Выпуск № 10 (287) | 1962 - страница 47

Б. Рябикин
Друж. шарж И. Шмидта

но по команде, стоят на месте. Как эта заторможенность действия не вяжется с представлением о живом, бурлящем энергией жанре, каким является оперетта!

Правда, режиссер стремится развлечь зрителя за счет комедийных номеров, но они в основном строятся трафаретно, по «укоренившимся» штампам. Кроме того, из-за отсутствия энергичного, стремительного, активного действия в «серьезных», лирических эпизодах эти номера выпадают из общего плана оперетты, приобретают характер вставных сценок (таков дуэт Боцмана и тети Дины во втором действии; такова надуманная роль массовика, руководителя самодеятельности; такова инсценировка песни «Тачанка», введенной под видом одного из номеров концерта самодеятельности).

Крайне низок общий музыкальный уровень спектаклей; пьесы идут без слаженного ансамбля, без надлежащей сыгранности.

В театре явно нет хорошего дирижера. Обратили ли вы внимание на то, как тускло, нестройно, порой фальшиво звучит оркестр? Разве так надо исполнять увертюры к «Периколе» и «Марице»? Под управлением Е. Выгорского они прозвучали тяжело, невыразительно, с каким-то безразличием к темпу, динамическим оттенкам, и от этого исчез блеск, острота контрастов музыки Оффенбаха, Кальмана. Но, может быть, плохое звучание оркестра следует объяснить тем, что ему пришлось выступать в зале театра им. Вахтангова, не приспособленном для музыкальных коллективов, что его поместили в тесный закуток под сценой, соединенный с залом лишь узкой щелью? Может быть! Но чем объяснить многочисленные расхождения оркестра с хором, солистами? Ведь временами казалось: вместо того, чтобы спокойно и уверенно вести за собой исполнителей, Е. Выгорский с трудом стремится поспеть за уходящими вперед артистами, и это ему не всегда удается. А пение самих артистов? «Ну нет, уж их-то вы оставьте в

Любаша — И. Журавская,
Аверин — А. Михайлов

покое, — возразят слушатели, присутствовавшие на спектаклях. — Они нам понравились. И разве вы сами не заметили, как аплодировал зал А. Михайлову, заставив его повторять арию Аверина, не обратили внимание на то, что Л. Запорожцева бисировала песенку о двенадцати музыкантах, а Г. Гринер дважды пропел чардаш Тассило из первого действия “Марицы”?» И все же я с уверенностью скажу, что при всем успехе, выпавшем на долю отдельных артистов при исполнении популярных, полюбившихся слушателю номеров, вокальная сторона спектаклей оставляла желать лучшего и артисты не всегда использовали все возможности, которыми они располагают. Да, здесь тоже сказывалось отсутствие опытного дирижера, подлинного музыкального руководителя театра, который бы мог по-настоящему пройти с певцами их партии, подсказать нужное в том или ином случае решение музыкального образа, научить более гибко, разнообразно, а главное, бережно и с большим эффектом расходовать голосовые средства.

Партии разучены певцами очень неровно, и это относится даже к ведущим исполнителям. Отсюда многочисленные погрешности. Вы слышите, как красиво льются голоса артисток в лирических, медленных эпизодах; но, чуть партия становится сложнее в техническом отношении, они сбиваются на крик, перестают контролировать окраску звука, поют «горлом», не на опоре. Г. Гринер проводит чардаш первого действия из «Марицы» так напряженно, что кажется, еще немного и артист сорвется... К тому же средний регистр голоса звучит у него тускло, маловыразительно, а в ансамблях певец совершенно теряется. Излишне форсирует звук и А. Михайлов. В его исполнении каждый отрывок звучит напряженно и излишне насыщенно. А это сильно ограничивает тембровые и динамические возможности певца, мешая ему строить длительные линии нарастаний, подъемов и спадов звучания. Да, от артиста оперетты требуется многое: он должен быть своего рода универсалом, умеющим и хорошо петь, и свободно, с выражением вести игровые сцены, и хорошо танцевать. Без такой «триединой» основы оперетта как жанр распадается и перевес оказывается в каждом отдельном случае то на музыкальной, то на театрально-драматической, то на хореографической стороне.

Помочь оперетте освободиться от сковывающих ее условностей может ее сближение, налаживание отношений с оперой, от которой она отделена сейчас каменной стеной. Лучшие образцы классической и советской оперетты должны протоптать себе тропинку на сцену наших оперных театров (даже таких «академических», как ГАБТ). Неплохо бы и ведущим оперным артистам побывать на сцене театра оперетты в заглавных ролях. Представляете, какую сенсацию произвели бы афиши, оповещающие об участии в очередных спектаклях Вишневской или Кибкало, Масленникова или Милашкиной? Но пока об этом можно лишь мечтать; можно мечтать и о другом, чтобы звезды оперетты достигли в своем сверкании такого блеска, который позволил бы им в свою очередь (в порядке культурного обмена) показаться на сцене оперных театров в музыкальных комедиях Моцарта, Россини.

Однако лучшее лекарство против штампов и трафаретов — активная работа над современным советским репертуаром. Обращение к жизни, поиски актуальных тем и образов очищают искусство актеров от всего условного, устаревшего, заставляют оттачивать реалистическое мастерство, наконец, объединяют коллектив вокруг важных задач, рождая в нем ту вдохновенную атмосферу новаторства, без которой нет подлинного творчества. С этой точки зрения, некоторые репертуарные новинки киевского театра производят довольно странное впечатление. «Владимирскую горку» В. Лукашова никак нельзя назвать опереттой. Это длинная и скучная пьеса, изобилующая надуманными и нелепыми ситуациями, где музыка имеет характер вставных номеров, лишь еще больше тормозящих и без того вялое сценическое действие. Сюжетная основа ее элементарна: живут два друга, недавно окончившие институт; одному из них везет с устройством на работу, другому — нет. Тот, кому везет (Владимир), — очень хороший человек; тот, которому не везет (Игорь), — тоже хороший, но с недостатками, к тому же его все более начинает заедать зависть. В результате, когда он становится свидетелем подлости, совершенной директором завода по отношению к Владимиру, то, хотя это его и возмущает, он решает попридержать тайну. Правда, заяви он об этом сразу, авторам за неимением других стимулов к продолжению действия пришлось бы прервать пьесу еще во втором акте. Но Игорь, к счастью, смолчал и дотерпел до финала третьего акта, где справедливость, ко всеобщему удовольствию, торжествует.

Впрочем, когда сценическая скука и тоска достигают апогея, авторы прибегают к давно испытанному приему и вводят (под видом карнавала) вставные хореографические номера. Теперь уж действие перемежается развлекательными сценами, воспроизводящими героические подвиги конька-горбунка и Иванушки-дурачка.

В лирико-комедийном (как объявлено в про-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Б. РябикинДруж. шарж И. Шмидта

Любаша — И. Журавская,Аверин — А. Михайлов

Содержание

Б. Рябикин
Друж. шарж И. Шмидта

Любаша — И. Журавская,
Аверин — А. Михайлов