сопровождении. Она права, утверждая, что вообще «основной метод его развития — вариационность, а не разработка» (стр. 127).

Автор делает ряд верных обобщений по самым разным поводам. Так, например, интересно говорится о сарказме и протеске (стр. 23–25) или о выражении в музыке конфликтности (стр. 48–152).

С некоторыми положениями автора трудно согласиться. Сомнительно утверждение, будто обрастание тонических трезвучий всевозможными дополнительными «утяжеляющими» звуками придает иной раз прокофьевской тонике более «весомый» и устойчивый характер. Вряд ли можно говорить о «поражении» песенной побочной партии первой части в конце Седьмой симфонии. Не согласен я и с беглой характеристикой вальсов И. Штрауса по сравнению с русскими вальсами Глинки, Чайковского, Глазунова (стр. 71– 72).

Издательство «Советский композитор» выпускает в свет полезную серию своеобразных музыкально-теоретических пособий (составитель — Л. Полякова). На синих обложках небольших брошюр, молниеносно исчезающих с книжных прилавков, оказано, что книги эти адресованы работникам художественной самодеятельности и преподавателям музыки в общеобразовательных школах.

Очень отрадно, что Ю. Холопов, автор книги «О гармонии», в общем успешно оправился со своей задачей. Его книга доступна широкому читателю и одновременно содержит немало интересного и для опециалистов-теоретиков.

Большое достоинство работы — стремление автора везде и всюду начинать с ясных определений, не применять вместе с тем в анализе каких-либо специальных мало известных читателю понятий без их разъяснения.

В разделе, трактующем вопросы специфики гармонии («Созвучия»), доходчиво разъяснено строение основных созвучий, проводится плодотворная мысль о громадном разнообразия выразительных оттенков аккордов, хотя количество их по сути совсем невелико. Чтобы показать и доказать это, автор в живом изложении и на конкретных примерах демонстрирует, как меняется художественный облик аккордов в зависимости от изменений их мелодического положения и расположения, обращения, регистра,фактуры.

В разделе «Тональное мышление» заслуживает внимания утверждение автора, что последовательность аккордов в классической гармонии удовлетворяет двум важным требованиям — «тональной связности и вместе с тем контрастности аккордов друт другу, благодаря чему при смене одного аккорда другим возникает ощущениедвижения, изменения, звукового обновления» (стр. 65).

В уже упоминавшемся разделе работы «Созвучия» наглядно показывается, как не рекомендуется и как следует подбирать сопровождение к тому или иному танцу, песне (стр. 28). Кстати, подобные фрагменты работы Холодова имеют и большое, особого рода практическое значение, так как и преподаватели общеобразовательных школ, и руководители художественной самодеятельности нередко встают перед необходимостью сделать то или иное облегченное переложение или простейшую аранжировку.

Недостатки этой полезной и интересной книги сказываются иногда в самой последовательности изложения, в некоторых определениях и объяснениях, в наличии отдельных противоречий и, наконец, кое-где в языке.

Холопову не следовало бы касаться вопроса о ладовых функциях (стр. 62–63) до выяснения их сути (стр. 64).

Неудачно изложен абзац о складах музыки — гомофонном и полифонном (стр. 59). К тому же в этом абзаце автор однозначно, без разъяснений пользуется то термином «склад», то термином «стиль».

На странице 6 автором указывается безоговорочно, что обертоны не ощущаются слухом, а на странице 13 в сноске говорится о некоторых самых слышимых обертонах.

Украшают книгу многочисленные музыкальные примеры, которые не только иллюстрируют, но и «договаривают» за автора то, что подчас нельзя выразить словами.

Но все же иной раз нотные примеры не отвечают своему назначению или сомнительны по доказательной силе. Так, среди примеров автор ссылается и на такие, которые не идут к делу (№№ 61 и 67). На странице 83 автор говорит о самых близких модуляциях, в тональности V и III ступеней. Дается, в частности, ссылка на пример № 78. Но этот самый пример (модулирующий период из соль мажора в си мажор) приводится на странице 73 для демонстрации более отдаленной модуляции (ведь конечная-то тональность здесь си мажор, а не си минор).

В. Берков

_________

Ю. Холопов. О гармонии, «Советский композитор», М., 1961, 118 стр., тираж 30 000 экз.

В СМЕШНОМ ЛАДУ

К вопросу об аппетите

Недавно мне пришлось поговорить с Иваном Терентьевичем, моим старым приятелем, шахтером.

— Жалуюсь, — сказал он, — крепко жалуюсь.
— На что жалуетесь, Иван Терентьевич?
— Расширение у меня... и повышение...
— К врачу обращались?
— Тут дело другое. На свое здоровье я не в обиде.
— Какое же у вас расширение и повышение?
— Расширение у меня запросов и повышение аппетита.
— На еду набрасываетесь? — Нет, в рассуждении харчей соблюдаю спокойствие.
— В чем же дело?
— У меня, братец, растет аппетит не по дням, а по часам. Аппетит к жизни. Понять ты должен, братец, что советский человек с каждым годом не стареет, а растет. Отсюда, друг мой, и расширение запросов и повышение вкуса. Когда-то, например, я считал, что главный музыкант на всем земном шаре, включая наш поселок, — это Яшка-гармонист, исполнявший с большим чувством, но с малым талантом знаменитый романс «Маруся отравилась». А сейчас на эту самую Марусю у меня уже нет аппетита. Не только у меня одного.

Вчерашний день иду по улице и встречаю пятнадцатилетнюю дочку нашего крепильщика: идет из училища с папкой в руках.

— Что несешь, Катюша?
— Ноты.
— Чьи?
— Чайковского и Бетховена.

Произносит она эти две фамилии спокойно, как будто это фамилии ее соседей Медведева и Чернобаева.

Ничего не скажешь, растет Катюша, шахтерская дочь. Растет у нее аппетит на высокую культуру. Ей сейчас подавай не глупую Марусю, которая почему-то пыталась отравиться. Ей подавай Чайковского, Бетховена, Брамса, Хачатуряна...

А находятся дяди и тети, которые не хотят считаться с тем, что мы с Катюшей растем. Считают нас периферией, глубинкой, провинцией. А между тем провинция (глухая провинция!) давно долго жить приказала. Она умерла ровно сорок пять лет тому назад, в октябре 1917 года.

Глухая провинция не мы, жители тихого поселка. А те работнички, которые шлют к нам концерты на мотив «Маруся отравилась», — вот кто глухая и слепая провинция!

Прогуляйся-ка вечером по улицам нашего поселка: из раскрытых окон несется музыка и пенье. Во всю силу стараются радиоприемники и телевизоры. Не молчат скрипки и рояли.

Ты, братец мой, не улыбайся. Дескать, заливает старик. Приукрашивает действительность. Лаком покрывает.

Не думай, что я такой близорукий. Я все вижу. Все беру на заметку. Вижу тех моих земляков, которые лучшей консерваторией на свете считают пивнушку. Звон стаканов заменяет для них любую симфонию. Под этот звон горланят они всякие дурацкие песни.

Такие «музыканты», друг ты мой сердечный, еще кое-где водятся у нас. Но, к счастью, не они делают погоду в поселке. Не чертополох играет роль в нашей жизни. Тем более, что мы

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В. Берков

В СМЕШНОМ ЛАДУ

К вопросу об аппетите

Содержание