рым последовала оживленная полемика в музыкальной прессе той эпохи.

«Естественные истории» подготовили меня к сочинению комической оперы «Испанский час» (на либретто Фран-Ноэна); и здесь своего рода разговорная речь, положенная на музыку. Мне хотелось восстановить традиции оперы-буффа.

«Матушка-гусыня», детские пьесы для фортепиано в четыре руки появились в 1908 году. Стремясь отразить в этих пьесах поэзию детства, я пришел, естественно, к упрощению моей манеры, облегченности почерка. Из этой музыки я сделал балет, который был поставлен в Театре Искусств. «Матушка-гусыня» написана в Вальвене, по просьбе моих маленьких друзей Дианы и Жака Годебски.

«Ночной Гаспар», фортепианные пьесы по Алоизиюсу Бертрану — это три романтические поэмы высшей виртуозности.

Само название «Благородные и сентиментальные вальсы» указывает на мое намерение сочинить «цепь» вальсов по примеру Шуберта. Виртуозность, составившая основу «Ночного Гаспара», сменилась более четким и проясненным почерком, который обострил гармонию и сделал музыкальный рисунок более (рельефным. «Благородные и сентиментальные вальсы» исполнялись впервые в одном из анонимных концертов Независимого Музыкального Общества; их сопровождали возгласы неодобрения и шиканье. Слушатели устанавливали голосованием авторскую принадлежность каждого произведения. Мое авторство было узнано незначительным большинством голосов. Седьмой из вальсов кажется мне наиболее характерным.

«Дафнис и Хлоя», хореографическая симфония в трех частях, была мне заказана директором труппы «Русский балет» Сергеем Дягилевым. Либретто Михаила Фокина, балетмейстера знаменитой труппы. Я намеревался сочинить широкую музыкальную фреску, заботясь не об архаике, а о верности Греции моих грез; она была довольно схожа с той, которую воображали себе и воссоздавали французские художники конца XVIII века.

Симфоническая конструкция произведения следует очень точному тональному плану; музыкальных тем очень немного; их развитие укрепляет симфоническую однородность всего сочинения.

Набросанный вчерне в 1907 г.¹ «Дафнис» несколько раз переделывался, особенно финал. Премьера состоялась у Дягилева. В настоящее время произведение это входит в репертуар Оперы.

«Три поэмы» Малларме: я хотел передать его поэзию в музыке. И в особенности углубленный пуризм, присущий Малларме... Для этого сочинения я избрал почти тот же состав инструментов, что и в «Лунном Пьеро» Шёнберга.

Трио — его первая тема носит баскский колорит — было целиком написано в Сен-Жан-де-Люс, в 1914 году.

В начале 1915 г. я вступил в армию, и в связи с этим моя музыкальная деятельность была прервана вплоть до осени 1917 г., когда меня демобилизовали. Тогда я закончил «Гробницу Куперена». На самом деле она посвящается не столько самому Куперену, сколько французской музыке XVIII века.

После «Гробницы Куперена» состояние здоровья некоторое время не позволяло мне работать. Вновь я взялся за сочинение музыки, чтобы написать «Вальс», хореографическую поэму, замысел которой возник у меня еще до «Испанской рапсодии». Я задумал это произведение как некий апофеоз венского вальса; образ его рисуется мне как фантастическое, непреодолимое кружение.

Вальс этот я вижу в обрамлении императорского дворца примерно в 1855 году. Он хореографичен по самой своей сущности. До настоящего времени «Вальс» ставился только в Антверпенском театре и балетной труппой г-жи Рубинштейн.

Соната для скрипки и виолончели написана в 1920 г., когда я поселился в Монфор л’Амори. Думается, что эта соната означает поворот на моем пути. Упрощение доведено в ней до крайности. Отказ от прелестей гармонии; все белее и более подчеркнутое предпочтение мелодии.

Сходные задачи, хотя и совсем в ином плане, поставлены в фантастической двухактной опере «Дитя и чары». Мелодическая сторона преобладает в ней; этому способствовал и феерический сюжет, который мне захотелось трактовать в духе американской оперетты. Либретто г-жи Коллет допускало эту свободу. Пение господствует здесь. Оркестр, отнюдь не пренебрегая инструментальной виртуозностью, все же остается на втором плане.

«Цыганка» — виртуозная пьеса в духе венгерской рапсодии.

«Мадагаскарские песни», как мне кажется, привносят новый элемент — драматический, даже эротический, что определено содержанием стихов Парни. Это — своеобразный квартет, в котором голос играет роль ведущего инструмента. Простота главенствует. Здесь обнаруживается независи-

_________

¹ Равель ошибся на два года. Неточность несомненна, так как «Русский балет» впервые выступил в Париже в 1909 г. — Примечание Ролан Манюэля.

мость партий, в дальнейшем еще более подчеркнутая в Сонате [для фортепиано и скрипки].

К этой независимости я стремился, когда писал Сонату для фортепиано и скрипки — инстру- ментов несходных по самой своей сущности; нисколько не уравновешивая контрастность, они раскрывают здесь это несходство.

В 1928 г. по просьбе г-жи Рубинштейн я сочинил «Болеро» для оркестра. Это тема в умеренном движении,неизменно единообразная по мелодии, гармонии и ритму, беспрестанно поддчеркиваемому маленьким барабаном. Единственный элемент разнообразия привносит оркестровое crescendo.

Вот, в основном, все сделанное мной до сих пор; в будущем, которое я не могу определить точно, намечены Концерт для фортепиано с оркестром и большое оперное произведение на сюжет «Жанны д’Арк» Жозефа Дельтейля.

Морис Равель терпеть не мог говорить и писать о себе. Вынужденный однажды совместить обе эти повинности, он удостоил меня приглашения в Монфор л’Амори и попросил быть его секретарем.

Это было в октябре 1928 года. Крупная фирма механических фортепиано предприняла выпуск серии необычных нотных роликов. На перфорированных бумажных лентах должны были печататься авторские комментарии к исполненным произведениям.

Если не ошибаюсь, положил начало этой серии автобиографических роликов Игорь Стравинский. Когда Равеля уговорили принять в ней участие, он сперва согласился только на интервью, содержание которого мог бы одобрить, причем редактирование такого интервью предложил поручить мне. <...>

<...> Но г. Д. [представитель фирмы] и слышать не хотел о форме интервью. Оба мы объединили свои усилия, чтобы убедить Равеля, что текст, который я напишу под его диктовку, а он просмотрит и исправит, может быть подписан только им самим. Так был создан публикуемый документ, черновой подлинник которого я сохранил. Не знаю, что сталось с копией, врученной мною композитору, и каковы изменения, которые он мог бы внести в текст. Во всяком случае, у меня есть основание полагать, что этот автобиографический набросок оставался неизвестным, пока я не напечатал отрывки из него в своей книге, вышедшей в издательстве «Nouvelle Revue Critique». Теперь он публикуется полностью. Я взял в квадратные скобки несколько слов, которые пришлось добавить в двух-трех случаях, чтобы уточнить мою запись.

Пьесы, выбранные Равелем для иллюстрации его текста, были следующие: «Хабанера», «Игра воды», «Печальные птицы», «Ночной Гаспар», седьмой «Благородный вальс».

Ролан-Манюэль

Д. ЭНГЕЛЬБРЕХТ

Равель и русские

В поезде я перечитываю партитуры «Дафниса» и Второй симфонии Бородина. Случай соединил их в концертной программе, которой мне предстоит дирижировать за границей. Подымая глаза, я вижу, как в окне вагона, словно на экране, развертываются пейзажи. Но эти впечатления подавляет невидимый фильм, возникающий в моем воображении. Прошлое контрапунктирует с настоящим.

Мне видится Равель в далекие времена нашей молодости: он усердно ищет музыкальную фразу, которую удобно было бы насвистывать — сигнал сбора нашего маленького кружка. Давным-давно оркестровые музыканты всех стран избрали для «пароля» первые четыре ноты До-минорной симфонии Бетховена. Но не могло быть и речи о том, чтобы следовать их примеру. Сперва мы подумывали о теме «Шехеразады» Римского-Корсакова, но ее скачки на кварту и хроматиэмы мало подходили для требуемого «исполнения на открытом воздухе». После многих размышлений и совещаний Равель объявил в качестве нашей тему «Второй Бородина». Ибо в эту эпоху «Пелеаса и Мелизанды» не в меньшей мере в центре внимания была русская музыка. А Равель особенно много способствовал ознакомлению своих современников с произведениями Мусоргского, Римского-Корсакова, Бородина, Балакирева, Лядова и Глазунова. И все это (было задолго до «Русских сезонов» и появления Стравинского.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Ролан-Манюэль

Д. ЭНГЕЛЬБРЕХТ

Равель и русские

Содержание