Выпуск № 10 (287) | 1962 - страница 34

Идет «музыкальный час»...

«Хотите побывать на Донецком металлургическом заводе? Там сегодня выступит наш струнный квартет...» — предложили мне в филармонии.

Изрядно поколесив по улицам и переулкам города, автобус добрался, наконец, до территории завода. Перед нами исполинские корпуса (каждый высотой в многоэтажное здание). Тормозим у одного из них: трубопрокатный цех. Грохочет конвейер, звенит добела раскаленный металл, монотонно ухает пресс. Шум от работы мощных агрегатов низким ровным гулом нависает над цехом. По винтовой лестнице поднимаемся на второй этаж. В красном уголке (собственно, уголком эту комнату не назовешь, скорее небольшой зал) расцвеченная кумачовыми полотнищами эстрада, длинные ряды стульев (свободного ни одного!). По стенам высокие книжные шкафы. Тишина, изредка приоткрывается дверь, впуская опоздавших, и тогда в помещение врывается дыхание завода. Артисты квартета — Д. Шейнин, М. Поляченко, И. Дикань и Р. Липский — уже на сцене, устанавливают пюпитры. Обращаясь к слушателям, Липский коротко рассказывает о произведениях, которые будут исполнены, об их авторах.

Зал взрывается аплодисментами. Липский назвал имя Шостаковича. В переложении для квартета звучат номера из его «Танцевальной сюиты». Долго и дружно хлопают после исполнения Четвертого квартета Бетховена, тепло принимают «Армянские эскизы» Штогаренко. От соседей узнаю, что многие из присутствующих — завсегдатаи филармонии. В числе энтузиастов упоминают имена вальцовщика В. Бочкарева, старшего мастера Ю. Колмановича.

Концерт окончен, и рабочие обступают артистов. Нельзя без волнения смотреть на эту картину: строгие, черные фраки в тесном кругу промасленных спецовок и комбинезонов...

Огромную тягу людей к культуре в Донбассе можно наблюдать повсюду. Иные улицы Донецка, Горловки, Жданова напоминают прилавки книжных магазинов: длинные ряды букинистических лотков, а вокруг толпится народ. Кружки любителей музыки, созданные в большинстве учебных заведении (кое-где их именуют «музыкальными гостиными»), объединяют, как правило, 400–500 человек. Кружковцы издают бюллетени, посвященные выдающимся композиторам-классикам, организуют музыкальные вечера. В Ждановском металлургическом институте проводят музыкальную викторину: человек 50–60 собираются в свободной аудитории, слушают грамзаписи, одновременно пишут на листках бумаги все,

что знают об авторе и произведении; победителям вручаются призы...

В общем я не был особенно удивлен, узнав, что во время приемных испытаний в донецких музыкальных школах на одно место претендует обычно по 8–10 человек. В городе несколько детских музыкальных школ и одна вечерняя — для взрослых, где обучаются шахтеры, рабочие, служащие, студенты. Естественно, в первую очередь я заинтересовался именно этой школой. ...Вид ее малопривлекателен. Длинный, узкий коридор, в нос бьет запах кухни: за стеной частная квартира. Классы — полутемные каморки с низкими потолками. Обстановка: пианино, два-три стула, кое-где унылые канцелярские столы. Контрастом этому — белоснежные, тщательно отутюженные занавеси на окнах, аккуратно пришпиленные кнопками к стене фотографии композиторов. «Организовали школу два года назад, — рассказывает директор, военный дирижер в отставке Г. Кучер, — и два года подряд обещают помочь с помещением»...

Помочь действительно надо. Чем скорее, тем лучше. Указывая на маленькие фотографии, директор мечтательно вздыхает: висеть бы здесь хорошим портретам, рядом цвести бы живым цветам... Помолчав минуту, огорченно машет рукой: школе не хватает инвентаря, учебных пособий. Не до портретов...

Хлопают двери: где-то закончились групповые занятия. Нас окружает шумная стайка молодежи. Народ приветливый, откровенный. «Учиться трудновато, конечно, — степенно откашливаясь, вступает в беседу Иван Казначеев, сероглазый крепыш с баяном через плечо. — Я, к примеру, работаю проходчиком на шахте. Работа у нас сменная, неделю выходишь утром, неделю — вечером. Вот и приспосабливаешься каждый раз: то по вечерам на сольфеджио ходишь, то по утрам. И все-таки занятия не брошу, доучусь обязательно...»

К выходу меня провожает едва ли не половина школы. «Все беды из-за помещения», — в который раз повторяет директор. Он втайне надеется: вдруг действительно чем-нибудь поможет этот товарищ из Москвы...

В отличие от вечерней школы музыкальное училище Донецка занимает просторное, светлое здание. Здесь, по-видимому, нет нужды в классах, инструментах и квалифицированных педагогах.

На доске объявлений в училище мне бросился в глаза приказ: «За неявку на лекцию-концерт в Донецком медицинском институте учащейся Жиронкиной Р. объявляю выговор». Мне пояснили, что неявка учащегося на шефский концерт считается в училище грехом не меньшим, чем, скажем, академическая задолженность. Постоянные выступления перед широкой аудиторией воспитывают у будущих музыкантов вкус к музыкально-общественной работе. Вот почему участие в таких встречах-концертах рассматривается как первейший долг каждого студента.

Интересно и разнообразно течет музыкальная жизнь во многих рабочих клубах Донбасса. Почти каждое промышленное предприятие имеет свой Дом культуры.

Мне особенно запомнились Дворец культуры завода им. Кирова в Макеевке и клуб шахты «Мушкетовская-вертикальная» под Донецком.

В Макеевке действительно дворец: белокаменные лестницы, устланные коврами, мраморная колоннада, картины, скульптуры. Меня провели по длинной анфиладе комнат: «Здесь занимаются наши певцы, здесь репетирует оркестр народных инструментов...» Свыше тысячи рабочих и служащих завода объединяют самодеятельные коллективы, созданные во Дворце культуры. Кроме того, непосредственно на заводе существует цеховая самодеятельность. Еще полторы тысячи человек.

Во Дворце два зрительных зала (совсем как в Московской консерватории — «Большой» и «Малый»), публике предоставлена возможность выбора: один мечтает послушать эстрадную музыку, другой охотнее пойдет на литературный концерт. Я, разумеется, предпочел побывать в обоих залах. В «Большом» смотрел выступление ансамбля песни и пляски Черноморского флота; в «Малом» задержался до позднего вечера, заинтересованный собранием молодежи. Шла оживленная дискуссия на тему: что такое принципиальность и беспринципность? Как надо бороться за правду? На чем основано взаимное доверие и уважение? А потом самое интересное: расскажите о справедливых и сердечных людях, которые окружают вас. Рассказывали, спорили, горячились, просто и хорошо говорили о вещах, таких же хороших и простых. В заключение выступили солисты филармонии: Владимир Бальшин читал стихи Маяковского и Есенина; пианист Наум Бродский играл Бетховена и Шопена.

В клубе шахты «Мушкетовская-вертикальная» все выглядит более скромно. Поменьше зеркал и ковров, один зал (скорее «малый», чем «большой»), число участников народной самодеятельности определяется не тысячами, как в Макеевке, а десятками и сотнями.

Я приехал на шахту вместе с филармоническим ансамблем песни и танца. У входа в клуб ждала большая группа горняков: ансамбль знают и любят в Донбассе. Программа его разнообразна: лирические песни сменяются задорными плясками, бойкие частушки — плавными хороводами. Но у коллектива есть, что называется, своя сквозная тема — жизнь и труд шахтера, его радости и горести, будни и праздники. Этим во многом объясняется тот горячий отклик, который неизменно встречают ансамблисты у слушателей. Ведь большинство тех, кто присутствует на концерте, два-три часа назад сами работали в штреках и забоях.

В Донецком Доме народного творчества меня поразило царившее оживление: по небольшому коридору торопливо сновали люди, постоянно хлопали двери. Я решил сперва, что попал на какое-то особенное событие. Оказалось, ничего подобного: обычный день (вернее, вечер).

Заглядываю в одну из комнат. Человек тридцать старательно срисовывают тумбочку, на которую водружены графин и яблоко. Преподаватель, мужчина преклонных лет, расхаживает между рядами, время от времени останавливает-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Идет «музыкальный час»...

Содержание