жанре. Мы все в недоумении молчали и ждали «приговора» учителя. К нашему удивлению, он ничего не «разнес», а ограничился лишь несколькими техническими замечаниями. И напевы, которые нам показались слишком легковесными, чтобы вводить их в Фортепианный концерт, получили благословение Шапорина.

Это внимание к настоящему, а не мнимому новаторству Юрий Александрович проявлял на протяжении всего длительного периода занятий с молодым композитором. Показательна, в частности, моя работа (уже в аспирантуре) над Скрипичным концертом. Помнится, я сразу же набросала эскизы всех трех частей и принесла их на суд Юрию Александровичу. Каково же было мое огорчение, когда он сказал, что здесь ничего своего нет, а есть смешное подражание Прокофьеву, и предложил начать все сначала более обдуманно и с ясным осознанием творческой задачи.

На следующее занятие я принесла только экспозицию главной партии¹. Юрию Александровичу она понравилась. Посоветовав как можно шире развить основную тему, он оказал, что можно двигаться дальше. И я двинулась дальше. Особенно пришлось повозиться с разработкой, таившей массу соблазнов в смысле технических ухищрений, не всегда «соответствовавших» экспозиционному материалу. Наконец первая часть концерта окончена и получила похвалу учителя. Вторая часть обошлась без особых разногласий отчасти, по-видимому, из-за того, что в сфере лирической музыки у педагога и ученицы всегда было полное единодушие. Зато много споров вызвал финал концерта, и по прошествии нескольких лет я чувствую, что некоторые замечания профессора оказались справедливыми, хотя в то время я и пренебрегла ими...

Хочется сказать несколько слов еще об одном качестве Юрия Александровича — о его отношении к внешнему виду студента. Мягкий и даже добродушный, он тем не менее не прощал вычурности или несуразности в костюме, прическе, нечищеную обувь и т. д. И в следующий раз студент уже являлся в «исправленном виде». В годы ученичества мы относились к этому иронически, как к «чудачествам» маэстро. Теперь же подобные замечания мне кажутся необходимыми в деле разностороннего эстетического воспитания молодежи.

Они миновали, эти чудесные, незабываемые годы учебы и Москве. Вот уже пять-шесть лет я веду самостоятельную творческую работу. Поначалу было страшновато выносить на публику сочинения, не получившие оценку учителя и товарищей по студенчеству. Но постепенно, от исполнения к исполнению, появляется уверенность в своих силах. И все же мечта о встрече с Шапориным не покидает меня. С нетерпением жду момента, когда покажу ему новый балет, который только что окончила.

Было бы в высшей степени нескромно возомнить себя зрелым мастером, но хочется от всей души поблагодарить дорогого учителя за все те знания и человеческую теплоту, которые он щедро раздавал и раздает своим ученикам. Рахмет — спасибо!

Э. МАХМУДОВ

Незабываемое

Поднимаюсь по лестнице. Знакомый 35 класс. Я не «виделся» с ним почти два года; кончил консерваторию, уехал в Баку. И теперь перед дверью этого класса меня охватывает волнение. Ведь он стал для меня словно близким другом, с которым делишься своими переживаниями, и радостными, и горестными. В классе многое изменилось: появились новый динамик, современная мебель. Но осталось главное — удивительно сердечная атмосфера среди студентов моего дорогого учителя, Юрия Александровича Шапорина.

Как обогатили меня занятия с этим выдающимся музыкантом, каждый урок которого приносил что-то новое, неожиданное! И трудно сказать, какие именно занятия запомнились больше: знакомство с классической и современной музыкой — от Моцарта и Бетховена, Малера, Стравинского и Берга до молодого румына Олаха — или чтение стихов; богатейшие воспоминания Юрия Александровича о своих выдающихся современниках Горьком и Глазунове, Блоке и Хиндемите или просто рядовой урок — работа с учеником над только что принесенным сочинением.

Учитель всегда умел найти индивидуальный подход к любому из нас. Даже аналогичные замечания порою делались в разной форме, разным тоном. Но никогда в виде категорического совета, наоборот, очень часто в вопросительной форме. «Не многовато ли параллельных терций

_________

¹ Нужно сказать, что в нашем классе вообще редко приносили целые сочинения, зато очень много времени тратилось на «шлифовку» материала.

13 разработке?» или «Не следует ли Вам подумать над тем, чтобы сделать более ощутимой тональную опору? У Вас все ползет, меняется, жак мне кажется, без достаточной обоснованности. Слишком частая смена гармоний здесь, видимо, будет вредить восприятию слушателя. Вы не согласны со мной?» В следующий раз уже приносишь тщательно отшлифованные «места», поневоле думая и об удобстве исполнителей, которых еще нет, и даже о слушателях, хотя, казалось бы, в начальной стадии работы об этом думать рановато. Вот так Юрий Александрович заставляет заботиться о целом, мысленно охватывая сочинение со всех сторон, со всех точек зрения.

При разборе произведений своих студентов наш педагог обращает большое внимание на широту дыхания, логику, естественность мелодического развития. Без яркого мелодического материала далеко не уйдешь, подчеркивает он. Поначалу мы не всегда соглашались с Юрием Александровичем. И в результате: «У Вас в мелодике ритмическое однообразие — вот и получается какая-то клочковатость, нет широкого мелодического дыхания». И при этом Юрий Александрович не тратит много слов, он просто отсылает нас к Бетховену, Чайковскому, Рахманинову.

Начинающим композиторам часто хочется взяться за сочинение крупной формы. Юрий Александрович не возражает. Обращайтесь к крупным формам. Но не забывайте и о мелочах, больше пишите для отдельных инструментов. Этим надо заниматься именно в годы учения; только так можно узнать все «секреты» оркестра. При этом к одному очень своеобразному «инструменту», человеческому голосу, Юрий Александрович питает особую симпатию.

Одна из основ педагогического метода Шапорина— игра в четыре руки.

Юрий Александрович приучил нас к настоящему музицированию, и теперь оно уже стало потребностью. Причем не формальное чтение с листа, а такое, чтобы звучала музыка, по возможности в нужном темпе, со всеми авторскими указаниями и, конечно, с собственным отношением к исполняемому произведению. Помню по этому поводу забавную стычку между двумя студентами. Один из них пришел в класс очень возбужденный и сообщил, что нашел, наконец, хороших исполнителей, что в консерватории много интересных записей и теперь отпадет необходимость в четырехручных переложениях. Но наш реформатор был посрамлен. Вместо ожидаемой радостной реакции студентов он услышал: «Мы перекладываем и играем в 4 руки, потому что

Ю. Шапорин и автор романов «Батый» и «Чингис-хан» В. Ян

нам хочется музицировать, потому что это нам доставляет удовольствие». Юрию Александровичу такой ответ явно понравился.

Хочется еще рассказать о новом начинании нашего педагога — семинарах, посвященных творчеству крупнейших современных композиторов. Каждый из нас, студентов и аспирантов, побывал и слушателем, и выступающим. При этом, конечно, слушалось много музыки. Особенно запомнились семинары по гармонии Б. Бартока и А. Берга. Разговор о Бартоке начался с информации о работе одного венгерского музыковеда. С нотами в руках мы в чем-то соглашались с ним, а с чем-то спорили, а затем слушали «Музыку для струнных, ударных и челесты», «Концерт для оркестра» — и, честное слово, «тайны» бартоковского творчества становились гораздо яснее, не утрачивая, впрочем, своего обаяния.

Когда я говорю о Юрии Александровиче педагоге, нельзя не сказать о Юрии Александровиче человеке большой и широкой души. Его интересуют не только учебные дела ученика: стоит чем-нибудь расстроиться — и сейчас же внимательный взгляд и вопросы: «Что-нибудь случилось? Надо помочь?» И, наверное, поэтому Юрий Александрович всегда в курсе всех дел своих питомцев. Впрочем, обо всем не расскажешь. Придите в любую среду или субботу в наш класс, и вы убедитесь, что там всегда много народу: педагоги и студенты, друзья и даже ученики бывших учеников Юрия Александровича...

Так любят его, так велик его авторитет, таким глубоким человеческим обаянием обладает наш учитель.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Э. МАХМУДОВ

Незабываемое

Ю. Шапорин и автор романов «Батый» и «Чингис-хан» В. Ян

Содержание