Выпуск № 7 (296) | 1963 - страница 71

покойного финского композитора, показывает, как мало сочувствия среди музыкальных деятелей вызывает возня вокруг пресловутого насилия над Моцартом. Больше ни на чью «уверенность» они не могли опереться. Однако высказал ли Сибелиус такую уж полную уверенность? Вот что он ответил в благодарственном письме Кернеру, приславшему оттиск статьи с «анализом» отравления Моцарта: «Да, кажется, это так и было...» («Ja, es scheint wohl so gewesen zu sein...»). Уверенность, как видим, небольшая. Да и вообще мнение Сибелиуса в данном случае, каким бы большим музыкантом он ни был, — это еще не доказательство!

Еще меньшее значение имеет мнение венского графика, изготовившего в 1956 году рисунок для почтовой марки. На рисунке воспроизведены знаки, похожие на масонские символы. Аналогичные знаки украшали первое издание «Волшебной флейты». Ну и что особенного, спросит читатель? А вот, отвечает следователь-медик, эти знаки подтверждают факт умерщвления творца оперы... масонами. «Здесь, в либретто "Волшебной флейты", заложена собственная судьба Моцарта, как масло в молоке» (стр. 22).

Бэлза, подавший в заметке «Паломничество к Моцарту» символическую почтовую марку как «настоящую сенсацию», предусмотрительно избежал упоминания о масонском истолковании таинственных знаков и о криминальном значении либретто волшебной оперы Моцарта. На либретто он даже не сослался. И не случайно.

Идея отравления Моцарта масонами, начало которой положил Даумер, усиленно пропагандировалась в нацистской Германии 30-х годов нашего столетия. На это не раз указывали оппоненты Бэлзы в западной печати. В 1936 г. небезызвестная сподвижница и супруга генерала Людендорфа, доктор медицины Матильда Людендорф, выпустила две книжки: «Неискупленное злодеяние против Лютера, Лессинга, Моцарта и Шиллера» (первое издание вышло еще в 1928 г.) и «Жизнь и насильственная смерть Моцарта».

Моцарт якобы вызвал ненависть масонов тем, что увидел во французской революции (этой «воплотившейся идее франкмасонства», по определению генерала Людендорфа) истинный облик масонства и разоблачил тайны лож в опере «Волшебная флейта» (см. стр. 166 книжки о Моцарте). Кознями масонов мадам Людендорф объясняет и трагическую судьбу Моцарта, и его раннюю гибель, и необычные похороны. В «Неискупленном злодеянии против Лютера, Лессинга, Моцарта и Шиллера» она распространяется о «странной смерти» не только перечисленных в заглавии деятелей, но и ряда других, в том числе композитора Шуберта. Смерти австрийского романтика посвятила специальную брошюру (1933) одна из дам круга Людендорфов, некая Элли Пизе. Дело было так. За три недели до смерти Шуберт обедал в ресторане и заказал себе рыбу. После первого же куска он отложил вилку и сказал, что кушанье ему противно; он чувствует, что как будто принял яд. К счастью для Сальери, он сам умер за три года до Шуберта — иначе итальянскому композитору приписали бы гибель и его ученика. Но история повторяется. Виновны в «странной смерти» Шуберта те же масоны.

«Труды» Кернера и Дуды — прямое продолжение пропаганды Даумера и мифотворцев XX века. Дуда недвусмысленно заявляет о своей солидарности с «домом Людендорфов» (его книга «Конечно, мне дали яду» была выпущена издательством, которое из-за слишком уж очевидной идейной связи с людендорфским движением было запрещено в Баварии в 1961 г., как антиконституционное). Новое в работах современных медиков-пропагандистов — подробное описание болезней Моцарта, начиная от детских и кончая смертельной, обстоятельный перебор всевозможных ядов, из которых наиболее подходящим оказалась сулема, и, наконец, неоднократные ссылки на брошюру Бэлзы («таким образом, утверждение русского ученого Бэлзы представляется совершенно правильным!» — пишет Кернер в брошюре 1961 г., стр. 21).

Прав гейдельбергский доктор медицины и моцартовед Алоиз Грейтер, когда утверждает в статье «Легенда об отравлении Моцарта», что «Кернер основывает свою теорию отравления прежде всего на русском музыковеде Бэлзе», а «в работе Бэлзы нет ничего действительно нового, ничто научно не обосновано» («Немецкий медицинский еженедельник», 1957, № 23). К этой оценке присоединяются авторы многих статей в мировой медицинской печати.

Из книги Дуды Бэлза узнал о существовании в архиве Карла Моцарта рукописи, в которой, как утверждает автор статьи пушкинского сборника, «говорится о том, что Сальери признался в отравлении Моцарта» (стр. 259). Но в книге Дуды упоминается не автограф сына композитора, а найденная среди его бумаг (Карл Моцарт умер в 1858 г.) «незаконченная рукопись», автор которой, как пишет Дуда, «до сих пор остался неизвестен» (стр. 100). Сам Дуда придает этому черновому наброску, неизвестно каким образом попавшему в архив Карла Мо-

царта, не очень большое значение — он вскользь упоминает о нем в сноске. Бэлза орудует черновой анонимкой как подлинным документом, создавая у читателей впечатление, что этот документ принадлежит самому Карлу Моцарту.

Тот же Дуда, узнав из брошюры московского музыковеда о найденной в Вене докладной духовника, исповедовавшего невменяемого капельмейстера, адресовался непосредственно в архиепископский ординариат с требованием выслать копию докладной. Вместо копии, однако, Дуда получил ответ, в котором канцелярия примаса, издеваясь над злостными фантастами, сообщает, что «архиепископский архив нигде не содержит никакой переписки по этому делу...» Бэлза, переводя эту цитату, опускает выделенное в самом оригинале слово «нигде» и превращает решительное отрицание выдуманного документа в ...доказательство его существования! Он дважды (стр. 253 и 261) заявляет, что «факта наличия такой записи теперь уже не отрицают даже представители примаса Австрии». Этого не утверждает даже Дуда.

Для Дуды не столь уж важно, кто персонально подсыпал яд Моцарту — Сальери или кто-либо другой (Сальери никогда не был масоном, но Матильда Людендорф считала его таковым!). Если это задание выполнил Сальери, то он «в лучшем случае был только орудием лож...» (стр. 151).

Бэлза называет цитируемый труд Дуды «интереснейшей книгой», заслуживающей «пристального внимания» (стр. 252, 251). Он рекламирует работы Дуды и Кернера и в газетных статьях, и в интервью («Вечерний Ленинград»), и в докладах, лекциях, беседах, и в последней статье в пушкинском временнике. Имена Кернера и Дуды он называет в первую очередь, когда рассказывает о «глубочайшем уважении» участников дискуссии последних лет к «великому создателю трагедии "Моцарт и Сальери"» (сгр. 259).

Уважение Дуды автор усмотрел, очевидно, в том, что тот в своей книге не уделил Пушкину ни единой строчки, если не считать примечания, где медик упомянул пушкинскую трагедию в связи с изложением взглядов Бэлзы на «спорную исповедь Сальери» (стр. 147). Уважение другого врача сказывается в том, что он полагает, будто «краткое произведение рано умершего поэта осталось бы, пожалуй, почти неизвестным, если бы композитор Римский-Корсаков не воплотил его в 1897 году в опере» (книжка 1961 г., стр. 26).

Конечно, обоих западногерманских медиков меньше всего интересует великое поэтическое произведение русского драматурга. Они мало озабочены большой эстетической и этической проблемой, которую гениальный поэт раскрыл в обобщенных образах двух музыкантов. Поэтому не может не вызвать удивления тот факт, что «исследования» этих медиков Бэлза выдвинул на центральное место в статье «Моцарт и Сальери», имеющей подзаголовок «Об исторической достоверности трагедии Пушкина». Удивительно и то, что он не информировал читателей об идейных истоках концепции Дуды и Кернера и о политической направленности выводов обоих авторов.

Дурные примеры заразительны

«В 1957 году в журнале "Литературный Киргизстан" была опубликована пространная статья В. А. Швембергера "Трагедия у Перкальской скалы", в которой автор пытался доказать, что Лермонтов был убит не Мартыновым, а каким-то казаком по указанию николаевской жандармерии. Свой вымысел Швембергер основывает на рассказе неизвестного казака, который, умирая, поведал это на исповеди какому-то священнику. Священник, связанный тайной исповеди, молчал об этом долгие годы и только перед своей смертью в 1942 году якобы написал, как утверждает Швембергер, в "какое-то культурно-просветительное учреждение" в Москве письмо с просьбой прислать своего представителя, чтобы рассказать ему об исповеди казака».

Вышеприведенные строки заимствованы из письма группы научных работников литературных музеев, помещенного 4 сентября 1962 г. в «Литературной газете» под заглавием «Кто убил Лермонтова?» (с подзаголовком «По поводу одной сенсации»).

Авторы сообщали, что Институт русской литературы Академии наук СССР создал авторитетную комиссию для рассмотрения этого вопроса. Комиссия в составе виднейших лермонтоведов с участием экспертов пришла к следующему выводу: статья Швембергера не содержит никаких новых фактов или материалов для решения проблемы; приведенные им легенды не могут быть признаны заслуживающими серьезного внимания. Заключение комиссии было опубликовано в сборнике «Михаил Юрьевич Лермонтов», изданном в 1960 г. в Ставрополе. Тем не менее в прошлом году в пяти газетах появилась новая статья, подписанная двумя судебными экспертами, где повторялась версия Швембергера.

«Мы не можем, — пишут в письме в "Литературную газету" научные работники, — равнодушно относиться к тому, что в угоду нездоровой

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание