танное в февральском номере журнала за этот год, послужило поводом для мало убедительной реплики Н. Богословского, опубликованной в газете «Известия» 17 марта. И новый поток писем хлынул в нашу редакцию. (Впрочем, не только в нашу: на многих стоит «копия», а оригиналы соответственно направлены в редакции центральных газет.) Лишь в одном из этих писем встретила поддержку попытка Н. Богословского оправдать нынешнюю музыкальную политику радио (правда, как пишет автор, письма Г. Михневича он не читал).

«...Серьезной музыке и “Маяк”, и первая программа отводят самое укромное место. Не так уж часто с нескрываемой радостью и благоговением послушаешь испытанные временем, проверенные человеческими чувствами волнующие мелодии Глинки и Чайковского, Листа и Грига...» — пишет В. Федотов из Пинска. А вот письмо москвички Н. Владимировой: «Не могу не согласиться с т. Михневичем, что серьезная музыка... сведена до минимума в теперешних программах Всесоюзного радио. Исчезновение ее год от года все более заметно. Произведения классического репертуара в исполнении настоящих мастеров чаще всего передаются в то время, когда большинство советских граждан, спешащих по утрам на работу, слышать их не могут — с 00 ч. 03 мин. до 1 часу ночи. Создается впечатление, что работники радио, словно специально адресуют эти передачи людям «свободных» профессий. Думаю, что неправильно представлять возможность слушать произведения «серьезных» жанров некоей «элите».

«Передачи “Маяка” свидетельствуют о низкой требовательности работников радио к отбираемой для вещания музыке. Непрерывным потоком льются бесцветные, трудно отличимые друг от друга эстрадные сочинения», — это строки из письма К. Хайрова (Мытищи). «То, что передают сейчас по “Маяку”, нельзя назвать настоящей музыкой», — пишет группа студентов и педагогов Одесского университета.

«Радио перестало быть пропагандистом серьезной музыки, — утверждают инженеры института «Теплоэлектропроект» из Свердловска А. Хопяк и Ю. Колодуб. — Интересные музыкальные передачи по первой программе транслируются днем, когда люди на работе (например, Пятая симфония Дворжака в исполнении оркестра под управлением Тосканини — 25/II в 13 часов — по свердловскому времени 15 часов; Первая симфония Рахманинова — 18/1 в то же время)».

«Радио для меня — основной источник познания музыки, и дело развития музыкального радиовещания для меня не безразлично, — так начинает свое письмо В. Лучинский из Рыбинска. — Я знаю и очень люблю почти все сонаты и симфонии Бетховена, Чайковского. Но сейчас, в вечернее время, — с 19 до 22 часов трудно услышать по радио что-либо новое. Я не имею представления о творчестве Пуленка (оперу которого «Человеческий голос» недавно передавали), плохо знаю камерную музыку Шостаковича и Прокофьева. По радио редко можно услышать толковые разъяснения сочинений советских композиторов».

«Серьезная музыка на «Маяке» очень редкое явление, — констатирует член Союза писателей Украины К. Григорьев. — Рекорд побила эстрада, отрывки и фантазии из оперетт. В передачах первой программы музыка занимает очень мало места. В своем письме в адрес Центрального вещания я приводил ряд примеров, когда в течение недели отсутствовали в программах произведения Чайковского, Римского-Корсакова и других классиков. Третью программу нельзя принимать в счет, она рассчитана только на отдельные области РСФСР».

Хорошо понимая политико-воспитательное значение радиостанции «Маяк», нельзя не посетовать, что функции настоящего музыкального пропагандиста этой станцией по существу утеряны. Аналогичной точки зрения придерживаются, помимо уже названных читателей, тт. Румянцев из Ленинграда, Козлов, Басанкина из Одессы, супруги Романовские из Московской области, журналист А. Петренко из Кисловодска и многие, многие другие.

Справедлива ли она?

«В общем справедлива, конечно! — признал главный редактор музыкальной редакции Всесоюзного радио Н. Чаплыгин. — По первой и второй станциям мы сейчас действительно передаем меньше симфонической и камерной музыки, чем раньше. Правда, каждый четверг вечером по первой программе звучит опера, по понедельникам «серьезным» жанрам большое внимание уделяет «Музыкальный час для молодежи», два раза в месяц по первой программе передаются передачи «Университета культуры», по субботам в 19 часов у микрофона первой программы выступают крупнейшие исполнители, по пятницам в 22 часа 30 мин. по первой станции с беседами выступает К. Аджемов. Наконец ежедневно с 13 до 14 часов звучат сочинения крупной формы.

К сожалению, этим практически и ограничивается пропаганда классической и современной советской музыки по радио, если не учитывать весьма узкий радиус действия третьей программы и УКВ».

Не все работники радио, однако, разделяют эту точку зрения. Некоторые из них с гордостью демонстрируют письма, в которых поддерживается нынешняя политика музыкального радиовещания. «Не нужно никакой классики, ничего серьезного, побольше эстрады!» — таков девиз этих писем. Глубокое огорчение вызывают они — печальное свидетельство эстетической запущенности и узости общекультурного

кругозора их авторов. На таких ли слушателей следует равняться нашему радио? Не вернее ли бороться за их воспитание и одновременно ориентироваться на других людей — тех, для кого искусство не забава, не развлечение, а дело глубокое и святое, область сокровенных чувств и высоких мыслей?

Разумеется, и легкой, эстрадной музыке, если она действительно хороша, высокохудожественна, принадлежит почетная роль в духовной жизни слушателей, особенно молодежи. Она отвлекает от забот, помогает преодолеть усталость, скоротать досуг. Но кто и когда сказал, что в этом состоит все назначение искусства? Если так полагают иные слушатели, — их винить не приходится. Но если на такую позицию становятся ответственные работники радио, — это непростительно.

«Цель художественного радиовещания, — писала Н. К. Крупская в Записке в адрес радиокомиссии при Политбюро ЦК ВКП(б), — не только удовлетворение запросов слушателей, но также и окультуривание художественных вкусов массового слушателя, художественное воспитание последнего». Верная соратница Ленина не уставала протестовать против дешевой развлекательности, потакания дурным вкусам и предлагала «...строить художественное радиовещание таким образом, чтобы в конечном счете оно обеспечивало развитие художественных вкусов массы слушателей и общее повышение их культурного уровня. Необходимо, чтобы содержание художественного радиовещания не страдало уклонами как академизма, так и крайнего упрощенчества» (речь на заседании радиокомиссии).

Эти требования выдвигались Н. К. Крупской еще на заре развития радио. С тех пор оно приобрело славные традиции музыкально-образовательной работы. И грустно видеть, как многие из этих традиций в последнее время утрачиваются. Действительно, дело ведь не только в том, сколько хорошей музыки звучит на радио, но и в том, как она звучит. Нередко сочинения вовсе не объявляются диктором или же обрываются на середине в тот момент, когда подошло к концу время положенной передачи. В нашей прессе уже раздавались тревожные голоса по этому поводу. «С некоторых пор, — пишет в «Литературной газете» от 7 апреля с. г. О. Розенблатт, — слушая любое понравившееся музыкальное сочинение, я нахожусь в нервном напряжении. Мне кажется, что вот сейчас, на середине, прервется музыка, и железный дикторский голос произнесет: «Передаем последние известия...»

Ясно, что подобная практика низводит музыку до роли некоего нейтрального звукового фона. Замечательные произведения, попадая на волну «Маяка» не только без пояснений, но даже без объявлений, в искаженном, «усеченном» виде, проходят мимо неискушенных слушателей, не затрагивая их ума и души, не западая в память. Такая практика не создает у людей привычки вслушиваться в музыку, размышлять над ней, не воспитывает уважения к ней, как к великому, глубокосодержательному искусству. Разве это не наносит большого ущерба духовному воспитанию народа? Безусловно!

Неудивительно, что большинство слушателей направляют в адрес Всесоюзного радио резко критические письма:

«Передавайте больше серьезной музыки по программе «Маяк», — просит И. Петревская из Куйбышева. «Пусть звучит хотя бы по вечерам музыка Бетховена, Чайковского, Бизе», — это слова из письма А. Ванчурова из Сызрани. «В ущерб передачам хорошей музыки (классической, русских песен, музыкально-образовательных передач), — пишет Л. Шнеерсон из Николаева, — слишком много танцевальной, джазовой музыки, рассчитанной на вкусы не лучшей части молодежи». С подобными же письмами обращаются по радио И. Вирг из Москвы, С. Филиппов из Покрова Владимирской области, П. Кулишов из поселка Джафархан Азербайджанской ССР, П. Белоусов из Коркино Челябинской области, Н. Манапов из Уфы, С. Таланов со станции Зеленоградская Московской области, А. Голубин из Ленинграда, Л. Шеревера из Ташкента, А. Строев из Запорожья и многие, многие другие.

Работники вещания призваны серьезно прислушаться к пожеланиям слушателей, остановить поток дешевых песенок и инструментальных пьес, копирующих бездарные образцы буржуазной эстрады. Спрос «заказчика» на такие опусы порождает легкомысленное, а то и просто деляческое отношение к своим задачам и у некоторых композиторов и поэтов, нередко фабрикующих ремесленные, антихудожественные поделки, которые молниеносно получают массовое распространение. Появились даже своего рода «радиозвезды», из-под пера которых с поразительной нетребовательностью рождаются бессодержательные песни-однодневки.

Строже надо подходить и к продукции самодеятельных авторов, среди которых встречаются бесспорно талантливые люди, но есть и откровенные дилетанты-графоманы...

Серьезная или легкая музыка звучит на радио, — она должна быть хорошей!

«Было бы неверным все претензии за качество звучащей в эфире музыки предъявлять лишь музыкальной редакции, — справедливо отмечает Н. Чаплыгин. — Ведь эстрадные сочинения широко используют в своих программах и радиостанция “Юность”, и многочисленные выпуски редакции “Сатира и юмор” — “Улыбка”, “Доброе утро” и другие. Музыка