Выпуск № 6 (295) | 1963 - страница 30

тический процесс. И при коммунизме ощущение национальной специфики долго еще будет жить в искусстве. Только средства и форма выражения ее, вероятно, будут иными.

Нам необходимо сегодня всемерно развивать все живые, совершенствующиеся элементы бессмертного народного национального творчества (что приведет, естественно, к возникновению новых его элементов) и одновременно всемерно усиливать взаимный обмен духовными ценностями. В этом смысле особенно большое значение приобретает тематика новых опер или балетов, программных симфонических произведений, ораторий, кантат, вокальных циклов. Сам выбор темы должен быть продиктован страстным желанием художника воплотить животворные идеи советского патриотизма, братства народов. Но стремление сейчас, в период строительства коммунизма, или даже тогда, когда коммунизм будет в основном построен, декларировать слияние национальных культур преждевременно. Это может принести только вред развитию советского искусства. Кстати, сама наша творческая практика убеждает, что создать произведения интернационального звучания под силу только тем художникам, которые твердо стоят на своей родной почве.

Вас интересует, что думают по этому поводу наши зарубежные коллеги? Что ж, за истекшие годы я, как говорится, объездил весь свет, побывал в 27 странах, много повидал, послушал, неоднократно выступал на пресс-конференциях, по радио, телевидению, пропагандируя и отстаивая принципы советского искусства. Могу сказать со всей ответственностью: подавляющее большинство честных музыкантов относится к нам и к нашей музыке с горячей заинтересованностью и симпатией. Они порой плохо информированы, кое-чего не понимают, но сердцем чувствуют нашу правоту, величие наших идей.

Это не означает, однако, что мы можем успокоиться и прекратить идеологическую борьбу. Вовсе нет. Наоборот. В последнее время она очень обострилась. Наши враги берут на вооружение все, что, по их мнению, может внести разброд в ряды советских художников. Ожесточенно атакуют они, в частности, наш основополагающий эстетический принцип народности.

К подливному «единству культур», говорят они, можно прийти лишь путем всеобщего, «тотального», распространения додекафонии и всех производных от нее «авангардистских» систем. Эти системы — якобы международный, «общечеловеческий», музыкальный язык потому, что в них нельзя уловить никаких черт, присущих культуре той или иной страны, выражающих характер того или иного народа.

Какая вредная софистика! Разве не ясно, что отказ от национального характера музыки, как и всякое механическое конструирование звуков — музыкальный абстракционизм, — не имеет ничего общего с идеей интернационального искусства; это чистейший космополитизм. И он не встречает поддержки со стороны почти всех крупнейших композиторов буржуазного Запада и, главное, со стороны настоящей большой аудитории, о которой всегда мечтают подлинные художники. Я лично убедился в этом в результате многих частных бесед с крупнейшими музыкантами и другими деятелями культуры. Я сам видел пустующие концертные залы...

Правда, в последнем случае мне приходилось слышать возражения различных «реформаторов» и «новаторов». Один из них прямо сказал мне, что, по его мнению, художники всегда видят дальше и больше всех, всегда опережают эпоху, и потому их всегда не понимают современники. Словом, «мнение публики ничего не значит»! Нет, ошибаются эти «реформаторы».

Верно, было время, 100–200 лет назад, когда «ценителями» искусства выступала лишь аристократическая верхушка. Мнение такой маленькой и очень специфической аудитории часто шло вразрез с истинным значением того или иного явления искусства, и поэтому не могло много значить для больших художников. Но ныне эпоха другая.

В нашей стране, да и в других странах, в первую очередь социалистических, выросла огромная армия просвещенных любителей искусства. Народ, все прогрессивное человечество стали аудиторией художника. Она не ошибается, она судит строго, нелицеприятно, справедливо. Посмотрите, каким успехом сопровождается исполнение в нашей стране и за рубежом лучших произведений К. Караева и Н. Жиганова, Д. Кабалевского и Т. Хренникова, А. Бабаджаняна и А. Мачавариани, Ф. Амирова и Э. Тамберга, Р. Щедрина и О. Тактакишвили, А. Эшпая, Э. Мирзояна, А. Николаева, не говоря уже о триумфальном шествии по всей земле музыки Прокофьева, Шостаковича, Мясковского! Люди высоко ценят лучшие сочинения не только советских авторов, но и таких художников, как Барток, Бриттен, Блисс, Вилла-Лобос, Барбер, Орф, Онеггер, Мартину, Гуарниери, Пуленк, Хуан-Хозе Кастро, Хиндемит, Стравинский, Энеску и многих других. Но люди не признают тех, кто переводит музыку на «язык» математики, кто смотрит на мир холодными глазами, кто ударил-

ся в абстракцию. Вот уж правда, сочинение подобной «музыки» вполне можно хоть сегодня поручить кибернетической машине...

Вы хотите, чтобы я уточнил, как проявляются национальные черты в музыке? Исчерпывающе ответить на такой вопрос не берусь. Может быть, когда-нибудь при помощи счетно-электронных машин удастся обобщить всю информацию по этому поводу и в отношении каждого отдельного произведения сделать выводы: какие именно национальные элементы и в каком количестве содержатся в нем. Но я лично в вероятность такой «помощи» не очень верю и, признаться, не испытываю в ней потребности: статистика в искусстве не приводит к добрым результатам. Скажу поэтому о некоторых чисто творческих наблюдениях.

Прежде всего, об отношении к фольклору. Национальное народное творчество — богатство неисчерпаемое, и тот художник, который не понимает этого, — по крайней мере неумный художник. Но тут возникает вопрос, как пользоваться фольклором. И еще одно, очень важное: достоин ли композитор фольклора, имеет ли он внутреннее творческое право прикасаться к этому источнику? Убежден, что такое право нужно завоевать. Завоевать неустанным трудом, любовью к народному искусству, знанием его. Не представляю себе композитора, который бы не хранил в своей памяти сотни народных мелодий! Если же композитор прикрывает обращением к фольклору отсутствие мастерства, воображения, мелодической изобретательности, вряд ли он может называться творцом! Нельзя также просто находиться как бы на иждивении народной музыки — «фотографировать» ее! Это равняется топтанию на месте. Впрочем, на какой-то ранней стадии профессионального искусства «фотографирование» возможно, «о в процессе естественного развития национальной музыкальной школы такие пассивные методы должны отходить в историю. Я бы сказал так: нельзя «молиться» на фольклор и бояться его трогать; народные мелодии должны возбуждать фантазию композитора, служить поводом для создания оригинальных произведений. Убежден: если композитор знает и любит искусство своего народа, если он талантлив, профессионально подготовлен, если у него есть свои творческие мысли и идеи и если, наконец, он подлинный патриот, — то напишет хорошее произведение, отображающее нашу эпоху, напишет произведение народное в самом глубоком понимании слова. Разумеется, это все вопросы сложные и одними лишь теоретическими рассуждениями их не решить. Тут должна оказать свое слово творческая практика. Но надо внимательно изучать ее и обобщать уже накопленный опыт.

Существуют ли конкретные приметы национального? Несомненно. И можно попытаться условно определить эти приметы. Одна из них, кажется, простейшая: цитирование фольклора; иначе сказать, непосредственное вплетение в музыкальную ткань народной мелодии. Но цитирование цитированию рознь. Это может быть следствием иждивенческого отношения к фольклору, подлежащего решительному осуждению. Но, с другой стороны, наивно было бы думать, что всякое цитирование — показатель невысокого уровня художественного мышления. Напомню, что цитировать не гнушались Н. Мясковский и С. Прокофьев. Цитаты найдем мы также в произведениях Д. Шостаковича и Д. Кабалевского. Не чураются прямых реминис-

Н. Мясковский и А. Хачатурян

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. Мясковский и А. Хачатурян

Содержание