Выпуск № 9 (298) | 1963 - страница 41

А. Гаук и Отто Клемперер

В конце 20-х годов Гаук сам еще интенсивно учился (впрочем, учился он всю свою жизнь). Его можно было видеть на всех репетициях лучших иностранных дирижеров, гастролировавших в Ленинградской филармонии.

В ту пору центр тяжести работы еще немногочисленных советских дирижеров был сосредоточен в опере; Гаук — едва ли не единственный — нес на себе «основную нагрузку» ответственной концертной деятельности.

Одновременно он вел напряженную педагогическую работу, и ее результаты начали постепенно сказываться. (Напомню, что тогда подготовкой дирижеров занимался еще только К. Сараджев в Московской консерватории.) Вскоре ученики Гаука значительно пополнили ряды симфонических и оперных дирижеров; открылись новые дирижерские классы, окрепла советская дирижерская школа. В этом неоспоримая заслуга Александра Васильевича.

Но, обучая других, он не давал себя обогнать и до конца дней своих сохранил душевную свежесть и молодость, обогащенную опытом и мудростью зрелых лет. Секрет его исполнительского обаяния именно в этой душевной свежести, в умении учиться всю жизнь, а главное, в удивительной естественности музыкальной интерпретации, убеждающей даже тогда, когда хочешь с ней поспорить.

Он не написал ученых трудов. К счастью, осталось множество записей его исполнений, и благодарная память о плодотворной жизни Александра Васильевича Гаука не ограничится нашим поколением.

А. Мелик-Пашаев

Полвека своей жизни отдал музыкальному искусству Александр Васильевич Гаук. С детства стремясь к музыке, он в 1911 г. поступил в Петербургскую консерваторию по классу фортепиано. В дальнейшем изучал теорию композиции у В. Калафати и дирижирование у Н. Черепнина. «Мечта о дирижировании мною владела с трехлетнего возраста», — писал Гаук в одной из своих статей. Постепенно приобщаясь к творческой атмосфере консерватории и всего музыкального Петербурга, жадно вбирая впечатления от интереснейших симфонических концертов и оперных спектаклей, молодой музыкант все более укреплялся в своей мечте. Весной 1917 г. он окончил консерваторию, и 1 октября того же года началась его профессиональная дирижерская деятельность в Театре музыкальной драмы...

Мое знакомство с Александром Васильевичем состоялось в 1929 г. Однажды, когда мы, студенты, собрались в классе, весело болтая, споря и музицируя в четыре руки, дверь отворилась и

Прим. 1

А. Гаук и Энрике Гонзалес Мантичи Куба, 1961 г.

энергичной походкой вошел наш новый профессор, подтянутый и, как всегда, элегантно одетый. Он был тогда молод и, вероятно, не имел еще достаточного педагогического опыта, но его популярность как дирижера была настолько велика, что наш класс, чрезвычайно сильный по составу (в нем учились тогда Мравинский, Микеладзе, Рабинович, Мусин, Грикуров, Шерман, Школьников, Шнейдерман и другие), сразу и безоговорочно признал его авторитет! С течением времени многие из нас, сблизившись с Гауком и став его друзьями, продолжали, как и в годы учения, пользоваться его помощью или поддержкой. Не раз я обращался к нему, желая услышать его мнение или совет, и не было случая, чтобы Александр Васильевич с полной готовностью и дружелюбием не помог мне исчерпывающим и авторитетным ответом.

Наш учитель никогда не навязывал своего мнения ни по общим вопросам искусства, ни по частным проблемам теории и практики дирижирования. Он был начисто чужд диктаторских приемов в формировании вкуса молодежи, и если какой-либо спор в классе затягивался, он тут же приглашал своих учеников либо на спектакль, либо на концерт, чтобы под свежим впечатлением разрешить спорный вопрос мнением большинства. По моему убеждению, Александр Васильевич был прирожденным и талантливым педагогом. Он никогда не пускался в длинные рассуждения, никогда не отрывал теорию от практики: студент, приготовивший задание, становился за пульт и дирижировал частью симфонии или оперным отрывком, исполнявшимся в четыре руки его товарищами. Гаук попутно обсуждал вместе со всеми форму, оттенки, темпы произведения, его общий характер и — что также очень важно — манеру, приемы дирижирования: пластичность и выразительность жеста, общее эмоциональное наполнение, концентрацию кульминаций и т. д.

Знание симфонической литературы у Гаука было поистине огромным, исполнительский опыт — достаточно богатым. Все это объясняет повышенный интерес, с которым мы стремились на его уроки, и несомненная польза, которую они нам приносили.

Для его дирижерского почерка характерны внешняя сдержанность при непристанном внутреннем горении, максимальная требовательность на репетициях в условиях полной эмоциональной «нагрузки». Он вкладывал в подготовку программы всю свою страсть художника, все знания, весь педагогический дар, а на концерте, словно любуясь результатом своих трудов, неустанно поддерживал в артистах оркестра разожженный им огонь исполнительского энтузиазма. И еще одна примечательная черта в его артистическом облике: при повторах не копировать себя, а стараться прочесть произведение «иными глазами», воплотить новое восприятие в более зрелой и мастерской трактовке, как бы транспонируя чувства и мысли в иной, более тонкий исполнительский ключ.

К творчеству советских композиторов Гаук всегда относился с огромной любовью и уважением. Он был первым исполнителем целого ряда сочинений Шостаковича, Хачатуряна, Мясковского, Шапорина, Книппера и многих, многих других.

Советская симфоническая музыка в большой степени обязана своей популярностью дирижерскому таланту и неиссякаемой энергии одного из ее верных пропагандистов, каким был и всегда останется для нас умный и тонкий художник Александр Васильевич Гаук.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Гаук и Отто Клемперер

А. Мелик-Пашаев

Прим. 1

А. Гаук и Энрике Гонзалес Мантичи Куба, 1961 г.

Содержание