Выпуск № 11 (288) | 1962 - страница 71

ладогармоническим мирам в духе позднего Скрябина (Третья симфония).

Много позже в своем примечательном интервью газете «Советское искусство» сам Шимановский очень точно высказал свое отношение к русской музыкальной культуре, сложившееся уже к концу его жизни: «Я великолепно знаю русскую музыку, — утверждал он. — Я всегда был в курсе событий, происходивших в ней. Но должен сознаться, что моему сердцу гораздо более близки Чайковский и кучкисты, чем Скрябин. Особенно замечательным я считаю творчество Мусоргского, который так национален в своем своеобразии и так интернационален, общечеловечен в своих глубоких музыкальных идеях. В Скрябине чувствуется какой-то отрыв, какая-то надломленность, парение над жизнью»¹

Особый интерес для нас представляют воспоминания о Шимановском его ближайшего друга и кузена Генриха Нейгауза. Композитор высоко ценил выдающийся талант молодого пианиста, его темперамент и личное обаяние. Нейгауз хорошо помнит первые композиторские опыты Кароля, его ученические выступления в елизаветградской музыкальной школе, его первые блестящие успехи в Варшаве и Вене. Но особо следует выделить в этих обширных воспоминаниях то, что связано с музыкальной деятельностью Шимановского в годы русской революции. Зарубежные материалы освещают этот период жизни композитора в очень мрачных тонах: ошеломленный грозными событиями, лишившийся своей родовой усадьбы, он проводит более двух лет в нелюбимом им Елизаветграде. По утверждениям биографов, он находится в состоянии крайней нервной прострации. Чтобы еще больше изолироваться от окружающей его бурной и непонятной действительности, он углубляется в мир абстракций и пишет философски мистическую повесть «Эфебус». Эти сведения отчасти подтверждаются письмами композитора, действительно проникнутыми мотивами растерянности и отчаяния.

Однако темпераментные и беглые высказывания впечатлительного художника не всегда могут служить достаточным основанием для объективной и полной оценки его деятельности. Помимо эпистолярных признаний, существуют и другие биографические данные, представляющие важный материал для исследователя.

Дело в том, что русская революция не только разорила помещика Шимановского, но и открыла новые исторические перспективы перед Шимановским — патриотом Польши, художником и мыслителем. Рухнула ненавистная для поляков реакционная монархия; первые же декреты советской власти предоставили право на самоопределение всем народам, населявшим бывшую Российскую империю, в том числе и польскому народу. Возрождение независимой Польши не могло не вселить новые надежды в душу польского музыканта. В письме к Я. Ивашкевичу в ноябре 1917 года он в несколько туманной форме говорит об открывающихся «широких новых горизонтах». Этот исторический год, как известно, был особенно «урожайным» в творчестве Шимановского (год Первого скрипичного концерта, Третьей сонаты, Первого квартета и ряда других сочинений); нечто подобное можно было наблюдать в творческой биографии Сергея Прокофьева, который отметил 1917 год созданием Третьей и Четвертой сонат, Первого скрипичного концерта, Классической симфонии, эскизами Третьего фортепианного концерта и т. д. Атмосфера весеннего революционного обновления, гигантского общественного подъема воздействовала на сознание талантливейших художников даже независимо от их собственных политических убеждений. Гигантский заряд социальной энергии, заключенный в той революционной эпохе, властно вторгаясь в духовный мир людей, вызывал резкие перемены в их сознании и мироощущении.

Было бы, конечно, наивным навязывать Шимановскому некое вполне сознательное и глубокое понимание смысла происходивших событий. И тем не менее, очень далекий от политики, он сумел верно осознать историческую неизбежность революционного кризиса. Генрих Нейгауз, много общавшийся с ним в те трудные годы, прямо утверждает: «Шимановский хорошо понимал, что начавшаяся революционная ломка имеет свой raison d’être. Как бы ни печалила его потеря любимой Тимошовки, он был достаточно мудр, чтобы ясно осознавать закономерность всего происходящего».

Кароль Шимановский, переживавший вместе со своей семьей все тревожные события гражданской войны, резко и непримиримо осуждал действия украинских националистов и белогвардейской контрреволюции. По словам Г. Нейгауза, он особенно ненавидел белых офицеров-золотопогонников; это вполне естественно, ибо в глазах

_________

¹ «Советское искусство», № 52 от 14 ноября 1933 г.

поляка-патриота русские контрреволюционеры были живым олицетворением издыхающего царизма, причинившего столько зла польскому народу. «Помню, как принесли газеты с портретами Ленина и других деятелей советского государства, — вспоминает Нейгауз. — Рассмотрев портреты, Кароль убежденно сказал мне: «Разве сразу не видно, что разум на их стороне?»

С восстановлением советской власти в Елизаветграде началась очень интенсивная культурная жизнь. В театры и концертные залы пришла новая демократическая аудитория. Одним из руководителей городской власти стал профессиональный революционер Адольф Григорьевич Гайсинский, высокоинтеллигентный человек, когда-то занимавшийся музыкой¹. Он немедленно привлек Шимановского к работе в Городском отделе народного образования, поручив ему пост заместителя председателя музыкальной секции (МУЗО). Вторым заместителем был Г. Нейгауз, секретарем МУЗО — Владимир Дешевов, молодой композитор из Петрограда, близкий друг и соученик Сергея Прокофьева. То было время, когда каждый честный специалист, любящий свое дело, охотно привлекался советской властью для строительства новой демократической культуры. «Быть может, Шимановский еще мечтает о своем польском "круле", — шутя говорил Гайсинский кому-то из общих знакомых. — Ну и пусть себе — нам он сейчас очень нужен и полезен»². Так знаменитый польский композитор стал сотрудничать с советской властью. В те волнующие дни он вместе с другими сотрудниками МУЗО участвовал в перестройке музыкального воспитания, выступал в качестве пианиста в концертахмитингах, на которых присутствовали сотни рабочих и красноармейцев. Вот что сказано об этом периоде в неопубликованных мемуарах Г. Нейгауза:

«В Елизаветграде после ухода австрийцев и поражения петлюровцев, когда окончательно победили большевики, мы с Карлом Шимановским, скрипачом А. Липинским, композитором и лектором Вл. Дешевовым и вскоре умершим скрипачом Б. Гайсинским³ образовали — по распоряжению правительства — МУЗО при местном Наробразе. Вначале деятельность наша была неуверенно неопределенная — слишком все было ново и необычно. Со временем мы сосредоточились на устройстве концертов собственными силами... Концерты, устраивавшиеся в большом красивом зале бывшей женской гимназии, имели необыкновенный успех. С К. Шимановским я изображал на двух хороших роялях (реквизированных у местных буржуа, наших знакомых) произведения симфонической музыки: «Ромео и Джульетту», «Франческу да Римини», «Шехеразаду», «Тамару», некоторые симфонии Бетховена и Шумана, скрипичные сонаты и трио Бетховена. Сестра моя и я играли много сольных вещей, певица Балановская пела романсы и арии. Я помню вечер, посвященный Мусоргскому и Вагнеру, где я играл увертюру к «Мейстерзингерам» в переложении Бюлова, некоторые фрагменты из «Картинок с выставки», а Балановская с одним певцом... пели сцены из «Хованщины», «Бориса Годунова», даже «Смерть Изольды» из «Тристана». Аккомпанировал неизменно К. Шимановский.

...Елизаветград никогда еще, кажется, не переживал такого расцвета музыкальной жизни, как в то лето 1919 года».

Далее Г. Нейгауз вспоминает, что на одном из концертов-митингов он исполнял «Вариации на народную тему» си минор соч. 10 Шимановского. Готовясь прочесть вступительное слово, А. Гайсинский спрашивал совета: что можно сказать неискушенным слушателям о содержании этих вариаций? «А вы сравните их тему с народной поговоркой или пословицей; этот мудрый афоризм композитор многократно развивает, показывая как бы с разных сторон», — ответил Нейгауз. Краткое пояснение, сделанное лектором, облегчило их восприятие, и «Вариации» имели грандиозный успех. Шимановский был потрясен до глубины души неожиданным признанием, его юношеского сочинения¹.

Приведенные факты говорят о том, что годы революции и гражданской войны принесли Шимановскому не только тяготы жизненных катастроф и материальных затруднений, но и яркие впечатления от встреч с новой народной аудиторией. Нельзя не согласиться с польской

_________

¹ Десять лет спустя А. Г. Гайсинский (Верхотурский) был назначен первым директором вновь созданного Гос. музыкального издательства в Москве (Музпиз). Его деятельность на этом посту принесла большую пользу советской музыке.

² Эту остроту А. Гайсинского сам Шимановский с улыбкой передавал Г. Нейгаузу.

³ Елизаветградский педагог, брат А. Гайсинского.

¹ Изучая в Кировоградском архиве комплекты местной газеты за 1919 г., я нашел много документальных подтверждений этих фактов. Газета «Известия Елизаветградского совета» сообщала о массовых концертах-митингах с участием Шимановского, об устройстве народных музыкальных празднеств, о привлечении композитора к общественному обсуждению проблем обновления художественной жизни.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание