знающую республики» (на слова Маяковского), театральную «Маритану» (из фильма «Дон Сезар де Базан») Г. Свиридова и др.

Хиль тоже поет очень просто, в хорошей, мужественной манере, его славной, доброй улыбке радуются слушатели-зрители. Он умеет оживить песню игровым приемом, но делает это, к сожалению, слишком редко. Хотя упомянутые жанровые разновидности вносят нечто свежее в его песенный репертуар, все же в еще большей мере, чем у Кристалинской, преобладают в нем любовно-минорные песни, некоторые — довольно заунывные и сентиментальные. Правда, сдержанная исполнительская манера Хиля несколько облагораживает их, но, пусть поймет меня верно читатель, от этого они не становятся интереснее...

И Кристалинская и Хиль пользуются вниманием не только любителей песни, но и ее авторов. Многие композиторы и поэты доверяют им первым выпустить свое сочинение в свет. Пусть же дружба исполнителей с авторами станет более действенной, пусть и тех и других ведет она к находкам, чтобы наша эстрадная песня стала многообразней и... веселей!

М. Бялик

Югославские музыканты

Десять лет назад группа профессоров и солистов Загребского радио и телевидения собралась «из любви к искусству» поиграть хорошую (только хорошую!) музыку. Ныне этот ансамбль гастролирует по всему миру (состав его неоднократно менялся). Его руководитель, виолончелист Антонио Янигро, ранее не занимался дирижированием: теперь он выступает и как солист и как дирижер.

Первое, на что обращаешь внимание у загребцев,— это настоящее «бель канто», использование протяжного штриха. Восхищают тонкость динамических красок, певучесть тона, мягкость аккомпанирующего баса. В каком бы регистре ни играл солист, он всегда ясно слышен. Привлекают свобода высказывания, естественность выражения, артистическая скромность (на первом плане «интересы автора»).

На этот раз мы услышали только струнную группу с клавесином (на нем по мере надобности играет альтист Даниэл Тхунэ). Программа объединила произведения старинных и современных авторов. Четкая конструкция и красивые мелодии в Концертино Перголези, грациозная звукопись Куперена, блестящая инструментальность, орнаментика, выявляющая образное содержание пьес Корелли, выразительная напевность Телемана — все это было убеждающе передало исполнителями. Музыка давно минувшего века вновь поразила своей неувядающей молодостью.

Строго и выразительно прозвучала у Янигро в сопровождении оркестра «Траурная музыка» Хиндемита (кстати говоря, выигравшая от того, что сольная партия была исполнена на виолончели, а не на альте). Не столь ярко был представлен Скрипичный концерт Телемана (солистка — Е. Станич).

Благодаря исполнительскому такту и увлеченности артистов характерно прозвучала — как обрывки воспоминаний, как промелькнувшие изломанные тени прошлого — Сюита А. Веберна (1909), виртуозно сделанная партитура.

С успехом было исполнено Скерцо для струнного октета Шостаковича, хотя, думается, при большей остроте штриха, более подчеркнутых произведение прозвучало еще лучше.

Удивительно на «своем» месте оказалась в программе «Маленькая ночная

Антонио Янигро

Моцарта; она как бы синтезировала достижения музыкального творчества прошлого и современности. Увлеченно, молодо, задорно сыграли загребцы эту чудесную пьесу. «На бис» изящно, тонко прозвучало скерцо из «Простой симфонии» Бриттена. По чисто инструментальным приемам оно напоминает скерцо из Четвертой симфонии Чайковского; лишь дватри гармонических штриха говорят о том, что музыка эта написана нашим современником.

Марк Мильман

Карло Цекки

...Слушая Цекки, даже в чем-то и не соглашаясь с ним, всегда поддаешься очарованию его артистического облика. Сам он получает огромную радость от соприкосновения с музыкой, исполняет ее просто, бесхитростно. С какой-то детской непосредственностью делится Цекки своей радостью с публикой. Он приходит к слушателям с открытой душой.

Порой кажется, что Цекки-дирижер воспринимает оркестр не как многоликий коллектив, а как некий большой музыкальный инструмент (вспомним о Цекки-пианисте). Такому впечатлению способствует и его дирижерский «посыл» (скорее обобщенный, нежели дифференцированный) и некоторое однообразие «внешнего рисунка» — частые параллельные движения рук и т. д. В произведениях, исполняемых Цекки, очень много внезапных динамических сопоставлений, требующих четкой атаки звука; в таких случаях, на мой взгляд, желательны более короткие, четкие и в то же время легкие ауфтакты. Но недостатки эти (если придираться!) в процессе живого восприятия музыки как-то теряют свою остроту. Ибо исполнительское обаяние Цекки неизменно покоряет.

В отчетную программу вошли Ля-мажорный концерт Вивальди, две симфонии — Соль-мажорная (№ 92, «Оксфордская») Гайдна и Ре-мажорная (№ 38) Моцарта, а также увертюра «Леонора № 3» Бетховена. Симфонии оставили в общем яркое впечатление. Разве что вступление в моцартовской хотелось бы услышать в более масштабном, значительном звучании. И минорное проведение побочной темы (оно возникает будто внезапно набежавшее облачко грусти...) могло быть проинтонировано более чутко. Но это частности. Наибольшей удачей представляется исполнение бетховенской увертюры. Она была сыграна по-юношески пылко, напористо, драматургически очень цельно, театрально в лучшем смысле слова. Форма ее сложилась «сама собой, просто и легко, получив логическое завершение в заключительном Presto, проведенном дирижером с необыкновенным воодушевлением.

Всеобщее восхищение вызвали пьесы, сыгранные «на бис». С артистической свободой и виртуозным блеском прозвучала увертюра к опере «Вильгельм Телль». А миниатюры Корелли и Боккерини вновь напомнили, как чудесно играл когда-то сонаты Скарлатти пианист Карло Цекки. Успех дирижера заслуженно разделил Государственный симфонический оркестр СССР.

Р. Е.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка