ма, не отрываемый исполнением от XVIII века.

Последнее следует подчеркнуть. Скромность контуров и красок в трактовке Гринберг не имеет ничего общего с камерностью, тем более с «маломасштабностью» переживаний. Где нужно, ее исполнение делается суровым, твердым, порой (в кульминациях первой части) с грозным оттенком. Однако пианистка и знает и чувствует, где проходит незримая черта, переступив которую хоть и обретаешь завидную свободу самовыражения, зато... теряешь Моцарта.

Дирижер чутко уловил намерения солистки и составил с ней на редкость отличный ансамбль.

Единственное выступление Пьера Дерво (3 ноября, Большой зал консерватории) не породило единодушия в оценках. Быть может, именно оттого, что оно было единственным; быть может, причиной тому явился и сам гастролер из Франции.

Дерво, конечно, художник и мастер своего дела. За пультом он хозяин. В нем вполне, отчетливы воля, настойчивость, способность добиваться желаемого. В его исполнении привлекают стройность и организованность. Его темпы определенны, красочная палитра ясна. Он любит полнозвучные tutti, рокоты литавр, громогласие тромбонов. Даже в Четвертой симфонии Шумана медь зачастую говорит у него вагнеровским голосом. Он предпочитает решительность «сентименту» и не слишком жалует изящество: в «Вальсе» Равеля пластика линий, живая естественность прихотливых смен движения ни на миг не принимают оттенка грациозности. В таком плане Дерво представляется дирижером скорее немецкой, нежели французской «ориентации».

В одних произведениях эти по существу положительные качества вполне уместны и обеспечивают Дерво успех у аудитории, горячо отозвавшейся на яркие, увлекательные исполнения веберовской увертюры к «Оберону», «Общего танца» из Второй сюиты «Дафнис и Хлоя» Равеля, «Ракоцци-марша» Берлиоза. В других — они прямо или косвенно вытекают из чрезмерной склонности дирижера к художественным гиперболам.

Дерво проводит шумановскую ре-минорную симфонию энергично и мужественно. В первой части он выносит на «авансцену» конструктивные элементы: членения выявлены, господствует метро-ритмическое начало, рисунки у струнных кажутся словно вырезанными на металле. В Романсе темп ускорен против общепринятого, колорит суров — ни намека на интимную романтическую камерность. В скерцо синкопированные аккорды ложатся резко и тяжеловесно; и trio части не приносит долгожданной «лирической передышки». Столь же «наступателен» у Дерво финал симфонии. Многие частности трактовки говорят о творческой инициативе дирижера, о его стремлении к масштабности. А все же, допускает ли партитура Шумана подобное героическое истолкование, закономерно ли во что бы то ни стало пытаться поднимать Шумана до уровня бетховенского симфонизма, нет ли здесь тенденции преувеличения?

На это частично ответило второе отделение концерта. Не могу согласиться с Г. Рождественским (см. его отклик на концерт Дерво в газете «Советская культура» от 11. XI. 1961 г.), усмотревшим в передаче равелевского вальса черты «венского стиля». Пусть сам Равель в какой-то весьма относительной степени

исходил из дальней «штраусовской традиции», Дерво прочел его партитуру совсем по-иному — в экспрессионистском духе. Сперва мы услышали точно вырывающиеся из угрюмого мрака обрывки вальсовой мелодии; затем грузные sforzando, грохот ударных, вопли меди, судорожные accelerando, внезапные смены ритмов и темпов, игру на гротесковых контрастах; и, наконец, устаревшую кульминацию, подобную неодолимому натиску злой силы. Но ведь и в сюите из «Дафниса и Хлои», где Дерво выказал себя дирижером-виртуозом, «атмосфера» отнюдь не была светлой, а динамические нагромождения в финальной картине вновь заставили вспомнить об экспрессионизме.

Не эти ли особенности художественного мышления дирижера направили его интерпретацию симфонии Шумана в сторону, чуждую романтизму? Показалось, что Дерво вообще не очень в ладах с романтической музыкой. Даже там, где он погружается в романтическую стихию (например, в увертюре к «Оберону»), сами романтические средства выразительности оказываются у него крайне преувеличенными — излишние замедления, слишком маркированные противопоставления.

Государственный симфонический оркестр СССР играл в обоих концертах очень хорошо, чутко вникая в намерения двух совсем разных дирижеров, точно выполняя их указания. С блеском были исполнены «Вальс» и финальная картина из «Дафниса». Полное ансамблевое единство достигнуто было во взлетающих пассажах струнных в главной партии веберовской увертюры. Импозантно прозвучали медные в увертюре «Тангейзер», ярко — в первой части симфонии Шумана, в «Ракоцци-марше». Большое впечатление произвело соло кларнетов и гобоя во второй части «Фауст-симфонии». Достижением оркестра является тактичный аккомпанемент, близкий по окраске характеру исполнения сольной партии в моцартовском концерте. Значительно улучшился строй. Серьезного упрека заслуживает разве только самое начало увертюры к «Оберону», где в staccato деревянных хотелось бы услышать большую интонационную точность...

Флорестан

Посланцы «Страны утренней свежести»

(24 ноября, Кремлевский
театр)

Незабываемое впечатление оставил концерт артистов Корейской Народно-Демократической республики. Большой, разнообразный по составу ансамбль познакомил москвичей с ярко самобытным вокально-музыкальным и хореографическим искусством корейского народа, в особенности с массовыми жанрами. Высокий уровень творчества многих композиторов КНДР проявился в большинстве исполненных произведений: в хорах, вокальных ансамблях и сольных номерах, хореографических сценах и танцах.

С волнением и восторгом слушали мы чудеснейший хор «Песня рыбаков бухты Понсонпхо» в обработке Ан Ги Ока и Хван Хак Кына. По существу, это эпическая хоровая поэма, в музыке которой собраны ценнейшие жемчужины народной мелодики. Руководитель хора дирижер Хо Дя Бок талантливо прочитал партитуру произведения. В его же исполнении великолепно прозвучала лирическая «Весенняя песня» Ли Мен Сана.

Красочные танцевальные номера чередовались с выступлениями солистов-певцов и вокальных ансамблей. «Танец с веерами», «Танец с кувшинами», «Девушка и пастух», «Танец заклинательниц» и др. поражали грациозной пластичностью, выразительностью линий, четкостью рисунка и об-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Флорестан

Посланцы «Страны утренней свежести»

Содержание