творенности, мало лиризма, несмотря на участие детского хора (впрочем, его кристально чистые тембры композитор часто «затемняет» наложением густых красок мужских голосов). Лапидарность тематизма, сжатость и лаконизм драматургического развития порой оборачиваются сухостью, умозрительностью. Прошу моего молодого товарища понять мою взыскательность: ведь эта кантата о нашей партии.

И если уж выбирать (хотя в принципе это и не обязательно), то я скорей голосую за такие произведения, как Симфония В. Овчинникова. Сочинение это далеко от совершенства, но в нем ощущается больше дерзаний.

Хочу сказать еще о Фортепианном концерте Б. Тищенко. На мой взгляд, в нем есть яркие эпизоды, но есть и эпизоды, внушающие серьезнейшую тревогу, есть, если хотите, элементы афишированного абстракционизма. Зато в концерте нет поэзии, глубины чувств, мелодической широты. Пианизм Тищенко напоминает мне мотоциклетные гонки по пересеченной местности клавиатуры, вплоть до кулачного глиссандо по черным клавишам... Рояль совсем не поет.

Вообще нужно заметить, что в музыке многих молодых композиторов короткое, порой спазматическое мелодическое дыхание. В вокальных произведениях часто преобладают речитативные формы пения, нередко формальные, надуманные. Иногда мелодия в голосе — бесцветный пунктир на густом фоне неоправ.данно сложного сопровождения (таков, например, вокальный цикл А. Боярского).

Возможно, мне скажут, что я подхожу слишком требовательно к сочинениям молодых авторов. Но вспомните, что говорил наш замечательный воспитатель А. Макаренко о «секретах» успеха в педагогике, — это самая строгая требовательность и самое высокое уважение. И я говорю о наших молодых друзьях, в частности о Тищенко, с чувством высокого уважения к его дарованию, но и с такой же высокой требовательностью.

В чем же корень многих творческих неудач? Думаю, не ошибусь, если скажу, что в наших консерваториях, в том числе и Киевской, далеко не все благополучно с идейно-эстетическим воспитанием молодых музыкантов.

Показателен в этом отношении случай с дирижером И. Блажковым, ставшим, судя по некоторым обывательским разговорам, «жертвой» некоей травли. Но о какой травле И. Блажкова может идти речь? Он благополучно окончил Киевскую консерваторию, работал ассистентом в Госоркестре Украины. Это эрудированный музыкант, волевой и уже довольно опытный дирижер, хотя у него, с моей точки зрения, «непоющие» руки. Министерство культуры направило И. Блажкова на работу в Донецк, что и послужило поводом для разговоров о «травле». Находятся люди, которые рассматривают это направление как... наказание. И это говорят о почетном назначении в столицу Донбасса, где начинал когда-то свой славный творческий путь Н. Рахлин! Что дает право советскому человеку произносить такие речи, если не состояние полной «идейной невесомости», в котором он пребывает? Да И. Блажков, если он честный человек, сам должен добиваться теперь путевки в Донецк.

Поучительно поближе присмотреться к причинам тяжелых заблуждений молодого украинского музыканта. Он неплохо знает современную западную музыку, в частности додекафонию. И не только знает, но, что гораздо хуже, пропагандирует додекафонию, поддерживает связи со многими зарубежными «авангардистами». Что же касается отношения И. Блажкова к национальной культуре, то вот его заявление: «Украинской музыки как таковой не существует. Она застыла на уровне Балакирева и "Могучей кучки"». Как же может дирижер исполнять музыку, которую не понимает и не любит?

К сожалению, не один И. Блажков позволяет себе столь недостойные заявления. Недавно украинский музыковед Г. Мокреева выступила в одном зарубежном журнале со статьей, отвергнутой редакцией нашей газеты. Эта статья по существу оплевывает украинское музыкальное искусство — искусство сорокамиллионного народа, давшего таких замечательных композиторов, как Л. Ревуцкий, С. Людкевич, Б. Лятошинский, Г. Майборода и многие другие. И в этой же статье «подлинным открытием для украинской музыки» объявляется творчество одного студента-дипломанта композиторского факультета, «прирожденного додекафониста», на которого «возлагаются самые большие надежды». Не говоря уже о том, что подобные истерически визгливые дифирамбы ничего, кроме большого вреда, молодому, да еще идейно заблуждающемуся, художнику принести не могут, — разве мы можем мириться с этой открытой проповедью формализма и абстракционизма? Никогда. Мы должны неуклонно проводить ленинские принципы партийности в нашей повседневной идейной работе, в нашем творчестве, в советском искусстве. Здесь мы обязаны быть особенно последовательными и непримиримыми, поскольку в области идеологии, как

известно, нет и не может быть мирного сосуществования. Нужно воспитывать нетерпимость к проявлениям чуждого нам мировоззрения в философии и эстетике, к проявлениям буржуазного модернизма в искусстве, быть преданными борцами и за художественную политику нашей партии.

В связи с этим я хотел бы сказать несколько слов. В 1959 г. группа советских музыкантов, в которую входили Т. Хренников, Д. Шостакович, Д. Кабалевский, Б. Ярустовский, Ф. Амиров и я, находилась в США. Мы выступали с концертами, устраивали радиоконференции, проводили беседы, и я не преувеличу, если скажу, что мы находились буквально в постоянной осаде. Как только речь заходила о больших проблемах искусства, мы давали в полном смысле слова бой представителям враждебной нам прессы, потому что чувствовали, что нужно активно отстаивать достоинство гражданина Советского Союза, не приспосабливаться к чужим вкусам, а пропагандировать наши взгляды, нашу идеологию. Я помню, как Дмитрия Дмитриевича Шостаковича спросили, не мешают ли коммунистические идеи советским художникам, не стесняют ли они свободу творчества. «Я считаю, — ответил Д. Шостакович, — что Коммунистическая партия Советского Союза — самая прогрессивная сила в мире, и я горжусь, что она руководит нашим творчеством. Я буду следовать ее советам!»

Так сказал виднейший композитор нашей Родины. И так выступали все члены нашей делегации.

В другой раз, на одном из концертов, где я дирижировал симфонической поэмой «Тарас Шевченко», ко мне обратился человек (как потом выяснилось, украинский националист) и сказал: «Господин Данькевич, напишите поэму об Иване Мазепе. Вот это был великий украинец». Я резко ответил, что для нас, советских украинцев, Мазепа — предатель, проклятый народом, за измену великому братству русского и украинского народов, за то, что он хотел отдать Украину в кабалу иноземцам. Получив такой ответ, незнакомец быстро ретировался.

Я говорю об этом, чтобы еще раз подчеркнуть, что мы обязаны всегда и всюду быть готовыми защищать чистоту наших идей и убеждений.

Мне хотелось бы закончить обращением к нашим молодым композиторам.

Молодость художника — это не только возраст. Нужно уметь оставаться молодым до конца дней, ибо немногого стоит художник, встречающий утомленным взглядом первые цветы весны в саду. А нашей молодежи очень многое предстоит сделать. Написать глубокую, вдохновенную правду о советском человеке, строителе коммунизма, — это огромный, упорный труд, это творческий подвиг. И нужно всегда помнить овысокой ответственности советских художников перед своим народом. Всех художников, и маститых, и молодых, ибо мы делаем одно общее великое дело. У Ярослава Смелякова есть прекрасные строки. Вот они:

Ведь все двадцатое столетье,
Весь ветер счастья и обид
И нам, и вам — отцам и детям
По-равному принадлежит.
И мы без ханжества и лести
За все, чем дышим и живем,
Не по-раздельному, а вместе
Свою ответственность несем.

Будем же нести вместе — отцы и дети — эту великую ответственность, чтобы заслужить право, как сказал поэт А. Прокофьев, быть солдатами на бессрочной службе у нашей партии и нашего народа.

Л. Генина

Высокое право, высокий долг

Искусство нового мира, на пороге которого стоит наша страна, не просто еще одна ступень в духовном развитии человечества. В нем не просто получат дальнейшее или даже наивысшее выражение черты художественного реализма. Это будет торжество прекрасного во всех областях жизни общества, конденсированного в творчестве. Заглянуть бы туда, в это искусство будущего!..

А ведь можно заглянуть. Уже можно. Потому что пройдет два десятка лет — и сегодняшние молодые рабочие, инженеры, колхозники,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Л. Генина

Высокое право, высокий долг

Содержание