Седой и другие, с такими талантливыми драматургами и поэтами, как Н. Адуев, В. Типот, В. Масс, М. Червинский и другие писатели.

Вот и представляется мне, что вместо того, чтобы объявлять на каждом совещании «призыв писателей в оперетту», куда важнее перейти к созданию реальных условий, при которых работа квалифицированных литераторов в этом жанре станет действительно возможной и необходимой. А для этого прежде всего сами деятели театров должны перестать смотреть на оперетту как на место «сбыта» третьесортной литературы, оправдывая высокий процент брака все той же пресловутой «спецификой». Только при этом условии будет покончено с произволом и вкусовщиной, лишающими литератора минимальной уверенности, что его труд найдет в оперетте квалифицированную оценку.

Вспоминается такой факт. На втором всесоюзном конкурсе на лучшее либретто оперетты была премирована единственная работа: «Сестренка» Г. Грановской, А. Левинского и В. Эйранова. Казалось бы, вот реальная возможность хоть немного утолить репертуарный голод, на который руководители театров оперетты беспрерывно жалуются, и привлечь новых авторов, на чем они столь же упорно справедливо настаивают. Но не тут-то было: «Сестренку» впервые поставили только через три года после ее премирования, но не в оперетте, а в драматическом театре! В свое оправдание деятели оперетты могут сказать: «Сестренка» — водевиль! Да, ответим мы, хороший водевиль, постановка которого в оперетте вполне оправдана.

Много раз ретивые ревнители «специфики» жанра встречали появление произведений, впоследствии получивших широкое признание, безапелляционными заявлениями: «Это не оперетта», — аргументируя свои приговоры столь же «обоснованно», как чеховский Семи-Булатов в известном «Письме ученому соседу»: «Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда...» Так, например, в первой рецензии на московскую премьеру «Вольного ветра», язвительно названной «Вольный ветер и невольные заблуждения», автор ее вполне серьезно пытался убедить нас, что поднимать в оперетте такие серьезные темы, как борьба за мир, так же абсурдно, как пытаться сочинять колыбельную песню, которая не убаюкивала бы, а будила.

Могут сказать: «Вспомнили! С тех пор прошло почти двадцать лет!» А разве примерно лет десять тому назад, уже после того, когда вслед за «Вольным ветром» были созданы и получили популярность «Девичий переполох», «Трембита», «Акулина», «Беспокойное счастье» и другие превосходные спектакли, насыщенные и светлой радостью, и глубокими чувствами, и благородными идеями нашего времени, никто не пытался снова авторитетно доказывать, что оперетта — жанр только развлекательный!

Не в силу ли этих причин нередкие за последнее время эксперименты по реставрации пошлых приемов старой оперетки выдаются за некое новаторство?

Не в этом ли корень той настороженности, с какой совсем недавно было встречено появление и «Севастопольского вальса», так как его жанровая «безупречность» показалась подозрительной?

Вот ведь какая получается «специфика»!

На совещании в Театральном обществе главный режиссер Свердловского театра музыкальной комедии В. Курочкин сказал: «Чем больше мы говорим о специфике, тем меньше думаем об идеологии». По-моему, это очень точно сказано!

По сути дела, в оперетте происходит естественная борьба нового со старым, вызывая неизбежные споры. Как всякое столкновение мнений, эта многолетняя дискуссия могла бы принести неоценимую пользу, если бы велась, во-первых, в тесной связи с конкретной творческой практикой, а во-вторых, что не менее важно, на высоком теоретическом уровне. К сожалению, большинство спорщиков, как и автор данной статьи, не теоретики, а практики. Что же касается немногих музыковедов и театроведов, уделяющих внимание оперетте, то их суждения, как правило, односторонни; с заметным креном либо в музыкальную сторону, если выступает музыковед, либо в сценарно-драматургическую, если за разбор оперетты берется театровед. В первом случае литературной основе оперетты отводится роль лишь некоего стимулятора композиторской деятельности; во втором игнорируется роль музыки и оперетта разбирается как пьеса для драматического театра. В обоих случаях не очень точно определяется ценность произведения в целом.

В результате отсутствует глубокий анализ процессов, происходящих в этом жанре, многолетний опыт остается необобщенным, выводы делаются поспешно и не столько отража-

ют объективное положение вещей, сколько вкусы того или иного критика. В конечном счете, происходит путаница в основном: что же в оперетте хорошо и что такое плохо?

Эти «теоретические» несовершенства не так уж безобидны: они влияют на повседневную практику и часто дезориентируют деятелей оперетты.

Взять хотя бы такой, на первый взгляд, пустяк: когда-то в силу каких-то причин оперетту переименовали в «музыкальную комедию». А ведь эта терминологическая «реформа» поставила под сомнение многие, кстати сказать, традиционные права и обязанности оперетты, этой маленькой оперы: заставлять зрителя не только радоваться, но и печалиться, вызывать смех, а иногда и исторгать слезы, громко ликовать, когда любимый герой находит свое счастье, и тревожиться, когда, пусть хоть временно, ему изменяет удача. «Огоньки» или «Шумит Средиземное море» были названы музыкальными спектаклями не потому, что они были драмами, а только потому, что они не были музыкальными комедиями. Это были оперетты, возможно перегруженные драматическими элементами, во многом, по-видимому, несовершенные, но оперетты. Я никогда не присоединился бы к тому, кто вздумал бы утверждать, что и трагедия, в которой сочетаются слово и музыка, тоже может считаться опереттой. Но я не могу согласиться и с утверждением Л. Жуковой, что «высокая лирическая комедия — таково главное русло советской оперетты». А романтическая или героическая комедия? А мелодрама с благополучным финалом, к радости зрителя? А настоящий водевиль, в котором любое кви про кво является не пределом фантазии автора, а только толчком его воображению, щедро создающему на фоне неожиданных и веселых событий галерею интересных характеров? Зачем же пытаться все это жанровое разнообразие оперетты втискивать в прокрустово ложе «музыкальной комедии»?

За терминологической ошибкой последовала более серьезная, я бы сказал, методологическая. Одно время на основании того, что оперетта есть музыкальная комедия, модно было доказывать, что оперетте присущ только... комедийный конфликт. Но так как в жизни такого нет и конфликт, так сказать, понарошку является просто недоразумением, то фактически была подведена база для появления в оперетте большого количества бесконфликтных произведений. Зачем же теперь удивляться обилию даже не водевилей (хороший водевиль, как известно, вещь!), а водевилеобразных, драматургически беспомощных «пьес», бесформенность которых вполне соответствует их бессодержательности?

В общем, как видно, наступило время перейти от абстрагированных, излишне академических споров по поводу надуманных проблем к конкретной борьбе за высокоидейный и высокохудожественный репертуар советской оперетты.

Давно пора подумать и о том, какими произведениями советская оперетта встретит пятидесятилетие Октября.

Репертуар, как известно, основа жизни театра. К его отбору и формированию по примеру драмы должно быть привлечено внимание литературной и музыкальной общественности.

Что же касается специфики оперетты, то ведь это не цель, а средство, помогающее любимому народом жанру радостно воспевать нашу прекрасную жизнь и высмеивать все, что мешает ее процветанию.

*

Традиции и новаторство

— Произведения балетного искусства нашей страны, имена его деятелей — композиторов, балетмейстеров и артистов — прославлены во всем мире. — Так начал свою беседу с корреспондентом «Советской музыки» главный балетмейстер музыкального театра им. К. Станиславского и Вл. Немировича-Данченко В. Бурмейстер. — Это хорошо известно, — продолжал он, — и мне хочется лишь подчеркнуть; что после Октябрьской революции балет перестал быть уделом «избранных» и превратился в достояние миллионов. Советские люди хорошо знают и любят бессмертные творения русской балетной классики, лучшие произведения советских и западноевропейских авторов.

Целая армия любителей балета внимательно следит за работой советских композиторов

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Традиции и новаторство

Содержание