сильный театральный коллектив не сможет постоянно собирать зрителей в городе со сравнительно небольшим населением, если он годами не будет обновлять репертуар. А по словам одного из участников опроса, на таджикской оперной сцене «в течение пятнадцати лет идут в основном одни и те же спектакли, и после них не остается никакого впечатления».

Да, коллектив растерял многое из того, что было им достигнуто во времена подготовки к московским декадам. И самое грустное, он потерял своего зрителя. Вот почему таким тревожным и горячим был разговор о положении в театре на специальной коллегии Министерства культуры Таджикистана. От театра многое требовали, многое ему обещали. Обещали открыть балетное училище и вокальную студию. Обещали довести до минимально необходимого состав оркестра и хора, обещали дать концертмейстеров и педагогов. Театр в ответ тоже многое обещал.

Судьба оперного театра Таджикистана зависит сейчас от того, в какой степени и как быстро все эти обещания будут выполнены. А если в республике возродится хороший театр с богатым и постоянно обновляемым репертуаром, интересными высокохудожественными и по-современному поставленными спектаклями, то и зритель у него, конечно, появится. Чуткий и благодарный.

Проблема № 1

Какую бы сторону музыкальной жизни Таджикистана ни взять, каждый раз сталкиваешься с одной проблемой — подготовки квалифициро-

ванных профессиональных кадров. Она, несомненно, основная, если говорить о развитии музыкальной культуры республики. Как же она решается?

В Душанбе две детских музыкальных школы и одно училище. Еще одно училище есть в Ленинабаде. Может быть, этого бы на первых порах хватило, если бы эти учебные заведения работали в полную меру сил. Но ничего подобного не происходит. Выпускники школ в большинстве своем перестают заниматься музыкой. Происходит это отчасти потому, что руководители ДМШ не пытаются выявить талантливых ребят в городах и районах республики. Что касается училища (которому минуло уже семнадцать лет), то оно дало тринадцать выпусков. Сейчас здесь обучается 275 человек. Если даже учесть, что первые выпуски были очень малочисленными, все равно за истекшие годы училище могло подготовить около трехсот человек со средним образованием. Но заведующий учебной частью И. Мельников смог назвать мне примерно десяток человек, окончивших после училища консерваторию и теперь работающих по специальности. Некоторые из выпускников стали педагогами в детской музыкальной школе и концертмейстерами. С большей же частью бывших питомцев (их сотни!) либо утеряна связь, либо известно, что они работают в далеко не смежных областях, например, завмагами и т. п.

До настоящего времени в училище принимали ребят без всякой музыкальной подготовки, особенно на дирижарско-хоровое и народное отделения. Из таких ребят, часто не знающих толком русского языка (если это приезжие из дальних районов), не говоря уже об отсутствии элементарной музыкальной грамотности, надо было за четыре года подготовить специалистов со средним образованием. Задача, в сущности, невыполнимая.

В детских музыкальных школах плохо готовят инструменталистов (все педагоги училища жалуются на это). В результате за все годы в республике не появилось ни одного таджика инструменталиста с высшим образованием. (Сейчас в Московской консерватории учится один скрипач, и один гобоист — в Ташкентской.) Никто и нигде не готовит национальные кадры таджикских вокалистов. Организация вокальной студии при театре, о чем шла речь на коллегии министерства, еще не решит проблему. В студии можно разучить с одаренными от природы певцами несколько партий из текущих спектаклей. Но в ней нельзя воспитать профессионалов, способных выдержать на своих плечах разнообразный оперный репертуар. Для этого необходима многолетняя, систематическая и тщательная подготовка.

Успешному воспитанию национальных музыкальных кадров отнюдь не способствуют тяжелые условия, в которых работает училище.

Педагогический состав его не укомплектован: не хватает многих педагогов, концертмейстеров. Половина преподавателей — совместители. Остальные «задыхаются» от перегрузки.

В дополнение к этим трудностям есть еще и другие. Помещение маленькое, неудобное, классов для занятий катастрофически не хватает, оборудованы они плохо (звукоизоляция вовсе отсутствует). Мало инструментов. Трудно с нотным материалом.

Общую унылую картину дополнили факты, почерпнутые мною из анкет студентов училища:

«В училище не бывает музыкальных вечеров, к нам не приглашают приезжих музыкантов». «Студентов не пускают в оперный театр (это при пустом-то зале! — Н. М.) и на симфонические концерты». (Я была на многих занятиях, в том числе на занятиях недавно организованного хора народного отделения. Руководит им опытный и страстно влюбленный в свое дело педагог 3. Трохина. И я видела и слышала, с каким увлечением ребята, приехавшие из самых дальних высокогорных районов республики, поют многоголосные сочинения и гармонические последовательности! Значит, это ложь, что им якобы близка только унисонная музыка. Значит, любой из них, если его воспитать, сможет приобщиться к самой высокой и сложной, музыкальной культуре, а главное — искренне полюбить ее.)

А вот сведения иного порядка: «У нас очень плохая обстановка: среди студентов нет дружбы, а среди педагогов еще хуже — вражда, склоки». «Училище скоро дойдет до уровня самодеятельности, а то и хуже. Мы обо всем писали большое письмо в газету, но почти год, как напрасно ждем результата. Почему педагоги на все закрывают глаза?»

О плохом положении дел в музучилище известно республиканским организациям: письмо учащиеся действительно писали и действительно оно осталось без ответа. Никто до сих пор не удосужился тщательно во всем разобраться и принять действенные меры. А единственную кузницу музыкальных кадров республики по-прежнему продолжает лихорадить.

Проблемы развития музыкальной культуры в Таджикистане, как видим, стоят необычайно остро. Ни одну из них не решить изолированно: все это звенья одной цепи.

Кажется бесспорным, что начинать надо с главного звена — серьезного налаживания музыкального воспитания и образования в республике. Нужно, чтобы музыкальная культура пришла в каждый район, в каждую школу. (Если нет возможности иметь во всех школах специальных педагогов пения, надо сделать так, чтобы каждый преподаватель, ведущий этот предмет по совместительству, владел бы методикой преподавания, был бы элементарно музыкально грамотным.)

В республике немало светлых голов и горячих сердец, особенно среди молодежи. Они болеют за музыкальное развитие своего народа, правильно судят о недостатках музыкальной культуры и находят верный адресат для критики. «В этих недостатках повинно Министерство культуры, в котором работают иногда совершенно посторонние искусству люди». «Нам нужно более действенное Министерство культуры». Так считают многие — и студенты, и учащиеся, и рабочие.

В республике есть на кого опереться. Есть талантливые актеры и руководители в театре,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание