магии телевидения шагнул с пластинки на концертную эстраду. И вот вы видите его на голубом экране. Может быть, вы первый раз слышите игру скрипача, вам незнакома его фамилия? Диктор отсылает вас к журнальной полосе, сообщая, что Фихтенгольц после длительного перерыва вновь вернулся к концертной деятельности.

И снова в кадре силуэт артиста, уходящий за вращающийся диск. Чудо свершилось. Но вы можете сохранить его у себя. Диктор советует вам приобрести новинку — запись Фихтенгольца.

Или вот на экране портрет Л. Зыкиной. Ведущая читает строки журнальной статьи. И снимок вдруг оживает. В кадре уже не портрет, а сама исполнительница. Отзвучала песня. На экране опять снимок. Но и он теперь преображен разбуженной фантазией телезрителя. Кажется, что песня еще продолжает звучать. А память возвращает вас к журнальной статье.

А вот пример иного рода. В обозрении прошлого года говорилось о международном конкурсе балета я Варне. Журнальная полоса сообщает об успехе Е. Максимовой и Н. Долгушина. Конечно, здесь могут быть использованы концертные номера, снятые до конкурса. Но задача автора «Киоска» — соединить изображение со смыслом журнальной статьи. Этого, к сожалению, не происходит. Ведущая прочла отзыв, в котором критик большое внимание уделяет темпераменту молодых артистов, а кадры, использованные для иллюстрации, дышат покоем. В статье пишется о том, чем покорили зал и членов жюри наши исполнители, а зритель видит то, что обнаружилось в телевизионном фонде...

Несколько передач мне довелось смотреть вместе с работником периферийной студии телевидения. Редактор, очевидно достаточно хорошо изучивший сокровища фонотеки, освоился в передаче очень быстро. Слушая текст ведущего, он уже на третьей фразе без труда предугадывал, какая иллюстрация появится на экране. И безошибочно угадывал! Стоило ведущей заговорить о прошедшем сезоне, как «провидец» заметил: «Сейчас будет «Клевета» из «Севильского цирюльника». И действительно, при упоминании о театре «Ла Скала» зазвучал голос дона Базилио — Гяурова.

Но ведь не только старой пленкой можно иллюстрировать хроникальные события музыкальной недели. Зрители, несомненно, были бы рады увидеть среди участников «Киоска» певцов, инструменталистов. Разве нельзя пригласить в «Киоск», предположим, автора какой-либо новой книги по музыке и попросить его ответить на два-три вопроса? Ведь сейчас все чаще обращается телевидение к «живым» беседам, столь точно отвечающим специфике телевизионной передачи.

Наконец, необходимо включать в передачу хотя бы один-два кадра, снятые специально для «Киоска». Ведь показывают же в вечерних выпусках «Телевизионных» и «Московских новостей» кинокадры, запечатлевшие события дня. Единственная передача музыкальной периодики на Центральном телевидении, передача, которую смотрят жители всей нашей страны, несомненно имеет право претендовать хотя бы на несколько специально для нее отснятых сюжетов. Отсутствие их рождает вопрос: что это, невнимание общего руководства Центрального телевидения к музыкальной редакции или недостаточная энергичность, предприимчивость самих ее работников?

Если эта проблема не будет разрешена в ближайшее время, то обозрение «Музыкальный киоск» превратится в «самоигральный» выпуск, на титульном листе которого можно будет написать: «Больше внимания нашим фондовым записям!» И тогда по крайней мере никто не будет удивляться, почему в том или ином выпуске «то флейта слышится, то будто фортепьяно»...

П. ПИЧУГИН

К ИСТОРИИ ЗАРУБЕЖНОЙ МУЗЫКИ

П. Пичугин

В НОВОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ КАЧЕСТВЕ

Современная музыкальная культура народов Латинской Америки — продукт сложного процесса взаимодействия множества разнообразных источников — европейских, американских, африканских. Их судьба в Новом Свете в условиях непосредственного и длительного соприкосновения сложилась различно. Одни виды и формы полностью ассимилировались другими и ныне уже не существуют. Другие, напротив, как бы «законсервировались», продолжая сохранять все свои стилевые признаки в неприкосновенном виде. Наконец, в третьем случае контакт европейской, индейской и африканской музыки привел к взаимосмешению, к скрещиванию определенных видов фольклора. В результате возникли многочисленные гибридные формы и даже целые новые «фольклорные пласты». Они родились целиком на американской почве и являются истинно национальным достоянием духовной культуры народов Латинской Америки. Эта ветвь — наиболее самобытная и красочная. Мексиканские корридос, воспевающие борцов за независимость и героев революции, исполненная томной неги и грации кубинская хабанера или неукротимая румба, меланхоличные ярави́ и тристе — эти красивейшие любовные песни жителей Перу и Боливии, бразильская самба, в которой словно бурлит горячая кровь южной нации, наконец, аргентинское танго — все это гибридные, синтетические образования. В них слились, породив при этом новое художественное качество, элементы, ранее принадлежавшие разным музыкальным культурам.

Цель настоящей статьи — познакомить читателя с некоторыми гибридными формами латиноамериканского фольклора. Ограничимся при этом рассмотрением лишь наиболее типичных случаев контакта европейской и индейской (в Мексике и в Андийской зоне) и европейской и африканской (на Кубе) музыки.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

К ИСТОРИИ ЗАРУБЕЖНОЙ МУЗЫКИ

П. Пичугин

В НОВОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ КАЧЕСТВЕ

Содержание