Выпуск № 7 (332) | 1966 - страница 42

Испанский танец как был, так и остался неярким, хотя его решение совсем неожиданно. Номер идет на пальцах, с классическими движениями, вплоть до фуэте. Броско, где-то даже эффектно исполненный Е. Холиной и С. Кауфманом, танец бесспорно интереснее и сказочнее, чем дроби каблучками и выстукивания кастаньет в старых редакциях.

Оригинально задуман восточный танец. Старинная грузинская песня, использованная Чайковским для фантастического танца, подается Григоровичем в виде двух индийских статуэток. Танец строится в рисунке, типичном для буддийских божков. Поначалу смотрится очень хорошо. Но два человека слишком долго двигаются в очень медленном темпе. Танец требует сокращения и потому должным образом не впечатляет. А по балетмейстерской заявке мог бы стать украшением спектакля, тем бо

«Восточный танец». Н. Касаткина и И. Хмельницкий

лее, что Вирсаладзе одел отличных исполнителей — Н. Касаткину и И. Хмельницкого — в костюмы редкой красоты.

Китайский танец — нечто вроде кукольного перепляса. Хороший танец, хорошие исполнители Н. Попова и Ш. Ягудин, но почему-то вспоминаешь постановку Вайнонена и Иванова. Родство их несомненно. У Григоровича и форма четкая, и движения ловкие, но все не так совершенно и впечатляюще.

Да простят мне еретическую мысль. Если содержание танцев и их приемы идентичны, и образцовое сочинение Вайнонена легко может войти в спектакль Григоровича, стилистически ничем не отличаясь от того, что идет до и после, почему бы его не сохранить в новом спектакле? Таких примеров бережного отношения к маленьким шедеврам прошлого в старых спектаклях множество. Это нисколько не умаляет их авторов. Уважительное отношение к творчеству предшественников в характере Григоровича и сохранение китайского танца было бы благородной данью памяти Вайнонена.

Обаятельно задуман «Танец пастушков» с игрушечным барашком. По замыслу и рисунку он напоминает танец с лентой из балета «Тщетная предосторожность».

Не могу не отвлечься. Ну почему ни в одном советском театре не идет «Тщетная предосторожность»? Очаровательный, веселый, остроумный спектакль, совершенно особого стилистического аромата. Как обидно было за наши театры, когда англичане привезли к нам «Тщетную предосторожность» в превосходной редакции Аштона. А ведь «Тщетная предосторожность» — единственный спектакль, созданный в XVIII веке как балет о современниках, доживший до наших дней и отпраздновавший 175-летний юбилей.

Я убежден, что в обращении с ценностями хореографии может быть только один принцип. Все, что еще может дать зрителю живое представление о стилях и манере прошлого в искусстве, должно всемерно сохраняться и охраняться от любых покушений. Все, что уже настолько устарело, что не воспринимается, но модернизированное, еще может играть познавательную и эстетически-воспитательную роль, — должно быть обновлено со знанием и тактом. Сказанное касается целых балетных спектаклей, их частей и отдельных номеров. Все надо сберегать в интересах культуры. И лишь партитуры балетов, до сего времени не имеющих равноценного хореографического решения, могут быть заново сочинены крупными балетмейстерами при условии — ив этом случае там, где возможно и целесообразно, — сберегать находки предшественников. Иначе мы превратимся в Иванов, не помнящих родства.

Петипа ставил «Жизель», сохраняя все, что еще могло жить. Сделано это тонко, с огромным пиететом к прежним мастерам, и спектакль Перро, Корали, Петипа уже 80 лет живет и радует. Это было прочтение класссики современником.

Аштон поставил «Тщетную предосторожность». Он обновил мизансцены, чуть оживил танцы, немного усложнил технику и т. д. Это тоже прочтение классики современником.

Григорович сочинил новый, но «классический "Щелкунчик"», в котором преемственность традиций очевидна. Он дал более современную трактовку музьжи и содержания — это тоже прочтение классической балетной музыки современником, без такого отрыва от предшественников, которое отрицает все ранее созданное как неприемлемое.

Музыка — одновременно искусство и наука, ее прошлое можно изучать. Танец же, рождающийся и исчезающий, может быть изучен только в пределах 30–50 лет, да и то без уверенности в точности и достоверности, вероятно, потому он отстает в развитии от музыки. Подлинное раскрытие композиторской партитуры, передовой для своего времени, как правило, происходит значительно позже. Даже «Раймонда» все еще ждет своего решения. Ряд балетов Шостаковича, Прокофьева, Караева, Хачатуряна почти совсем еще не освоены хореографами.

Но в каждом спектакле, как бы он ни отставал в целом от уровня музыки, были равноценные ей находки балетмейстера.

А «Щелкунчик» Григоровича во многом традиционен, и это счастье. У спектакля Григоровича нет такого отрыва от Иванова — Петипа или Вайнонена, который делал бы эти три разных спектакля во всем антиподами. Между ними больше общего, чем исключающего. Григорович в целом победил. Лишь немногое, безупречно сделанное предшественниками, он мог бы сохранить.

Но вернемся к нашему барашку с пастушками. Мне не повезло. На спектакле, который я видел, от барашка что-то оторвалось, и исполнители номера Т. Попко и Б. Лагунов, бросив ленты и игрушку, невнятно «лепетали» нечто невразумительное, а в финальной точке танца схватили барашка и замерли с ним в некоей группе. Говорят, что это не первый случай такого же неприятного недоразумения. Нужна большая ответственность актеров: Шаляпин всегда придирчиво осматривал всю бутафорию перед каждым спектаклем.

Пусть не сердятся на меня ни исполнители, ни автор, но я совсем не помню трепака! Ярких впечатлений так много, что среди них неизбежно тонет то, что, по-видимому, бледно или неудачно. Да и стоит только зазвучать музыке трепака, как перед глазами возникают буффоны Иванова и ничто пока рядом с ними встать не может.

Разве буффоны не могли бы висеть среди прелестных елочных украшений Вирсаладзе? Разве их пляска не украсила бы блистательный спектакль Григоровича? Через полсотню лет на музыку «Каменного цветка» Прокофьева молодой, талантливый балетмейстер-новатор, возможно, будет сочинять новый спектакль. К тому времени могут устареть, скажем, танцы камней, уральская рапсодия и даже дуэты Хозяйки и Данилы. Но зачем будущему автору нового «Каменного цветка» сочинять цыганский танец? Лучше невозможно себе представить. И, наверное, молодой человек XXI века сохранит шедевр Григоровича в своем спектакле.

Пара за парой танцуют куклы свои номера и вдруг пускаются в общий пляс. Это номер «Матушка Жигонь», много лет купюровавшийся. Длинновато, скучновато и вовсе не в стиле Григоровича.

Танец не переносит длиннот. Он короткометражнее музыки. Это противоречие познали многие композиторы. Те, кто не усвоил его своевременно, пострадали. Их отдельные номера в балетах испытали на себе балетмейстерские ножницы. Не нужен номер «Матушка Жигонь» в спектакле Григоровича, как не был нужен и в спектакле Вайнонена. Не нужно было открывать купюры в вариации Маши (фея Драже). И сокращенная вариация длинна, а данная полностью — почти до утомительности невыносима.

Но вот закончились танцы дивертисмента с его удачами и неудачами. Оживают елка и сияющие свечи. Открывается вся ширь и глубь сцены Большого театра, залитой светом, и начинается «Розовый вальс». Очень красиво! В руках у танцующих канделябры. Сложный и необычный рисунок перекрещивающихся и перемещающихся диагоналей, изобретательные движения. Сложность танцевальных комбинаций рассчитана явно на солистов, но великолепный кордебалет Большого театра легко и свободно преодолевает все трудности. Хотя, к слову сказать, ровность и чистота линий, точность важных графических деталей танца далеко не всюду на высоте.

«Розовый вальс» в целом сочинение добротное, высокого качества и своего видения классического танца. Один только упрек Григоровичу. Не следует подменять собственно танец какой бы то ни было бутафорией, даже красивой. Наверное, без канделябров танцевали бы еще свободнее. Свечи связывают исполнителей, связывают и естественное течение танцевальной «мелодии». Внимание балетмейстера сосредоточено уже не столько на «образности речи», сколько на необходимости придумать красивые и разнообразные положения для аксессуара.

Свечи играют сюжетную роль в следующей сцене, где этот прием не просто оправдан, а является

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Восточный танец». Н. Касаткина и И. Хмельницкий

Содержание