Выпуск № 7 (284) | 1962 - страница 33

тонкий вкус и музыкальность постановщицы, хотя придуманный сюжет «Испанской рапсодии» (ночное свидание испанского заговорщика со своей возлюбленной в тревожной атмосфере Испании, оккупированной наполеоновскими войсками) вступает в противоречие с красочными зарисовками Равеля, скорее создающими картины карнавальной ночи.

Наиболее слабым оказался самый крупный номер, занимающий все первое отделение вечера, — одноактный балет «Франческа да Римини» Чайковского. Театр сделал попытку решить эту тему в более камерном плане — как углубленную психологическую драму трех героев. Однако он не нашел хореографического соответствия музыке Чайковского (к которой, кстати, отнесся довольно пренебрежительно, предлагая большую купюру), и балет получился статичным и мало танцевальным.

Театр не считает свою работу над «Балетными миниатюрами» законченной; он хочет дополнить их произведениями на современную тематику. Нужно было бы также включать в спектакль национальные миниатюры, которые сейчас представлены лишь классическими «Драгоценными камнями».

Но вернемся к опере. Ведущие солисты рижского театра обладают не только голосами, что встречается нередко и в других театрах, но и превосходной школой, что встречается значительно реже. Они поют свободно, легко и естественно; и слушатель никогда не испытывает волнение, — возьмет тенор «си» или «до»? И это относится даже к тем певцам, которые, не обладая выдающимися голосами, поют мягко, музыкально, без напряжения. Послушаешь здесь «Риголетто» или «Травиату», и начинает казаться, что это совсем не сложные оперы, что в них нет никаких вокальных трудностей, все написано очень удобно и просто; прекрасно звучат ансамбли — согласованно, слитно.

Наиболее отчетливо характерные черты стиля рижской оперы раскрываются в исполнительском творчестве Жермены Гейне-Вагнер, чье имя широко известно не только в СССР, но и за рубежом. Гейне-Вагнер — одна из лучших советских певиц, создавшая галерею самых разнохарактерных образов. Особенно близки ей пуччиниевские героини: Тоска, Минни («Девушка с Запада»), волнуемые бурными страстями, с твердой, непреклонной волей; она замечательно могла бы исполнять роль принцессы Турандот. Большой ее удачей стала и Марта в «Долине» д’Альбера. А рядом — Наташа в «Войне и мире»!

Мне довелось увидеть Гейне-Вагнер и в другой довольно неожиданной роли — пушкинской Татьяны. Это был, кажется, единственный случай, когда выбор исполнительницы вызвал недоверие и недоумение. Ее Татьяна мало соответствует героине Пушкина и по внешнему облику (в первых актах), и по пылкости выражения чувств: ее душевные переживания слишком бурны, драматичны, но такова сила таланта артистки, что во время спектакля забываешь об этом несоответствии, будучи захвачен выразительностью пения и игры.

В ролях, исполняемых Гейне-Вагнер, нередко, выступает Регина Фринберг. Трудное состязание! Но Фринберг никогда не пытается подражать прославленной артистке, а вносит в каждый образ свою трактовку, более мягкую, лирическую, даже в таких драматических партиях, как Тоска. Надолго запомнилась сцена столкновения Эльзы Фринберг с Ортрудой — Гейне-Вагнер в «Лоэнгрине», где полностью раскрылось своеобразие таланта каждой певицы. Исполнение Фринберг всегда так искренне, задушевно, что данная роль кажется созданной именно для нее. Особенно удаются ей образы простых русских женщин — Лизы, Февронии, глубоко чувствующих, лиричных. Как и Гейне-Вагнер, Фринберг любит камерное пение; в ее репертуаре, например, такие малопривычные для Риги произведения, как романсы Балакирева (исполняемые на русском и латышском языках). Внимание к камерному пению вообще отличает рижских солистов. Так, во время моего пребывания в Риге афиши сообщали о сольном концерте молодой певицы Эльзы Звиргздынь (она поет ведущие партии драматического сопрано — Аиду, Елизавету в «Тангейзере», Лизу, графиню в «Свадьбе Фигаро»), исполнившей цикл песен Ю. Левитина на слова Бернса, цикл песен М. Коваля «Из японской поэзии» и песни латышского классика Альфреда Калныня.

За последние годы чрезвычайно выросло мастерство Петериса Гравелиса. Артист прошел путь от хориста до исполнителя ведущих партий. Каждую роль Гравелиса отличает тонкое понимание стиля, музыкальность, тщательная и продуманная работа над образом и в то же время яркая темпераментность исполнения. Талант Гравелиса многогранен. Обилие ролей «злодеев», которые ему приходится играть, не привело его к штампу: наряду с Яго, Скарпиа, Ланчотто во «Франческе да Римини», Линдорфом, Коппелиусом, Дапертутто и Мираклем в «Сказках Гофмана» он создает не менее яркие образы — Фигаро в «Свадьбе Фигаро», князя Андрея в «Войне и мире», Поярка в «Китеже», Онегина.

Одна из лучших ролей Гравелиса — Скарпиа в «Тоске». Это человек сильных страстей, все его движения властны, резки, подчеркнуты, чувства

необузданны, без полутонов. Но в этой определенности чувств нет однокрасочности: взрыв гнева сменяется холодной иронией, притворная почтительность — безумной страстью. Здесь наиболее ярко выступают характерные черты исполнительского стиля артиста — тщательная обдуманность мельчайших деталей и жар непосредственного вдохновения.

Достойным партнером Гейне-Вагнер и Гравелиса выступает в «Тоске» Микелис Фишер. Удивительная пластичность, красивая внешность, непосредственность, богатство мимики — все это настолько естественно в исполнении Фишером роли Каварадосси, что кажется врожденным. На самом же деле это далеко не так. Творческая судьба певца сложилась необычно. Он пришел на оперную сцену из труппы музыкально-драматического театра и уже в Риге завоевал популярность как баритон; затем год не появлялся — и неожиданно предстал перед публикой как драматический тенор. Вероятно, это было правильным, ибо такую сложную партию, как Каварадосси, Фишер поет без малейшего напряжения. Все звучит мощно, насыщенно, особенно верхние ноты. Голос Фишера (как и Гравелиса) легко перекрывает звучность оркестра, которую дирижер совсем не считает нужным приглушать.

Наряду с артистами, завоевавшими уже широкую популярность, в сложных оперных партиях все чаще выступает молодежь, лишь несколько лет назад пришедшая в театр. Сейчас она составляет половину труппы.

Основной репертуар колоратурного сопрано исполняет Вероника Пиланэ: ее дипломной работой была Виолетта в «Травиате», затем последовали Маргарита, Джильда, Лакме, Сусанна в «Свадьбе Фигаро». Голос певицы, свежий и звонкий, обладает совершенно необъятным диапазоном с превосходным, почти альтовым нижним регистром и сверкающими, подвижными верхами; он настолько мощен, что временами артистке приходится приглушать его. Неслучайно в «Сказках Гофмана» она исполняет три не только разные по характеру, но и по вокальному диапазону партии — куклы Олимпии с «механическими» колоратурами, драматическую партию куртизанки Джульетты и нежной, лирической Антонии.

Совсем недавно, после окончания консерватории, на сцене театра появились два меццо-сопрано — Лайма Андерсон и Аустра Тауринь, обладающие хорошими голосами и ярким артистическим темпераментом. Андерсон чрезвычайно удачно выступила в «Кармен», спела Керубино в «Свадьбе Фигаро»; Тауринь исполнила Амнерис в «Аиде» и Венеру в «Тангейзере». Быстро овладели молодые певицы и стилем Прокофьева: Андерсон поет Клару в «Обручении в монастыре» и Соню в «Войне и мире», Тауринь — Элен Безухову. Хорошим приобретением оказался для театра молодой бас Ольгерт Крастынь, со свежим, подвижным голосом и яркой сценичной внешностью; он с успехом выступил в таких различных ролях, как Базилио в «Севильском цирюльнике», верховный жрец в «Аиде», Долохов в «Войне и мире».

За последние годы труппа театра пополнилась сразу тремя молодыми тенорами. Анатолий Савченко, пришедший из хора, с успехом исполняет почти весь лирический репертуар (Ленский, Фауст, Альмавива, герцог в «Риголетто», Антонио в «Обручении в монастыре»). Окончивший недавно консерваторию Янис Забер спел пока немного партий, но среди них достаточно сложные и разнохарактерные (Фауст, Нарработ в «Саломее»). Интересная будущность ждет Карлиса Зариня. После консерватории он был послан на год в Болгарию, где совершенствовался у профессора И. Иосифова. Заринь — чрезвычайно одаренный и серьезный музыкант, хорошо владеющий фортепьяно, интересующийся современной музыкой; его репертуар очень многообразен; он любит петь как камерную литературу (в частности, песни Гуго Вольфа), так и произведения кантатно-ораториальные («Страсти» Баха). Наибольшая его театральная удача — Радамес в «Аиде» Верди.

Таким образом, Рижский театр не переживает того «кризиса» теноров и драматических голосов, от которого так страдают сейчас многие сцены, в том числе и ленинградские. Его ведущие солисты — это именно драматические певцы, причем почти каждый имеет дублера. Интересно, что здесь нет ставшего теперь привычным деления на драматических и лирических теноров. Так, Израиль Фейгельсон, исполняющий Альфреда в «Травиате», герцога в «Риголетто» и очень лирического Лоэнгрина, выступает в лирико-драматической партии Гофмана в «Сказках Гофмана», и в драматических — Самозванца, Хозе. Металлический оттенок присущ голосу Савченко, поющему пока только лирический репертуар, и т. д.

Проблема кадров не стоит в Рижском театре так остро, как в некоторых других театрах, быть может, потому, что театр, не надеясь на консерваторию, сам готовит их. Ведь молодежь приходит из консерватории обычно недостаточно подготовленной к сложной профессии оперного певца. Ей постоянно нужны наставники, помощники, «няньки»: режиссер — чтобы научить держаться на сцене, концертмейстер — чтобы разучивать партии, так как сами они не умеют читать с листа, не

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание