Журчат ручьи...

В лето 1962-е вместе с добрым приятелем, Молодым Начинающим Композитором, совершили мы познавательное путешествие. Нашим проводником был маститый Доктор Авторского Права.

— Отсель начнем! — сказал он, приведя нас ранним утром на возвышенное место. — Смотрите, друзья мои, какой пейзаж!

Нашим взорам открылось обширное, полноводное озеро. Оно лежало в отлогих берегах, как чаша, наполненная до краев жидким металлом. И к нему отовсюду струились, спешили тысячи ручьев.

И наш проводник сказал:

— Сие прекрасное, никогда не замерзающее озеро олицетворяет собой Текущий Счет ВУОАПа — Всесоюзного управления по охране авторских прав. Обратите внимание на его ближайшие многочисленные притоки. Это текут авторские гонорары за публичное исполнение музыкальных произведений.

И при виде столь величественного зрелища нас охватила страстная жажда познания: откуда и за что именно они текут? Сколько их натекает отдельным авторам? И что проистекает из этого для широкой музыкальной аудитории?

Так, движимые упомянутой жаждой, мы спустились вниз и пошли вдоль русла первого попавшегося ручья, против течения. А тем временем наш маститый гид читал нам увлекательную лекцию о порядке наполнения живительной влагой бесчисленных притоков Текущего Счета ВУОАПа.

— Согласно Инструкции! — говорил он. — Плательщиками авторского гонорара за публичное исполнение произведений являются: театры, концертно-эстрадные бюро, филармонии, цирки, клубы, кафе и рестораны, парки, дома отдыха и санатории и тэпэ. Сведения об исполнявшихся произведениях, а также о суммах сборов и тэдэ представляются по установленной форме путем заполнения бланков расчетных листов и рапортичек-программ исполнения...

— Нет, вы только взгляните! — воскликнул Молодой Композитор. — Как дремлют эти плакучие ивы, низко склонясь над ручьем!

— Кто дремлет? — строго спросил Доктор Авторского Права. — Согласно Инструкции, плательщик обязан в десятидневный срок со времени подписания им расчетного листа перечислить указанные там суммы авторского гонорара на Текущий Счет ВУОАПа.

В этот момент у нас под ногами запетлял мелкий побочный ручеек, который струился из бухгалтерии соседнего дома отдыха. Он, видимо, еще не иссяк после предыдущего музыкального мероприятия, а по садовой территория уже бегал озабоченный культурник, скликая отдыхающих на очередной концерт.

— Вот счастливое совпадение! — сказал наш Доктор. — Сейчас мы убедимся воочию, за какие опусы текут отсюда авторские гонорары на Текущий Счет ВУОАПа.

...Это был обыкновенный санаторный концерт с участием непопулярных артистов эстрады и программой, повернутой лицом к современному творчеству. За исключением тореадора и Матильды моей, на коих авторское право не распространялось, все прочие номера подлежали приятному финансовому оформлению. Некоторые из них нам особенно запомнились. Например, пьеса для двух баянов композитора Подколодного. Не расслышав названия при объявлении номера, мы истолковали ее так. Близкая родственница нашей «Барыни-сударыни» очутилась в далекой знойной Аргентине, и там ее бешено атакуют галантные кабальеро. Кипят аргентинские страсти, родственница «Барыни» начинает слабеть. Но, к счастью, в самый критический момент ей вспоминается, как вечор поздно из лесочка она коров домой гнала. И разочарованные кабальеро медленно испускают дух на басах...

Что же вы думаете? Оказалось, эта пьеса называется «Утро в полевом стане»...

Не менее впечатляющими были и некоторые вокальные номера, как, например, «Растут леса» композитора Епишкина:

Каменщик, каменщик в фартуке белом,
Помнишь ли, мой златокудрый Иван,
Нашу любовь на лесах между делом,
Наш обоюдный строительный план!

Что касается музыкальной линии этого лирико-производственного романса, то она пролегала где-то посередине между цыганским табором и «Кирпичиками».

После концерта Доктор Авторского Права сказал нам:

— А теперь, согласно Инструкции, два процента валового сбора за это прекрасное музыкальное мероприятие потекут на Текущий Счет ВУОАПа. И товарищ Подколодный получит там свою долю. И Епишкин тоже...

Наше путешествие продолжалось. Мы прошли еще по многим притокам, и их истоки зачастую радовали сердца путников. То были прекрасные симфонические и камерные произведения наших талантливейших композиторов, то были подчас их легкокрылые, звонкие птицы-песни. Но, как говорится у Гоголя, много еще дряни встречали мы. Она ликовала в громоклокочущих образах таранно-ресторанной музыки; ее было предостаточно и в обширной группе эстрадных песен, которые разделялись примерно на следующие подгруппы: дежурные-амурные и бравурные-конъюнктурные, песни-зануды со слезой и патокой, а также опусы-бодрячки типа «Ай-люли, се тре жоли».

...Вскоре состоялась наша встреча с композитором Подколодным.

— Скажите, — спросили мы его. — Как вы продвигаете к исполнению свои инструментальные произведения?

— Очень просто, — ответил он с ясной улыбкой. — Как руководитель эстрадного ансамбля спускаю их прямо к пультам. А к инструментально-вокальным подключаю на правах руководителя и супруга нашу молодую солистку.

— Ну, а дальнейшее продвижение, за пределы ансамбля?

— А за пределами вполне хватает других ансамблей, где руководители тоже чего-нибудь сочиняют. Контактуемся! Я исполняю ихнее, они

мое. Вот так и происходит взаимное обогащение... я, конечно, подразумеваю — репертуаром.

Мы поблагодарили товарища Подколодного за содержательную беседу и направились к автору Златокудрого каменщика. По дороге милейший Доктор сообщил, что товарищ Епишкин отнюдь не новичок в музыкальном рукомесле. Еще лет тридцать назад он соорудил небольшой, но удивительно прилипчивый романсовый шлягер «О, эти алые уста». И его запели, засвистали все «фифы» и «жоржики» — предшественники нынешних стиляг.

Товарищ Епишкин принял нас в кругу своих многочисленных домочадцев. Они трудились не покладая рук: переписывали ноты.

— Да, — бодро сказал глава семьи. — Так вот и продвигаем продукцию. Путем размножения и рассылки во все концы. Оно, конечно, полезная отдача могла бы быть значительно больше, да с технологией производства маленько отстаем. Вон мой коллега Дитятьев — тот уже с фотокопий собирается на синьку переходить.

— А скажите, маэстро, — спросил, незаметно подмигнув нам, Доктор Авторского Права. — Вы все еще не вступили в члены ССК?

При этих словах товарища Епишкина слегка передернуло, и он сказал кислым тоном:

— Все еще не. А что? В свое время Алябьев, Варламов и Гурилев тоже считались композиторами-дилетантами!

Мы вышли из семейной нотно-переписной конторы в скверном настроении. Шагали молча. Только наш молодой спутник что-то бормотал о профанации святого искусства. Путешествие близилось к концу, и круг замыкался там, где было его начало...

Все так же журчали резвые ручьи, и вновь сверкало перед нами волшебное озеро Текущего Счета. Но в этот полуденный час на его берегу было довольно многолюдно: это различные авторы в строгом порядке осуществляли здесь свое авторское право. И каждый с учетом того, сколько ему причиталось почерпнуть, имел при себе соответствующую тару. Многие явились с котелками и бидонами, но кое у кого были и сорокаведерные бочки. В числе первых ожидал своей скромной доли за исполнение новой симфонии известный композитор. А вперед него норовил протолкнуть свою бочкотару... кто бы вы думали? Товарищ Епишкин!

— Нет, я этого все-таки не понимаю, — горестно развел руками наш молодой спутник. — Ведь за эстрадный концерт авторский гонорар составляет два процента сбора. Так? А за симфонический — пять процентов. Откуда же сие: там бочка, а тут бидон?

— Ну, это очень простая кибернетика, — ответил Доктор Авторского Права. — Пока композитор-симфонист напишет одну симфонию, композитор-шлягерист обточит целую партию мелких музыкальных болванок. И пока симфония пройдет десять раз в солидных концертных залах, обточенные болванки могут совершить тысячу оборотов вокруг санаторно-парковых и ресторанных аудиторий. Отсюда и получается такая ситуация.

И вот мы взираем на эту ситуацию и высказываем вслух свои мысли. Да что же тут можно и нужно сделать? Быть может, произвести «перераспределение доходов», урезав двухпроцентный гонорар?

— Нет, не годится, — решительно говорит Доктор Авторского Права. — От этого пострадают талантливые композиторы, честно работающие в области легкой музыки. А халтурщики с удвоенной яростью станут нажимать на выпуск своей мутной продукции.

Но что же тогда? И постепенно, шаг за шагом, у нас рождается мечта о неких фильтрах — республиканского что ли значения. Они стоят выше истоков гонорарных ручьев. Они обладают большой пропускной способностью и управляются авторитетными специалистами. И ни один новорожденный опус легкого жанра не минует их строгого контроля — только полноценные получат путевку в жизнь. А далее перед нашим мысленным взором возникает такая картина... Разрешившись от бремени очередной эстрадной скороспелкой, отец-молодец по привычке тащит ее прямо в ВУОАП: «Зарегистрируйте мое детище на предмет гонорара за будущие концертные исполнения!» Но ему говорят: «А путевочка у него есть?» — «Нет, оно у меня беспутевочное». — «Ну, тогда будьте здоровы! Беспутевочных мы не регистрируем».

О, как очистятся от всякой мути многочисленные гонорарные ручьи! Какое будет благо для широкой музыкальной аудитории, которую и поныне щедро пичкают дешевой стряпней!

Кому же воплотить в жизнь нашу дерзкую мечту о мощных очистительных установках? И как воплотить? Давайте хорошенько подумаем все вместе...

М. Львов

P. S. Пожалуй, будет не лишним добавить ко всему сказанному небольшую фактическую справку. Она могла бы состоять из многих пунктов, но для наглядности вполне достаточно и двух: по итогам 1961 года, «авторские» за исполнение бойких опусов Л. Лядовой более чем вдвое (!) превысили гонорар Д. Кабалевского; а некий О. Строк, десятки лет вырабатывающий мелкую музыкальную дешевку, так сказать, на правах кустаря-одиночки (он не является членом ССК), оказался на одном «гонорарном уровне»... с Д. Шостаковичем! Вот и посудите, можно ли безучастно взирать на подобную ситуацию...

М. Л.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Журчат ручьи...

М. Львов

М. Л.

Содержание