Выпуск № 11 (288) | 1962 - страница 35

Плакат 1919 г. (Из собрания библиотеки им. В. И. Ленина)

собрания с предложением спеть «Интернационал», как бы подчеркивая этим его особую, гимническую роль.

Искренность, подъемность, патетика пения гимна от этого не только не снижались, но, наоборот, обрели какие-то новые черты торжественной значительности. О новом качестве звучания «Интернационала» на III съезде говорится и в предисловии, предпосланном первому изданию протоколов съезда.

«...10-го января, день открытия 3-го Всероссийского Съезда Советов, навсегда неизгладимыми чертами будет запечатлен в памяти всех участников этого исторического собрания, — говорилось в предисловии. — В стенах Таврического дворца, — который столько раз оглашался холопским гимном царизма, впервые музыка "Интернационала" прозвучала не как музыка будущего, а как торжественная песня победившей революции.

И вслед за международным гимном рабочих, как историческое воспоминание о пройденном пути, раздались звуки "Марсельезы". "Интернационал" победил "Марсельезу", как революция пролетарская оставляет позади революцию буржуазную, как внук побеждает деда, занимая его место на пиру жизни...»¹

Закономерно было то, что в новом своем качестве, как «торжественная песня победившей; революции», «Интернационал» впервые прозвучал именно на этом съезде — съезде, принявшем историческую декларацию о государственном устройстве Республики Советов. Теперь надлежало (как и было сделано в течение ближайших, месяцев) разработать и утвердить эмблемы, знаменующие характер и природу государства, достойно представляющие его и в самой стране, и за рубежом. На заседаниях III съезда Советов, эту роль фактически уже начал выполнять «Интернационал», что выявилось, в частности, не только в часы открытия съезда, но и в дальнейшей его работе.

Один за другим приветствовали съезд делегаты из-за рубежа. В протоколах съезда мы читаем: «...Бурные аплодисменты покрывают последние слова оратора. Оркестр играет "Интернационал"».

И дальше:

«...Да здравствует революционная Россия!... Да здравствует власть Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов! — возглашает при буре приветствий и при полившихся с хор звуках "Интернационала" тов. Вильямс»².

Характеризуя выступавших зарубежных товарищей как подлинных послов мирового пролетариата, верительные грамоты которых с почетом принимал съезд, редакция Протоколов подчеркивает в предисловии, что, покидая съезд, они «...уносили в душе вместе с музыкой "Интернационала" и ту неслышную музыку глубочайшего чувства братства народов, которого не знал и не мог знать буржуазный мир»³.

Не знал и не мог знать буржуазный мир и гимна, который был бы столь одухотворен идеями братства народов и пролетарского интернационализма, как «Интернационал», выражавший основу основ молодого советского государства.

Торжество «Интернационала» на Третьем Съезде Советов явилось органичным выражением

_________

¹ «Третий Всероссийский Съезд Советов Солдатских, Рабочих и Крестьянских депутатов», П., 1918, стр. 3.

² Там же, стр. 13.

³ Там же, стр. 4.

того места и значения, которое заняла «мировая пролетарская песнь» в повседневной жизни и борьбе молодой Советской республики.

В знаменитой статье «Интеллигенция и революция», написанной в начале третьего месяца новой, октябрьской эры и законченной в день открытия Третьего съезда Советов, статье, завершавшейся страстным призывом к мастерам культуры: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию!», — Александр Блок сложил подлинный гимн «музыке новой жизни», «музыке Революции»:

«...Мы любили эти диссонансы, эти ревы, эти звоны, эти неожиданные переходы... в оркестре. Но, если мы их действительно любили, а не только щекотали свои нервы в людном театральном зале после обеда, мы должны слушать и любить те же звуки теперь, когда они вылетают из мирового оркестра; и, слушая, понимать, что это о том же, все о том же.

Музыка ведь не игрушка, а та бестия, которая полагала, что музыка — игрушка, — и веди себя теперь как бестия: дрожи, пресмыкайся, береги свое добро!..»

В ответ на злобный вой мнимых «российских патриотов», разъяренных этим призывом, Блок пишет озаренное подлинным гражданским пафосом стихотворение — письмо Зинаиде Гиппиус. «В грозном хоре, где гудит и воет ураган» великий русский поэт сумел увидеть вдали «исполинский очерк новых стран». Стихотворение заканчивалось знаменательным обобщенным образом:

«...Высоко — над нами — над волнами, —
Как заря над черными скалами —
Веет знамя — Интернацьонал»!

Аккумулируя в себе нагнетавшуюся все с большей силой революционную энергию, «Интернационал» по-прежнему сохранял значение как пламенный, боевой призыв, звавший людей труда на «последний и решительный бой». Но в то же время — и в этом была диалектика новой главы его истории — он с каждым днем все явственнее обретал тот общегосударственный гимнический характер, который соответствует энциклопедическому определению гимна: «Торжественная песнь, принятая как символ государственного или классового единства».

Чрезвычайно быстро, в темпах, отвечающих развертыванию революционных событий, складывается тот неписаный устав, по которому уже в первые месяцы после Октября именно «Интернационал» (а не «Марсельеза» или какая-либо из других революционных песен) оказался торжественным аккордом, знаменовавшим открытие или завершение массовых собраний, митингов, съездов, служил мощным песенным ответом наэлектризованной аудитории на выступления В. И. Ленина и его соратников, звучал в меди оркестров и в многоголосии хоров на торжествах открытия революционных памятников и мемориальных досок, на парадах и смотрах первых отрядов бойцов Красной Армии.

Массовое исполнение «Интернационала», не теряя самого, быть может, драгоценного, что было и оставалось в звучании гимна — его вдохновляющей революционной патетики, приобретало в связи с этим и более торжественный распев, кажущийся всем нам ныне единственно возможным и как бы неотрывным от мелодического строя гимна.

Действенное и символическое значение «Интернационала» как песни штурма и песни-гимна молодого советского государства сразу же разгадали и горячо поддержали Блок, Брюсов, Маяковский. И в то же время смысл этого так и остался «тайною тайных» для тех, кто, вопреки ленинским принципам социалистической культуры, пытался претендовать тогда на монополию создания новой «пролеткультуры».

Провозглашая выработку самостоятельной пролетарской культуры, никак не связанной с культуфой прошлого, пролеткультовцы весною 1918 г. в числе других «радикальных мероприятий» объявили, также и конкурс на сочинение текста и музыки «нового самобытного, революционно-пролетарского гимна»¹. Как и следовало ожидать, затея эта ни к чему не привела. Тем более, что гимн, отвечавший требованиям молодого государства, уже был «мобилизован и призван», утвержден могучим всенародным плебисцитом. Жизнь подтверждала проницательную мудрость Ленина, писавшего в своем наброске резолюции о пролетарской культуре:

«Не выдумка новой пролеткультуры, а развитие лучших образцов, традиций, результатов существующей культуры с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры».

В эпоху диктатуры пролетариата из всех богатств наследия революционных песенников

_________

¹ Информацию об этом см., в частности, в «Известиях худ.просветотдела Моск. Совета», 1918, № 3–4.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Плакат 1919 г. (Из собрания библиотеки им. В. И. Ленина)

Содержание