Выпуск № 6 (307) | 1964 - страница 32

И все же первая опера композитора осталась одним из самых сильных гражданских, общественных высказываний Сметаны. Она вошла в постоянный жизненный обиход чешского народа и всегда вызывала у слушателей горячий патриотический отклик. Не случайно «Бранденбуржцы» были запрещены во время немецко-фашистской оккупации Чехословакии, а широко популярный хор повстанцев «Пробил наш час» стал в эти годы песней сопротивления:

Пример

Лишь после освобождения Чехословакии Советской Армией в 1945 году первенец чешской оперной классики возродился на сценах пражского и других оперных театров.

Музыка «Бранденбуржцев» содержит многие прекрасные страницы. Впечатляет суровый мужской ансамбль с патриотическим монологом рыцаря Ольдржиха Рокицанского «Долго ль будем терпеть мы чужеземцев?», открывающий оперу. Великолепна хоровая молитва исстрадавшегося народа в третьей картине («Боже, в прахе мы перед тобой»). В прозрачном идиллическом пейзаже (вступление к пятой картине) и последующем монологе Дечаны уже видна рука будущего автора вдохновенных картин «Моей родины».

Несмотря на то, что Сметана сам декларировал нежелательность «подражания народной песне» и видел свою главную задачу в создании оригинального чешского речитатива, в музыке оперы ощущается ее национальная природа, ясная даже для тех, кто не может оценить своеобразия декламационного стиля композитора (чтобы оценить его, надо свободно владеть чешским языком).

Не случайно в полной буйной радости сцене пражских повстанцев звучат ритмы и интонации чешской польки:

Как утверждал исследователь Сметаны академик Зд. Неедлы, композитор уже в годы создания «Бранденбуржцев» был убежденным сторонником вагнеровской музыкальной драмы с ее сплошным симфоническим развитием, а отдельные законченные номера вводил в оперу лишь ради придания ей большей доступности, в целях воспитания слушателей. Думается, вернее было бы говорить о еще не сложившейся форме этой оперы. Наиболее самостоятельные по музыкальному решению народно-массовые сцены, эпизод суда на Йирой, упомянутый пейзаж пятой картины действительно почти не распадаются на отдельные номера. Но наряду с этим здесь есть и традиционные арии и ансамбли, статичные драматургически и во многом повторяющие ходовые для XIX века приемы музыкальной характеристики (таковы, например, любовный дуэт Людише и Юноша, многочастная ария Таузендмарка «Твой образ милый» или ариозо Старосты «О, как мне жаль!»). Вообще в индивидуальных характеристиках «Бранденбуржцев» много условного, и поэтому особенно восхищает тот огромный качественный скачок, который совершил в этом отношении Сметана в следующей своей опере — «Проданной невесте».

*

Челябинский театр переименовал «Бранденбуржцев в Чехии» в «Людише», но перемена названия отнюдь не означает изменения каких-то основных идей или конфликтов оперы. Напротив, исполнительский коллектив бережно отнесся к произведению и сделал очень много для его полноценного художественного раскрытия. Опера исполняется строго, стилистически безупречно, господствующей стихией этого спектакля стала музыка.

В этом огромная заслуга дирижера И. Зака, талантливого и культурного музыканта, настоящего

Йира — А. Прончев, Юнош — Ю. Окуней

энтузиаста оперного театра, воспитавшего немало квалифицированных певцов. Его инициативе и энергии обязан своим существованием и этот спектакль. С размахом ведет И. Зак народно-хоровые сцены оперы, тонко раскрывает лиризм и поэтичность образов трех девушек, гибко прочерчивая единый ток драматически напряженного музыкального развития в центральных эпизодах. И — поразительное дело — таковы власть и обаяние музыки в хорошем исполнении, что перестаешь обращать внимание на наивность и нескладность некоторых сценических ситуаций.

Хочется отметить серьезную работу хормейстеров Ю. Борисова и Т. Матвеевой, которые привлекли к участию в «Бранденбуржцах», помимо основного хорового состава (к сожалению, немногочисленного), и самодеятельный хор-спутник театра.

Вокальный состав исполнителей, в общем, удачен и помогает подлинному воплощению музыки Сметаны. Здесь большое, звучное, красивого тембра драматическое сопрано Н. Настеки (Людише), сильный и яркий драматический тенор А. Прончева (Йира), мягкое, благородное меццо-сопрано К. Сидоровой (Дечана). Жаль, что сценически все эти артисты довольно беспомощны.

Талантливыми актерами, достигающими единства певческого и зрительного образа, проявили себя В. Агафонов (Таузендмарк) и Н. Гусев (бранденбургский сотник Варнеман). Роль Таузендмарка особенно сложна: по либретто, он с начала до конца злодей, тогда как его музыкальная характеристика нисколько не противопоставлена остальным персонажам, оставаясь в традиционном для эпохи амплуа «благородного баритона». Артист В. Агафонов сумел посвоему обосновать эту противоречивость образа, акцентируя трусость, безволие и эгоистичность Таузендмарка, которого сделала изменником безумная страсть к Людише и желание добиться ее любой ценой.

Хорошо дополняют исполнительский ансамбль

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример

*

Йира — А. Прончев, Юнош — Ю. Окуней

Содержание