Выпуск № 10 (103) | 1946 - страница 28

дый композитор может написать симфонию или оперу, но песни — один из самых любимых народом жанров — могут и должны писать все композиторы. Ведь написал же Шостакович, крупнейший композитор-симфонист, «Песню о встречном», которая обошла весь мир.

В докладе тов. Хачатуряна говорилось о том, что надо возобновить творческие, командировки композиторов. Следовало бы возобновить и отчетные концерты композиторов в рабочих клубах.

Остановлюсь на вопросах национальной музыки. У нас всё еще существует недооценка композиторов национальных республик. Тов. Цытович, например, говорила, что в последнее время композиторы не работают над советской оперой. Как же можно так говорить, когда во всех респуоликах нашей страны создаются оперы в большом количестве и достаточно интересные! Это происходит потому, что мь очень мало знаем о национальной музыке.

Что известно нам о балете Данькевича «Лилея», который идет в оперных театрах Советской Украины, или об операх «Улуг-бек» Козловского и «Абай» Жубанова и Хамиди, «Абадан» Мейтуса и Кулиева, — идущих в театрах Средней Азии? Мы все знаем композитора Чемберджи и его творчество, но мы почти ничего не знаем о его башкирской опере «Карлугас». Мы знаем Шехтера, но не знакомы с его туркменскими операми. Обсуждались ли у нас таджикские оперы и балеты Баласаняна или сочинения Брусиловского, для которого Казахстан явился второй родиной?

Композиторы национальных республик ждут внимательного, справедливого отношения к себе и, если нужно, признания. И они имеют на это право. Комитет по делам искусств должен организовывать систематические приезды республиканских коллективов в Москву. Пора поставить вопрос о гастрольных поездках оперных театров национальных республик, о включении в программы московских концертов сочинений композиторов национальных республик. Необходимо чаще практиковать выезды отдельных работников Союза композиторов в районы и отчеты республи-, канских союзов в Москве.

Со стороны Оргкомитета и Союза композиторов проявляется недостаточный интерес к творчеству широкого круга московских композиторов. В союзе очень мало обсуждалось, например, творчество А. Н. Александрова — первоклассного мастера, в частности, его последние квартеты и романсы; Половинкина — автора девяти симфоний; Юровского, новый балет которого получил на обсуждении в Комитете по делам искусств очень суровую оценку, но прошел мимо внимания союза.

Из поля зрения Союза композиторов совершенно выпали вопросы театральной и кино-музыки.

Последний, очень важный, вопрос — это вопрос о воспитании нашей композиторской молодежи. В консерватории, где она получает свое образование, для нее не создано общественной творческой среды. Я позволю себе напомнить, что, когда мы учились, никакого Союза композиторов еще не было, мы сами создали для себя творческую среду (так называемый «Производственный коллектив студентов-композиторов»), где обсуждали произведения, крепко критиковали друг друга, ставили и практически осуществляли вопрос о создании произведений на современную тематику.

А как обстоит дело сейчас? — Существует Союз композиторов, но в него, вообще говоря, молодежь не пускают, — потому что существует правило, что членами Союза композиторов могут быть лишь окончившие консерваторию. Вообще, это правильно, но нужно создать при Союзе композиторов Молодежную секцию, в которой будет объединена талантливая композиторская молодежь.

И, в заключение, подчеркну необходимость создания Московского союза, который занялся бы всем творческим хозяйством московских композиторов.

В. Трамбицкий (Свердловск)

Решение ЦК партии заставило нас оглянуться на пройденный путь, подытожить сделанное. В области оперного жанра итоги кажутся чрезвычайно неутешительными. Количество опер, упоминавшихся в докладе тов. Хачатуряна, очень незначительно, причем большинство названий относилось к творчеству национальных республик. Русские оперы были представлены тремя-четырьмя названиями.

Мне кажется, что деятельность композиторов братских республик можно считать более удовлетворительной, потому что они, при относительной малочисленности, дали большее количество оперных произведений.

Комиссия при Комитете по делам искусств специально занималась изучением материалов, находящихся в композиторских портфелях. Число названий, полученное комиссией, — это число трехзначное. Возникает вопрос, — нет ли здесь недооценки произведений, созданных за эти годы? Если по поводу драмы спрашивают, почему не идет «Человек с ружьем», то по поводу onepы можно то же спросить о «Тихом Доне». В прошлом театры и организации Комитета по делам искусств допускали некоторые ошибки, они в ряде случаев не помогали композитору донести свой замысел до коллектива. Критика мало способствовала популяризации достойного произведения. Есть у нас друзья и

соратники, страстно и аргументированно доказывающие свою точку зрения. Но сильна и группа критиков-«подпевал», лишь перефразирующих то, что уже общеизвестно. Отсутствуют смелость, дерзновенность, принципиальность критики.

Иногда оперы несправедливо объявляются тематически устаревшими, к оперному жанру предъявляются требования архизлободневной Тематики. А между тем хорошая опера о гражданской войне и сегодня могла бы звучать.

Создается обстановка, при которой очень часто композитор, написав одно оперное произведение, — второе уже не пишет, уделяя работе над оперой, примерно, одну десятую своего времени и сил.

На недавнем собрайии драматургов с руководителями театров А. А. Фадеев хорошо, искренне и мудро говорил о том, что кабинетная работа в искусстве никогда не даст нужного итога, что надо быть ближе к жизни. Работая над «Молодой гвардией», он провел долгое время у краснодонцев, обследовал жизнь около 80 семейств. И тогда только, как он выразился, он получил «разрез общества», ту основу, которая определяет всю работу драматурга.

Музыкальная драматургия в этом отношении ничем не отличается от литературной драматургии. Она также предполагает со стороны композитора глубокое и каждодневное изучение жизни. Конечно, музыка не имеет таких явных прототипов элементов своего искусства в жизни, какие имеет драматург. Но все-таки можно вспомнить Мусоргского, который ходил в народ слушать, как он говорит. Характерна склонность ряда современных советских композиторов к речитативу. Если распластать интонации речитатива во времени, в развитии, как это практикуется в кино при замедленных съемках, — получится живой, интонационно-речевой рисунок.

Интонации народной речи, песенные и разговорные, между собой связаны. Но нужно слушать их в натуре, ибо всякая запись схематична. Это и есть то идейное и эмоциональное накопление в интеллекте композитора, которое возникает от ежедневного сосредоточенного изучения жизни.

Серьезные трудности связаны с либретто. Нужно совершенно исключить практику существования «рабочих либретто». Первые какие-то сложившиеся ассоциации потом выправляются с большим трудом. Переделки, предлагаемые с разных позиций, нарушают органичность произведения, дезориентируют композитора. В основе либретто должна лежать музыкально-драматургическая инициатива самого композитора. Часто не бывает надлежащего контакта между композитором и дирижером.

Работа режиссера часто не вскрывает музыкальной сущности произведения. Художник тоже часто пишет не связанные с музыкой, «незвучащие», абстрактные декорации.

Наши задачи — отображение советской действительности — требуют новых методов, большой смелости, уверенности, великого хотения. Существует точка зрения, что для того, чтобы тема звучала, необходима какая-то временная отстраненность. Это неверно. Лишь соприкасаясь с жизнью, живя одной жизнью с народом, можно и должно писать о нем сегодня.

М. Штейнберг (Ленинград)

Товарищи, мне кажется, что я в значительной степени буду говорить не от себя лично, а от лица композиторов старшего поколения.

Старшее поколение композиторов с глубокой радостью приветствует то, что говорится в постановлениях ЦК о борьбе с пошлостью.

Постановления ЦК объявляют борьбу с теми, кто отводит наш народ от истинных идеалов и направляет его по ложному пути. Люди эти портят вкус народа, низводят его на ступень гораздо более низкую, чем та, на которой он действительно стоит.

В 1918, 1919 и 1920 годах я принимал участие в работе музыкальной клубной секции Наркомпроса. Давая десятки концертов в рабочих клубах, мы не исполнили ни одного пошлого произведения, и слушатели с глубокой благодарностью и вниманием принимали лучшие произведения русской музыки.

Давать в настоящее время произведения, которые в постановлениях ЦК характеризуются как пошлые и, более того, кабацкие, — просто преступление.

Возможно, что часть слушателей пойдет по линии наименьшего сопротивления и будет принимать то, что ей преподносится. Возможно при этом, что и такие произведения будут иметь кажущийся эффект. Но это только усугубляет вину тех, кто эти произведения насильственно проталкивает в народные массы.

Здесь говорилось о моральном падении нравов среди некоторых композиторов. Я хочу сказать два слова об этом. Некоторые композиторы, способные писать хорошую, серьезную музыку, заключающую в себе определенные идеи, в то же время, в погоне за гонорарами, дают продукцию, которая может быть по пошлости причислена к плохому «цыганскому» романсу, либо к низкопробным образцам западно-европейского джаза. Такие явления нужно пресечь во что бы то ни стало.

Теперь о другом явлении — совершенно нежелательном. Многие композиторы не занимаются инструментовкой своих сочинений и поручают ее другим лицам. Я не

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В. Трамбицкий (Свердловск)

М. Штейнберг (Ленинград)

Содержание