Выпуск № 10 (287) | 1962 - страница 59

ка московского ГИТИСа. Мне очень хочется высказать предположение, что в лице этого режиссера болгарский оперный театр приобрел талантливого и весьма прогрессивного деятеля национальной музыкальной сцены. Я видела три его работы (кроме опер Моцарта и Прокофьева, он поставил еще комическую оперу «Было время» Парашкева Хаджиева). Правда, всех их объединяет принадлежность к лирико-комедийному жанру, самой природе которого свойственна динамика сценического действия. Но, давая волю фантазии постановщика, подсказывая те или иные мизансцены, решение образов, подобные произведения требуют от режиссера и большой чуткости к музыке, чувства художественной меры и воспитанного вкуса, живого, энергичного воображения. Всеми этими качествами Н. Николов, бесспорно, обладает. Оживляя сейчас в памяти спектакль «Така правят всички» (как по-болгарски звучит «Cosi fan tutte»), я не могу вспомнить ни одной мизансцены, которая шла бы наперекор музыке. Наоборот, режиссер все время помнит о том, что ансамбли, сложные колоратурные арии составляют душу этой оперы, и предлагает певцам спокойные и удобные положения, сохраняя камерность действия и не увлекаясь комедийными трюками. И тем не менее спектакль, как я уже говорила, привлекает именно своей искренней веселостью и редкой целостностью музыкально-сценического действия. Это произошло потому, что постановщик ничего не хотел «переосмысливать», «раскрывать» и вполне доверился музыке Моцарта, задавшись целью донести до зрителя именно ее, а не плоды своей режиссерской изобретательности. Н. Николову надо всячески сохранять и развивать это ценное и, надо сказать, еще очень редкое качество режиссера музыкального театра.

Черты творческого почерка режиссера сказались и в его постановке «Обручения в монастыре» Прокофьева (дирижер — Борис Черпанский) —

«Было время». Сцена из второго действия

очень приятном, изящном спектакле, свидетельствующем о том, что самая трудная задача теперь «по плечу» молодому варненскому оперному коллективу. В хорошем ансамбле исполнителей оперы Прокофьева, однако, хочется особенно выделить Бл. Ганчеву (Луиза) и Р. Дюльгерова (Мендоза) и по богатству вокальных данных, и по законченности сценического облика. Можно поспорить с чрезмерно шаржированным образом Дона Джерома (Р. Карбов), хотя подобную краску, быть может, обусловили сценические данные исполнителя. Можно пожелать певцам достигнуть большей четкости декламационной манеры, большей строгости ритма, присущих прокофьевской музыке. Но это, несомненно, придет со временем. Залогом служит большая работоспособность коллектива, его тонкое ощущение музыкального стиля.

И вот третья постановка Н. Николова и дирижера Б. Иванова — «Было время» Парашкева Хаджиева, впервые познакомившая меня с творчеством этого оригинального и талантливого композитора. Из изящного, немного придуманного мира Неаполя и Севильи XVIII века мы вдруг переносимся в реальную обстановку старой болгарской деревни. Народный быт, народные образы, селяне и цыгане, сваты и знахарки, излюбленный персонаж болгарских преданий, хитрый Петр, и герой восточных сказок Ходжа Насреддин...

Талантливый драматург (а это ощущается буквально же с первых тактов оперы Хаджиева) в данном произведении еще несколько скован в развитии действия, несколько скуп на характеристики основных героев (молодой женщины Калины, ее мужа Радойко, ее отца и матери). История, когда-то случившаяся в старое время, интересует композитора не сама по себе, а лишь как канва для обрисовки сочных образов народной жизни, грустных или веселых комедийных сцен. Побочные персонажи значительно сильнее вдохновляют его остроумное живое перо: запоминается сцена знахарок, пытающихся заставить Калину заговорить (она дала матери обет молчания). Гротесково заостренные фигуры и гримы «баячек» (вместо одной режиссер их вводит семь!), деревенских сплетниц, и лекарок придают действию выпуклость, сценическую яркость. Но особенно хороша последняя картина — соревнование хитрого Петра с Ходжой Насреддином: кто из них заставит Калину заговорить? Конечно, выигрывает первый, а бахвал Ходжа с позором удаляется. Фигуры этих двух персонажей — длинного тощего Насреддина (Н. Хаджиев) и могучего Петра (И. Чифудов) — чрезвычайно удались исполнителям и режиссеру.

«Серебряные туфельки». Здр. Халачев и Ек. Илиева

В постановке варненского театра я познакомилась и с балетом П. Хаджиева «Серебряные туфельки» (балетмейстеры — Галина и Стефан Иордановы). И в этой непритязательной сказке о капризной принцессе (Н. Кирчева), отвергающей всех претендентов на ее руку и сердце ради всемогущего жезла волшебника, композитор сумел создать выпуклые, проникнутые мягкой иронией или тонким гротеском музыкальные образы-характеристики, переливающиеся яркими оркестровыми тембрами, красочными гармониями. Музыка непринужденно и весело живописует гнев старенького царя по поводу стоптанных туфелек дочери — улика ночных похождений принцессы, рисует смешные карикатурные образы толстого, сентиментального и темпераментного принцев и всей царской челяди. Конечно, здесь действует и простой парень из народа — Главчо (Здр. Халачев), и его возлюбленная Милена (Ек. Илиева), которые разоблачают принцессу. Но образы положительных персонажей оказались более блеклыми по музыке, как и фантастические сцены в чертогах.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Было время». Сцена из второго действия

«Серебряные туфельки». Здр. Халачев и Ек. Илиева

Содержание