Выпуск № 10 (287) | 1962 - страница 25

что на одном из спектаклей сидящий рядом со мной англичанин в ответ, на движение переводчицы, пытавшейся объяснить ему суть происходящего, воскликнул: «О, у такой певицы это понятно и без перевода. Вы только вслушайтесь как ее голос молит, жаждет любви». А после сцены отказа Онегина в саду с горечью добавил: «Конечно, ведь он только читал письмо. Вот если бы она ему его пропела!..»

Очень своеобразным и абсолютно музыкальным было решение финала второй картины. Окончено письмо. Татьяна выпрямилась, встала и глубоко вздохнула, как бы сбросив с себя тяжесть высказанного, наконец, чувства. Вздохнула и на мгновение успокоилась. Героине больше не дано ни слова, но в оркестре звучит музыка, как бы повторяя взволнованные строки признания Татьяны. Ушла с письмом няня, захлопнулась дверь, и вздрогнула, встрепенулась Татьяна, прижала руки к зардевшимся от стыда щекам, бросилась к двери. Остановить, вернуть! Но няни уже нет в передней. Она бежит к балкону, в сад — и там никого. Татьяна возвращается в комнату, лихорадочно начинает собирать куски разорванного черновика. И только взглянув в написанное, поняв невозвратимость случившегося, поникшая, опускается на кровать и застывает как бы в ожидании приговора.

В трактовке Зои Михайловны Татьяна с самого начала спектакля полна ожидания. В ее сердце как бы созрел «его» образ. Отсюда в «Слыхали ль вы» в голосе Гайдай все время звучит «где он, кто он?».

— Мне очень хотелось, чтобы моя героиня была не только героиней Чайковского, — продолжает Гайдай, — чтобы она соответствовала литературному первоисточнику, чтобы зрители не только услышали, но и увидели Татьяну, пушкинскую Татьяну, образ которой стал символом красоты, долга, гордости и воли русской женщины.

Поэтому моим основным советчиком и режиссером стал Пушкин. Да, да, не удивляйтесь, моим режиссером был Пушкин. Я уверена, что, этой стороной творческой биографии великого поэта еще заинтересуются театральные исследователи. Мне посчастливилось работать с первоклассными дирижерами, а с настоящими режиссерами, кроме Смолича, Лапицкого, Стефановича, встретиться не пришлось. Поэтому очень много надо было работать самой. А вот в «Онегине», моим постановщиком стал Пушкин. Вы не улыбайтесь, я вам сейчас это докажу.

Пушкин не только лепил характеры. Вчитайтесь в него внимательно: он строит и описывает целые мизансцены. Вот, например, во второй картине Татьяна поет:

Ты лишь вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!

Здесь обозначена вся логика поведения Татьяны в первой встрече с Онегиным. Или, например,

сцена в саду. Почему у Чайковского такая взбудораженная, стремительная, трепетная тема выхода Татьяны? По Пушкину, два дня не было ответа на ее письмо. Татьяна извелась в ожидании, а когда он приехал, испугалась и убежала в сад:

Летит, летит; взглянуть назад
Не смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя к ручью,
И, задыхаясь, на скамью
Упала...

— наизусть процитировала Зоя Михайловна и не останавливаясь пропела: «Здесь он, здесь Онегин! О, боже; что подумал он!» И снова желание скрыться, убежать:

Пошла, но только повернула
В аллею, прямо перед ней,
Блистая взорами, Евгений
Стоит, подобно грозной тени,
И, как огнем обожжена,
Остановилася она.

Как видите, полная партитура поведения. И если проделать все эти действия, то именно физическое ощущение и придаст голосу нужную интонационную окраску. Таких примеров можно привести множество. Точно так же надо работать над каждой партией всю жизнь. И то, наверное, всего не достигнешь.

Концертная деятельность Гайдай представляет собой совершенно особый, творчески самостоятельный раздел ее сценической биографии.

Завоевав в 1933 году первое место на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей, Зоя Михайловна продолжает постоянно совершенствовать свой камерный репертуар. И, что особенно важно, она никогда не занималась просто механическим переносом исполняемых оперных арий на концертную эстраду. Гайдай создала свой стиль, стиль вокального рассказа, повествования, лишенного всякой вычурности, пленяющий художественной фразировкой, искренней задушевностью и образным видением. Строгий отбор и безукоризненный вкус характеризуют каждую ее концертную программу.

Одной из первых начала Гайдай пропаганду романсов, арий и песен советских композиторов. Можно с уверенностью сказать, что многие из современных авторов обязаны известностью своих произведений этой замечательной певице. Великая армия зрителей в различных уголках Советского Союза — от Черного моря до Ледовитого океана, жители Чикаго, Нью-Йорка и Вашингтона, Монреаля и Оттавы, Китая и Пакистана восторженно внимали ее жизнеутверждающему искусству.

В 1955 году Гайдай оставила оперную сцену; впрочем, слово «оставила» будет не совсем точным. Просто сфера ее творческой деятельности приняла иной характер. Раньше она сама творила на сцене и эстраде — теперь вдохновляет новую смену вокалистов. И, может быть, это даже более важно, чем еще одна пропетая партия.

— Я прожила счастливую актерскую жизнь, и мне есть что передать молодежи, — говорит Гайдай. — Забот вот только, пожалуй, стало больше, да и волнения приумножились. Раньше приходилось думать только о себе, а теперь у меня десять учеников, значит, в десять раз больше забот, волнений. И ведь важно, чтобы из них вышли не только певцы, — важно, чтобы настоящие люди выросли... Беспокоит меня, что некоторые молодые певцы дальше своего голоса и знать ничего не хотят, а ведь актера делает не только голос.

Я напоминаю Зое Михайловне, что директор итальянского театра «La Scala», недавно гостивший в СССР, на заданный ему вопрос, какие требования он предъявляет к певцам при формировании труппы, ответил словами Россини: «Голос, голос и еще раз голос».

Зоя Михайловна улыбнулась:

— Лично мне нравится завет моего педагога Е. А. Муравьевой, которая говорила несколько иначе: «Голова, сердце, голос». Этому принципу я следовала всю жизнь и с этой меркой подхожу к своим ученикам. Кому нужен голос, пусть самый красивый, но бесстрастный и холодный, не согретый дыханием сердца? Кому нужен голос, если им не руководит умная голова? Сила нашего искусства в его эмоциональном воздействии. Опера погибнет как жанр, если лишится этого свойства, а для этого нужны не просто певцы, для этого нужны актеры.

И Зоя Михайловна не забывает напомнить своим ученикам о концерте филадельфийского оркестра, о выставке Рокуэлла Кента, о выступлении Джона Огдона. Все ее интересует, всем она хочет поделиться с молодежью. Вот на театральных афишах появилось имя Ирины Архиповой, а почему бы не пригласить ее в консерваторию? Студенты сомневаются: не пойдет, ведь у нее подряд два концерта. «А вы не приглашайте ее петь, пусть она лучше побеседует с вами, расскажет о своей работе, о выступлениях с Монако в Италии».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание