Выпуск № 2 (303) | 1964 - страница 10

в песенном жанре, как и многим другим авторам, широкое общение со слушателями крайне затруднено. И потому я вынужден обратиться с призывом к моим товарищам, именно песенникам, отличным музыкантам-профессионалам. Пусть они на многочисленных творческих вечерах не ограничиваются лишь разговорами о своих последних «шлягерах» и т. п., а, использовав свою популярность и свой авторитет, обращаются к слушателям с призывом широко интересоваться музыкой других жанров и полюбить ее. Пусть попытаются рассказать им о большом значении песни в симфонических и оперных сочинениях. Говоря о музыке и ее огромном значении в воспитании человека, пусть демонстрируют фрагменты из лучших сочинений и других композиторов. Может быть, это предложение кому-нибудь покажется диким, нелепым? Приведу один лишь пример.

Как-то я возвращался из Киева, и в одном купе со мной ехал Леонид Утесов. Весть об этом молниеносно облетела поезд, и всю дорогу к нам шло паломничество пассажиров — поговорить и послушать живого Утесова. Особенно много было молодых офицеров, возвращавшихся на Родину после службы за рубежом. Сейчас же посыпались просьбы: «расскажите про себя», «спойте что-нибудь» и т. п. Утесов их тоже «допрашивал»: чему они научились (конечно, из области искусства) за границей, какие у них музыкальные вкусы, какие любимые композиторы, что больше всего любят петь? Отвечали: научились модным танцам, а петь по-прежнему любят наши, советские песни — «Катюшу», «Когда пилоту делать нечего» ну и другие песни. Утесов спрашивает: ходили ли на концерты симфонической музыки? Отвечают: «Да что мы «рыжие» — ходить на такую скуку! Мы, Леонид Осипович, ведь все ваши поклонники!»

Надо было видеть, как рассвирепел Утесов! Буквально часа два говорил он о классической музыке, о том, как нужно серьезное искусство культурному человеку («ведь вы воспитатели и учителя молодых солдат!»), рассказывал о первом впечатлении от Девятой симфонии Бетховена, о своей любви к Вагнеру, Шостаковичу, о счастье познания всего художественного богатства, созданного гениями человечества...

Притихли офицеры. Услышать такое — и от от кого? От самого Утесова! Есть над чем призадуматься.

Я глубоко убежден, что вот такие беседы могли бы проходить и наши популярные композиторы.

Могли бы... Если бы...

∗

Все ли в порядке с «эстетическим багажом» не только у младшего поколения музыкантов (например, студентов консерваторий), но и у старшего поколения, то есть у нас самих? Ведь в первую очередь это мы, учителя и воспитатели, «кузнецы по перековке психологии людей», должны быть людьми интеллигентными!

Да, многие советские композиторы хорошо знают свое ремесло, при этом являются не только отличными профессионалами, но и добросовестно изучают марксистско-ленинскую эстетику. И тем не менее многие из нас обнаруживают непростительную узость художественного, творческого горизонта. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.

В Москве свыше 400 членов Союза композиторов. У меня есть «справка», что в прошлом концертном сезоне Большой зал консерватории (если не считать смотры и пленумы, которые для нас в известной степени «служебные мероприятия») посещали всего пятнадцать человек! Что же делали остальные 385? Мне скажут, наверное: слушали музыку по радио. Но давайте не будем друг друга обманывать: слушание дома по радио, за редким исключением, не может быть глубоким, серьезным общением с творчеством, с музыкой. Слушание за чашкой чая под аккомпанемент телефонных звонков и разговоров ничего не дает, ничем не обогащает, никогда не вызывает сильных эмоций (я не говорю уж о потрясениях)! А ведь в том-то и состоит задача музыки. Это только Н. Мясковский, когда бывал болен и не мог прийти в зал, слушал по радио столь внимательно, запершись в комнате, что мог при встрече с автором подробно проанализировать услышанное.

Приходится признаться: мы стали нелюбопытны! Может быть, нам надоедает музыка? Может быть, мы слушаем ее слишком часто и много на заседаниях в союзе, записывая на ходу в блокнотах очередные советы автору, которые будут застенографированы и «оформлены» в соответствующие протоколы?¹ Может быть, мы разучились получать наслаждение от музыки, восторгаться ею? Но как же тогда мы научим наших учеников ее любить, каждый раз искать в знакомом сочинении что-то новое, еще не услышанное? (Я как-то уже писал, что был весьма удивлен, увидев Мясковского, покупающего би-

_________

¹ У меня хранится один подобный протокол. Слушали: симфоническую поэму такого-то автора. Постановили: убрать пикколо и сократить коду.

лет на рядовое исполнение одной из симфоний Гайдна. «Почему на Гайдна?» — «А как же не идти и не послушать такую гениальную музыку?» — ответил Николай Яковлевич. Интересно, кого из наших композиторов можно увидеть на таком концерте?)

Но если нам надоедает ходить на концерты, то, может быть, композиторы интересуются смежными искусствами? Выставками художников, театральными премьерами, литературными диспутами? Увы! Здесь дело обстоит совсем уж катастрофически. Известную выставку московских художников в Манеже большинство композиторов игнорировало. Стало даже как бы «хорошим тоном» говорить: я уж не помню, когда и был в театре, много лет не хожу! Десятки композиторов не посещают даже оперные премьеры. Одно время можно было услышать спасительное: не достанешь билета. Теперь за это не спрячешься: двери оперных театров широко открыты для музыкантов.

Композиторов интересуют договоры с Мосфильмом, но мало трогают дискуссии по жгучим и острым вопросам современной кинематографии. Мы много говорим о творческой связи с писателями, но связь эта осуществляется главным образом с авторами песенных текстов. Большая современная литература волнует очень немногих. А ведь нам надо вникать и в то, что происходит в современной науке. Нас должно интересовать все, если мы действительно хотим быть учителями и воспитателями молодого поколения. Ведь недаром же, когда происходят какие-либо важные события в области, например, живописи или литературы, ЦК партии приглашает принять участие в их обсуждении и нас, музыкантов.

Я не являюсь сторонником объединения творческих союзов. Отнюдь. У нас много своих нерешенных вопросов. И после слияния таких вопросов стало бы еще больше. Но мне кажется, наша клубная работа (точнее, творческая жизнь в клубе) должна пойти по другому руслу. Мы получили новый Всесоюзный Дом композиторов. И в нем есть возможности для дружеского общения с крупнейшими представителями всех видов искусств, с советскими и зарубежными мастерами, с театральными и концертными коллективами. Надо сделать так, чтобы в нашем Доме росла и крепла большая дружба с замечательными писателями, художниками, режиссерами, актерами. Чтобы встречи эти стали живой, насущной потребностью для нас, кислородом, питающим наше художественное воображение, нашу фантазию, наши новые творческие помыслы.

Говорят, у нас мало свободного времени. Да. У нас много всяких служебных и общественных обязанностей. Но мне кажется, что все-таки не в этом дело. Дело в том, что частенько мы (и это, увы, еще в большей степени относится к композиторской молодежи) рано обрастаем «жирком» и порой приобретение автомобиля или модных предметов домашней обстановки становится чуть ли не важнейшим вопросом нашей жизни, на решение которого уходит уйма энергии и драгоценного времени.

Повторяю, мы должны быть пытливы, должны быть широко образованны. Ведь каков учитель, таков и ученик. И только как счастливое исключение можно себе представить любознательного ученика, учитель которого месяцами не удосуживается заглянуть в Большой зал консерватории. О чем вообще можно говорить с таким учителем? О голосоведении, лигах, параллельных квинтах? Не маловато ли?

Я не люблю рассказывать экзаменационные анекдоты. Они всегда невеселые: ведь, рассказывая о скудоумных ответах иного студента, невольно думаешь и о его наставниках. И все же расскажу о двух экзаменационных ответах. Расскажу потому, что я услышал их от студентов-отличников, казалось бы, вполне серьезных музыкантов. На экзамене по литературе одному из них «достался» «Ревизор» Гоголя. Он проанализировал комедию, назвал советских авторов, работающих в жанре сатиры и т. д. Но когда студента мимоходом спросили о «Женитьбе», выяснилось, что он ее не знает, потому что она в программе не значится. Нужно ли доказывать после этого, что, разумеется, никаких бесед о театре и литературе учитель молодого человека с ним не вел?

Другой случай произошел уже на государственном экзамене композиторов. Дипломанта спросили про импрессионистов. Он ответил хорошо. Рассказал даже о различных эпигонах импрессионизма. Но когда его попросили назвать представителей этого художественного течения в живописи, он после долгого раздумья «вымучил» из себя одного... Пикассо...

Все это довольно грустно. Но и поучительно. Нам надо подумать о гармоническом сочетании собственно профессионального обучения и широкого политического и эстетического воспитания молодого человека новой эпохи. Ведь об этом же говорил Л. Ф. Ильичев в своем известном выступлении «Общественные науки и коммунизм».

Я уже вижу, как в ответ на мои сетования поднимается во весь свой грозный рост «перегрузка учебного плана». Но всегда ли эта «пе-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание