«Робот». От этого унылого монотонного «вздыхательного» вальса так и веет дремучей музыкальной провинцией; он мог бы служить отличной пародией на «чувствительную песню», если бы сам не был ею! В прежние времена шарманщики за такие вальсы получали медные пятаки, а теперь мы вытаскиваем их из мусорных корзин и «оживляем» «электронно-вычислительным сюжетом». Ну разве же это не стыдно? Не позорно? Доколе можно терпеть столь беззастенчивую халтуру в Москве, в мировом центре социалистического радиовещания?! Кто определяет музыкальный уровень передач типа «С добрым утром»? Имеют ли эти люди представление о том, что такое эстетическое воспитание народа? Я как-то слышал, будто графоманы до того надоедают редакторам своей назойливостью, что их пропускают в эфир, лишь бы отделаться¹. Это абсолютно недопустимо, товарищи, это никуда не годится! Так можно работать в собственной частной лавочке, но не на ответственнейшем государственном предприятии. Три человека сдаются под натиском макулатуры, а тридцать три миллиона немедленно расплачиваются за их «сердобольность». Подобный масштаб и представить себе страшно.

Не на высоте оказалась и «Советская культура». Эта газета, которая иногда выступала с верными критическими замечаниями в адрес музыкально-пропагандистской деятельности радио и телевидения, тут вдруг взяла и опубликовала две песни, якобы являющиеся лучшим достижением советского песенного творчества за последний год. Одна из них — «Голос земли» А. Островского, песня, действительно, яркая, гражданская, мужественная. Другая — «Королева красоты» А. Бабаджаняна. Нет нужды характеризовать этого композитора — талантливого, известного своими прекрасными сочинениями в самых различных жанрах. Однако я никак не могу согласиться с тем, что «Королева красоты» — действительно королева среди советских песен последнего времени. Это веселая танцевальная мелодия, ее приятно послушать на досуге, но никакого глубокого содержания в ней нет, да она на это и не претендует. Объявлять же высшим достижением произведение поверхностное, лишенное большого содержания — это полное забвение принципов ленинской эстетики, полное непонимание задач советского музыкального творчества.

В обстановке попустительства необременительным для интеллекта пустячкам, а то и откровенно безвкусным полудилетантским опусам на кашей эстраде махровым цветом расцветает «старинный романс», а под его маркой — вся та псевдоцыганская пошлость, с которой мы боролись еще в 30-е годы. Пошли в ход Прозоровский, Фомин, Липатов. Тут уж никаких критериев, никаких границ! Каждый поет, что хочет, как хочет и где хочет. Кабаков у нас нет, и излюбленный романсовый набор нэпманов можно ныне услышать в здании Московской филармонии! Я хочу еще раз подчеркнуть, что речь идет не о старинном романсе как таковом (среди произведений этого жанра встречаются подлинные музыкальные жемчужины), а о той отвратительной накипи, которая проходит сейчас под его «рубрикой».

Я не хочу обвинять отдельных руководителей радио или Министерства культуры в создавшемся критическом положении. Я думаю, что это наша общая вина, и, пока мы еще в силах, мы обязаны остановить оживившуюся мещанскую стихию. Надо ясно осознать и всегда помнить, что любое проявление распущенности в области художественной влечет за собой распущенность идеологическую, ведет к отступлению oт норм и принципов нашей эстетики. Советским музыкантам никто не давал права на такое отступление. Требование идейной чистоты, эмоциональной привлекательности, духовной силы — первейшее требование, предъявляемое искусству народом, Коммунистической партией.

Нам не будут диктовать «сверху», каким путем, какими конкретными мерами поднять советскую песню на новые высоты. Это — наше творческое профессиональное дело, наша кровная забота. Я хочу, чтобы присутствующие здесь работники газет и журналов, радио и телевидения самым серьезным образом учли, что секретариат намерен непосредственно и постоянно заниматься вопросами пропаганды советской песни, пропаганды массовых музыкальных жанров. Пусть не думают товарищи, что вот, мол, поговорим и разойдемся, и все будет по-старому. Нет, не будет по-старому!

У нас есть песенная комиссия при Московском Союзе композиторов. Эта комиссия сделала и делает немало полезного. На ней прослушиваются и обсуждаются новые сочинения, правда, больше рекомендуются к публикации и исполнению, чем обоснованно критикуются. Ей необходимо проявлять больше критичности

_________

¹ Но не только в эфир. Тот же расчет, что авось редакторы не выдержат атаки и отступят, руководит, по-видимому, многими авторами, осаждающими издательства, газеты и журналы неспециализированного профиля. И результаты такой тактики — увы! — весьма красноречивы. — Ред.

в работе, больше принципиальности и требовательности. Но в любом случае она не сможет удовлетворить, так сказать, всесоюзные запросы. Учитывая колоссальное значение массовых жанров и особенно песни в жизни народа, мы решили организовать Всесоюзную песенную комиссию, в которую войдут корифеи — мастера этих жанров, а также авторитетные представители Министерства культуры, прессы, пропагандирующих организаций. Надо надеяться, что ее инициативная и умная деятельность поднимет репутацию советской песни и к 50-летию Советской власти и 100-летию со дня рождения В. И. Ленина мы придем с новыми творческими победами. Но для того чтобы этих побед добиться, нужно возродить дух боевой критики, нужно не бояться называть вещи своими словами, говорить в глаза правду, больше того, говорить ее твердо и решительно, не боясь испортить отношения. Вез этого мы ничего не сделаем, без этого все благие пожелания останутся пустым звуком.

Перед нами стоят серьезнейшие задачи. Наглухо перекрыть все каналы, по которым может просочиться эстрадная пошлятина, — это еще полдела. Мы не можем довольствоваться негативной ролью, мы должны дать советским людям новые замечательные образцы прекрасной советской песни. Работать дружно, сообща, работать во имя благородной цели закалять и согревать души людей — вот к чему мы стремимся.

Г. СВИРИДОВ

«...Максимум требовательности — минимум обид ...»

Мы живем в очень сложную, я бы сказал, очень серьезную эпоху, насыщенную событиями огромного масштаба. А когда слушаешь песенную продукцию последнего времени, кажется, будто вся жизнь только и состоит, что из веселья и развлечений разного рода, из мелких переживаний и случайных нстреч. Другими словами, утерян высокий гражданский пафос нашего искусства. Главное отошло в тень, а второстепенное всплыло на поверхность. Таким образом, словно происходит процесс, до некоторой степени обратный тому, который характеризовал молодость советской песни.

Вспоминаю, например, биографию Матвея Блантера. Ведь он, как и многие его товарищи, начинал свой творческий путь в 20-е годы. В годы, когда быт заполоняли фокстроты, когда расцветала музыка, грубо говоря, «нэпмановского направления». И вот Блантер сумел постепенно возвыситься над всем этим и стал, в особенности в годы войны, поистине народным композитором; песни его обрели популярность среди широчайших масс людей. С ними жил и сражался советский солдат — защитник нашего отечества. Такую судьбу композитора можно считать по-настоящему завидной.

И сейчас нам нужно серьезным образом подумать, как вернуть советской песне ее главную тему, сделать ее вместилищем серьезных, глубоких мыслей и чувств.

В связи с этим актуальнейший вопрос — качество поэтического текста. Только с помощью органичного синтеза музыки и слов можно создать большое произведение искусства. Опять обратимся к прошлому. Возьмем песни Мокроусова, Захарова, Дунаевского, Александрова. В лучших из них стихи не просто подтекстовывались под музыку, а были наполнены глубоким эмоционально-образным содержанием. Текст подчас принадлежал прекрасным поэтам, вошедшим в историю русской литературы. Эту традицию связи с большой поэзией надо развивать в советской песне.

По поводу исполнителей. Мы иногда теряем ощущение того, какая песня и где должна звучать, что и где надо петь. Эдита Пьеха, например, артистка безусловно одаренная. Но ее манера пения мне напоминает певиц кафешантанного плана (я не подразумеваю под этим что-то ужасное — просто пытаюсь определить стиль). Пьеха поет на ломаном русском языке. А ведь ей многие подражают. И тем самым подобный стиль, исковерканный русский язык утверждаются на эстраде, популяризуются телевидением. То, что хорошо в ресторане, мне кажется неуместным в эстрадном театре или концертном зале.

Беды песенников — наши общие беды, а живем мы разобщенно, недружно. Симфонисты сами по себе, оперные композиторы — сами по себе. Песенники и легкожанровики — совсем в стороне. Нужно оживить работу Союза. Чаще обсуждать общие проблемы всем вместе. «Болезни» песенного жанра должны волновать всю организацию, потому что он играет колоссальную роль в жизни народа. Может быть, в ближайшее время надо устроить специальный песенный пленум — обстоятельно, детально обсу-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Г. СВИРИДОВ

«...Максимум требовательности — минимум обид ...»

Содержание