Выпуск № 7 (332) | 1966 - страница 13

люди есть и на «Юности», и в «Добром утре», и в различных телередакциях), но и по своей квалификации, и по уровню своих вкусов, по направленности своих эстетических взглядов соответствовали бы требованиям этой работы или во всяком случае стремились бы к этому — внимательно прислушивались к критике, вырабатывали в себе культуру творческого спора, почаще советовались с общественностью, с опытными, знающими музыкантами.

Мы не хотим быть голословными. И поэтому в подтверждение высказанных здесь тревожных соображений приведем ряд фактов с минимальными комментариями.

В дни, разделявшие два заседания секретариата (то есть между 21 и 28 марта), и сразу же после того (в апреле) состоялся ряд концертов, выступлений прессы, телевизионных передач, программы которых оказались словно специально составленными «в опровержение» серьезных дебатов о песне и легкой эстрадной музыке, развернувшихся в Союзе композиторов. Так, в первом же после секретариата телевизионном «Огоньке» (2 апреля) прозвучали «Королева красоты» А. Бабаджаняна в исполнении А. Арсеняна и два весьма скромных по художественным достоинствам произведения Я. Френкеля — «Песня хоккеистов» (пел Л. Барашков) и «Любовь — кольцо» из кинофильма «Женщины». Вышла молодая (актриса?) Н. Бродская как раз из тех, о которых говорил А. Цфасман («курносый носик, милое платьице»), и прошлась под фонограмму, улыбаясь, как на сеансе в Доме моделей. Затем — в который уже раз! — телеэкран был предоставлен Н. Сличенко; в ответ на предложение диктора спеть что-нибудь самое интересное из его программы предстоящего заграничного турне он «жгуче» исполнил «Очи черные»...

23 апреля на «Огоньке» прозвучали две песни. «Дельфины» А. Двоскина. Тематика модная: дельфины ныне у современных авторов в таком же почете, как роботы. Возможно, и Двоскину, и певице К. Лазаренко, и самим устроителям «Огонька» концовка этого опуса представляется ужасно «шикарной»: «Дельфины! Дельфины! За яхтой моей плывут». Белая яхта, синее море — словом, «красивая жизнь»... Жаль только, что песня получилась предельно стереотипной, с манерным эстрадным выкриком в заключении, отменно безвкусно воспроизведенным Лазаренко. (В этой же передаче поразила жеманничаньем, бессмысленным кокетством В. Круглова, спевшая «У ручья» Э. Колмановского).

Другая песня принадлежит Л. Лядовой. Она посвящена не менее модной теме «В эфире Селена» и — увы! — тоже не блещет новизной, даже для самого автора.

4 мая, в 21 ч. 35 мин. Московское телевидение показало зрителям одну из передач нового цикла «Музыкальный маяк». И стало ясно, что телевизионный «Маяк» находится нынче на тех позициях, которые справедливо осуждала общественность, говоря о музыкальных программах радио «Маяка» в прошлом году: тот же почти безостановочный поток развлекательной музыки, те же полуремесленные песенные поделки, те же безголосые исполнители. Нельзя было, например, без возмущения слушать, как незатейливую мелодию «Подснежников» В. Чернышева еле-еле одолела «новобрачно» разодетая безымянная пара, усиленно улыбавшаяся в камеру! Наверно, ни один предприниматель, оберегая авторитет своей фирмы, не допустил бы таких беспомощных исполнителей к микрофону. Почему же подобное безобразие учиняется на ниве государственной?!

Не отстает от пропагандирующих организаций и пресса. 23 марта «Вечерняя Москва» опубликовала музыкальное интервью под широковещательным заголовком: «Экспромт сердца». Любознательного корреспондента (Р. Ширинян) заинтересовал творческий метод Бабаджаняна, позволивший ему создать... «Королеву красоты».

Здесь, разумеется, невозможно перечислить все (к сожалению, многочисленные) примеры неразумной пропаганды самого поверхностного, что выбрасывает на берег разнообразное море песенного быта. Но возможно и нужно спросить: в чем же все-таки дело? Чем объясняется такая всеядность?

Может быть, причины здесь, так сказать, теоретического характера и заключаются в резком разграничении критериев, по которым оцениваются различные песенные жанры? Однако верно сказал на секретариате М. Блантер: «Эстрадная, бытовая или героическая, песня у нас одна — советская! И этим все сказано».

А может быть, причины, о которых идет речь, так сказать, сугубо практического характера? Скажем, редакторы Московского телевидения не находят новых хороших песен? Может быть, их сейчас попросту нет? Это неверно. Буквально на следующий день после незадачливого «Огонька» с «Черными очами» в качестве коронного номера 3 апреля радиостанция «Юность» посвятила специальную передачу творчеству А. Пахмутовой — передачу, в которой прозвучал недавно написанный композитором в содружестве с поэтом Н. Добронравовым цикл «Нежность». Достойная пропаганды новинка! Другой пример:

в апреле же Харьковское телевидение познакомило слушателей с оригинальными, свежими песнями местного композитора М. Карминского. Почему бы не поинтересоваться этой работой деятелям Московского телецентра? А сколько еще создается песен в других городах, во всех республиках нашего Союза! Нужны только инициатива, только обязательный творческий поиск, жажда найти что-то интересное, не ограничиваться пятью-шестью приевшимися фамилиями и, конечно, профессионализм, умение разобраться в качестве музыки.

Разумеется, речь вовсе не идет о том, чтобы изгнать с эстрадных подмостков песни Бабаджаняна или Френкеля. Никто не собирается объявить их творческую продукцию вредной, антихудожественной. Но надо же знать меру! Скромному по качествам сочинению следует отводить и скромное место в его звучании, ибо даже миленькая песенка, повторенная пять, десять, тридцать раз, становится назойливой, вызывает раздражение. Вспомним стихи Ярослава Смелякова, «посвященные» «Ландышам». В песне ничего не было «вредного», но ее навязчивое «провертывание» по радио, на эстраде, в поездах и на пароходах невольно приводило слушателей порой в исступление.

Уже и сам автор далеко вперед ушел от «Ландышей», а они все еще звучат, например, и в поездах, и на пароходах. Так вместо признания можно получить нередко обратные результаты.

Наконец, еще одно предположение. Может быть, в апреле работники радио и телевидения просто «не успели перестроиться»? Понятно, что все охарактеризованные передачи были подготовлены и даже, вероятно, записаны заранее. Но вот прошло почти два месяца с первого заседания секретариата — время достаточное для того, чтобы о многом подумать и многое понять. Однако тот, кто слушал очередной выпуск «С добрым утром» в воскресенье 15 мая, смог убедиться: не понято ничего! Три новые песни прозвучали в то утро: «Негромкая песня» П. Аедоницкого на текст В. Лазарева, «Песня для всех» И. Гранова на текст Э. Радова и «Под нашей старою луной» А. Долуханяна на текст М. Лисянского. Две последние — характерные образчики той самой бездумной и малохудожественной продукции, о которой было сказано на секретариате много резких и справедливых слов. И очень печально, что хорошие эстрадные исполнители — Г. Великанова и Э. Хиль взялись пропагандировать их.

«Песня для всех» (скромное название, не правда ли?) — плоский фокстрот — оказался «близнецом» откровенного джаз-шлягера, исполненного в той же передаче бельгийской эстрадной певицей Анни Корди. Что касается песни «Под нашей старою луной», то этот «задушевный вальс» весьма смахивает на пресловутого «Робота», вплоть до совпадения тональности и отдельных шарманочных оборотов. Попутно отметим недопустимый по легковесности тон традиционного радиокалендаря¹. О Данте, например, было сказано примерно так: «К сожалению, его жизнь изобиловала невзгодами... И хотя его лучшее произведение называлось "Божественной комедией", оно тоже было совсем невеселым...» Сообщив слушателям о Фаренгейте, диктор игриво добавил: «А потом родился некий (!) Цельсий...»

В тот же день «порадовало» и телевидение новой передачей из цикла «Эстрада-66». Ведется она обычно из Дворца культуры какого-нибудь крупного промышленного предприятия (в данном случае — завода «Каучук», в предыдущий раз — комбината «Трехгорная мануфактура»). Представители его сидят за столом президиума и после исполнения очередной песни, наподобие жюри «Кантаджиро», подымают табло с очками. Затем количество очков подсчитывается, и выносится общий балл; тогда только объявляются авторы песен. Тут так много перемешано, что просто не знаешь, с чего начать. Элементы конкурса (хорошо!) и абсолютная случайность в подборе репертуара (плохо!); вера в «простого слушателя», который в принципе вполне способен оценить то или иное произведение (очень хорошо!), и наивная убежденность в непогрешимости, изначальной правильности такой оценки (крайне плохо и вредно!). Нельзя в этой связи умолчать о весьма странном «ходе», предпринятом работниками телевидения — кажется, единственном, которым они пока что «отреагировали» на секретариат. Когда подсчитывались очки, комментатор обратился к одному из сидящих в зрительном зале. Между ними произошел любопытный диалог. Вот его краткое содержание:

— Скажите, пожалуйста, Вы считаете правильным, что песни оцениваются зрителями?

— Да, совершенно правильным.

— Очень приятно это слышать. А то, знаете ли, считают, что это дело композиторов, критиков, музыковедов.

— Конечно, они тоже играют определенную роль.

— Что ж, Вы можете быть спокойным: все по-

_________

¹ «С добрым утром» сообщает своим слушателям об исторических событиях прошлых лет, происходивших в тот месяц, когда идет данная передача.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание