Выпуск № 7 (284) | 1962 - страница 36

рийского композитора И. Байера. Это пустячок, но прекрасный — классический в танцевальном отношении. Танцы, созданные братьями Н. и С. Легат, поныне составляют украшение хореографического репертуара. А у нас балет отсутствует даже в театре, который его создал, — в театре им. Кирова.

Наши театры явно пренебрегают «Коппелией» Делиба. А жаль! Превосходная, искрящаяся весельем музыка, интересно задуманное сценическое действие, отличные зарисовки хореографических образов, сделанные Сен-Леоном и русскими обновителями спектакля, обязывают нас хранить этот балет.

За последние годы стали поговаривать о необходимости вернуть на сцену замечательные постановки Фокина — этого отца хореографии XX века. Почин сделан. Малый оперный театр возродил его «Петрушку» и «Жар-Птицу». Хотя этот театр бессилен воплотить в полную мощь и музыку Стравинского, и хореографию Фокина, успех превзошел все ожидания. А сколько шедевров Фокина еще ожидает своего часа ожить на наших сценах.

Сценическим воплощением шумановского «Карнавала» по праву гордился русский балет. Цвет выдающихся музыкантов во главе с Глазуновым и Лядовым создавал достойный оркестровый наряд для шумановского детища. Весь мир оценил их труд и постановку Фокина. Балет этот живет на зарубежных сценах свыше пятидесяти лет. Но его нет в нашем репертуаре. Нет даже в театре, где он был создан, — театре им. Кирова.

Любовно вынашивал Фокин вместе с художником А. Головиным постановку «Арагонской хоты» Глинки, изучая в Испании народные первоисточники. Спектакль получился благородный, оригинальный. Чем же тогда объяснить, что его нет на наших сценах?

Фокинский балет «Видение розы» на музыку Вебера вошел в сокровищницу мирового хореографического искусства. Танцевать его считают для себя за честь знаменитые балерины и танцовщики. Только на наших сценах нет и в помине этого произведения, созданного опять-таки русским балетом.

Украшением нашей сцены всегда был балет Фокина — Аренского «Египетские ночи». Скромная партитура Аренского обогатила список классической балетной музыки русских композиторов. Хореография Фокина вооружила нас новыми реалистическими средствами. А балета нет и нет вот уже три десятилетия, даже в репертуаре того театра, который его создал, — театре им. Кирова.

Легендой стало для сегодняшних мастеров Большого театра имя балетмейстера А. Горского. Четверть века кипучей н плодотворной деятельности отдал он этому театру. Ветераны московского балета говорят об его многочисленных постановках с волнением, описывают исключительно яркую в хореографическом отношении постановку «Корсара», восторгаются «Саламбо» — вершиной постановочного искусства Горского, отмечают его норвежские сцены на музыку Грига «Любовь быстра». Но где же они? Как могут мириться деятели Большого театра с тем фактом, что наследие Горского почти полностью отсутствует на сцене, которая обязана ему небывалым расцветом? Говорят, что его лучшие постановки были незаслуженно исключены из репертуара свыше 30 лет тому назад и потому якобы невосстановимы. Но давайте вспомним, сколько времени отсутствовал в репертуаре «Петрушка», и тем не менее его объединенными усилиями вспомнили могикане фокинских постановок. Свыше сорока лет отсутствовала на сцене подлинная постановка «Лебединого озера» Иванова — Петипа. И тем не менее ее восстановили в Малом оперном театре. Для возрождения лучших хореографических полотен Горского нет иных препятствий, кроме равнодушия к судьбе наследия этого художника танца. Сказанное относится и к балету А. Горского «Стенька Разин», к которому Глазунов дописал танец разинской вольницы, сделал ряд новых музыкальных штрихов н который был поставлен в первую годовщину Великого Октября.

Создается впечатление, что разнообразие нашего текущего репертуара и неосведомленность широкой публики в отношении действительного богатства русского балета позволяют нам пренебрегать драгоценностями, которыми мы обладаем. За примерами ходить далеко не приходится.

Есть в театре им. Кирова старинный балет Петипа «Баядерка». В репертуаре он оставлен, как говорят, «на дожитие». Быть может, поэтому ленинградцы никогда не показывали за рубежом его фрагментов. Впервые они отважились это сделать в прошлом году: «Выход теней» из «Баядерки» появился в концертах для парижан и лондонцев. «Нет слов описать впечатление, — рассказывал известный английский театровед Айвор Гест. — У меня перехватило дыхание от волнения». Рядом с Гестом сидели видные представители французской и английской интеллигенции. Они не уставали хвалить композицию Петипа.

В самых старинных спектаклях, обветшавших настолько, что они вот-вот готовы умереть, есть хореографические шедевры, которые могут волновать еще не одно поколение зрителей и которые

ради сохранения этих шедевров достойны того, чтобы им дали «вторую» жизнь.

Часто жалуются на бедность и однообразие концертных программ. Почему бы не вспомнить для этих случаев наследие Перро, Сен-Леона, Петипа, Иванова, Горского, Фокина? Почему бы, в частности, не вернуть на сцену в полном блеске такие жемчужины русской хореографии, как «Pas de trois», «Grand Pas», детский полонез и мазурку из «Пахиты»?

Сегодня «Pas de trois» Петипа осваивают в театрах всех континентов, а законный владелец — советский балет — забыл его начисто. «Grand Pas» из «Пахиты», правда, в крайне приблизительном виде все же отправилось на гастроли за границу. Что же до детского полонеза и мазурки, то переодетые в «костюмы» «нахимовцев» или «суворовцев» (разумеется, без упоминания имени Петипа) танцы эти вызывают и сегодня восторги зрительного зала.

Возрождения заслуживают не только забытые хореографические ценности, но и музыкальные.

В свое время русский балет поднялся до хореографического истолкования симфонической музыки: Бетховена и Моцарта, Глюка и Вебера, Шуберта и Шумана, Балакирева и Бородина, Глинки и Римского-Корсакова, Дюка и Сен-Санса и других великих композиторов, часто не предназначавшихся для балета. Постановка Горским Пятой симфонии Глазунова сделана в 1915 году — задолго до того, как на Западе откроют возможность интерпретировать симфонию.

Пришло, думается, время, когда наши мастера обязаны восстановить полностью русскую традицию осваивать классическую музыку — балетную и чисто симфоническую.

Даже «Сильвия» Делиба — эта вершина французской балетной музыки прошлого века — не приобрела еще прочного сценического воплощения на нашей сцене, хотя давно заслуживает этого и уже доказала свою жизнеспособность в зарубежных театрах. Не используется у нас до сих пор и замечательная балетная партитура Глазунова «Времена года». Балеты Массне, Гиро, Мессаже, Сен-Санса и других выдающихся композиторов еще ждут своих хореографических истолкователей.

*

И вот второй вопрос: каково состояние классических балетов, занимающих видное место в советском репертуаре?

Начну с одного частного случая. На сцене Большого театра балетная труппа Grand Opera показала большой дивертисмент. В программе значилось: «по мотивам «Спящей красавицы» Петипа». Парижский балетмейстер смонтировал приглянувшиеся ему номера, игнорируя логику содержания и последовательности, искорежил до неузнаваемости хореографические композиции Петипа. И все это ради того, чтобы продемонстрировать чисто техническую (пусть виртуозно-блистательную) сторону мастерства французских балерин.

Такое обращение с классическим наследием вызвало у нас единодушное негодование. Это отрадно. Но, осуждая виновников искажения шедевров наследия, мы сами должны быть безупречны в этом отношении. Увы! Факты не всегда поддерживают нас.

Возьмем, к примеру, «Спящую красавицу». Весь мир признал постановку Петипа вершиной балетной классики. В целом она создала энциклопедию театрального танца, вечно живую для зрителей и вечно полезную для практиков балета. «Музыка сливается с танцами неразрывно. Дивишься разнообразию балетмейстерских приемов», — восхищалась А. Ваганова. «Можно перебрать все вариации <пролога>... они звучат и воспринимаются как единое целое... А второй акт — нереиды, охота... А...все танцы сказок. Нет, неповторимо хороши и музыка Чайковского и постановка Петипа». С Вагановой согласны многие выдающиеся хореографы. О постановке Петипа восторженно говорил и писал Фокин. Ее почитает непревзойденной Ф. Лопухов. С волнением отозвалась об этом балете Нинет де Валуа.

А вот в театре, где родился этот балет в 1890 г., идет изуродованная постановка. Исчезли оригинально решенное Петипа «адажио добрых пожеланий новорожденной», прелестные ритмические капризы, задуманные балетмейстером вместе с Чайковским в действенном па фей, ухудшены переделанные без всякой надобности бесценные вариации, остались «ножки да рожки» от танцев нереид. Во имя чего, спрашивается, отвергнул К. Сергеев эти шедевры Петипа? Во имя чего сложную «полифоническую» разработку адажио Авроры, Дезире, феи Сирени и нереид, сочиненную для воплощения драматургической кульминации, заменили банальным дуэтом? Ответа на это нет.

Между тем перекройка Петипа осуществлена как раз в ту пору, когда за рубежом все настойчивее звучат голоса почитателей наследия балета, требующих вернуть произведения к их национальному, русскому, подлиннику. К лицу ли нам отвергать его?

Впрочем, в Большом театре поступили не менее оригинально. Здесь совсем не признают по-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание