ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ ИСКУССТВО

А. Доливо

Народная песня и культура певца

Народная песня — синоним чистоты языка, совершенства музыкальности, образец свободы импровизации.

Все, кому в свое время приходилось слышать русских народных певцов-сказителей типа Рябининых, Кривополеновой, Федосовой; все, у кого в памяти и в сердце песни Украины или Белоруссии, не могут с этим не согласиться.

Часто возникает мысль — почему же мы, представители, условно говоря, ученого, артистического круга, так лениво и так редко обращаемся к источнику, дающему силу правды и глубину нашему искусству.

Изучению народного творчества посвящают свой труд ученые-фольклористы. Они всесторонне анализируют песню, делая иногда в этой области ценные открытия. Однако вопросы, касающиеся артистической сути песни, редко находят место в их трудах. Эта сторона науки о песне вообще еще недостаточно разработана.

В свою очередь иные эстрадные певцы и певицы, пытающиеся воплотить песню в своем искусстве, изо всех сил подражают лишь народным интонациям и внешней манере исполнения. Способ дешевый и, простите... обезьяний!

Можно выразить сожаление, что на вокальных факультетах наших консерваторий изучение народной песни и ее интерпретация до сих пор не нашли себе подобающего места.

История уже успела определить мировой удельный вес нашего вокального мастерства. Вспомним триумфальную поездку в свое время за границу синодального хора, когда в Риме он стяжал пальму первенства в соперничестве с папской капеллой, вспомним гастроли наших отдельных вокалистов — А. Неждановой, Ф. Шаляпина и большого ряда советских исполнителей — солистов, хоров, со стихий-

_________

Публикуемая статья известного советского певца и педагога А. Доливо — фрагмент подготовлявшегося к печати сборника, издание которого при жизни автора не было осуществлено.

ным успехом выступавших во всем мире за рубежом.

Черты русского народного языка и особой свойственной ему музыкальности складывались в веках.

Пение неразрывно связано с фонетическими особенностями языка.

Будучи во Франции, я посещал занятия в фонетической лаборатории в Сорбонне. Профессор, проводивший занятия, наглядно доказывал нам, своим слушателям, что тот «материнский» язык, на котором мы начинаем говорить в детстве, оставляет след в нашей речи на всю жизнь.

Искусство пения, на мой взгляд, неразрывно связано с культивированием положительных фонетических свойств языка.

А. М. Горький, слышавший замечательную Арину Федосову (ей тогда было 98 лет), в концертном зале Нижегородской выставки 1896 года пишет: «...с эстрады полился необыкновенно певучий голос, зазвучали веские, старинные слова... Помимо добротной красоты слов, было в этом голосе что-то нечеловечески ласковое и мудрое» («Жизнь Клима Самгина», ч. 1).

В 1921 году я слышал в одном из московских больших концертных зал 78-летнюю Кривополенову. Каждое слово ее песни, каждая тончайшая интонация долетали прямо до слушателей. Аудитория бурей неистового восторга встречала и провожала Кривополенову. Воздействие, завидное для многих даже «умудренных» артистов! И объясняется оно не роскошью песенных мелодий (они чаще всего были скромны и не превышали сочетания нескольких звуков, вдобавок повторяющихся почти без видимого в записях изменения в каждой строфе или в каждом «куплете» песни), не объемом и силой их голосов (ибо можно ли ожидать этого от голосов почти столетних артисток?), даже и не увлекательностью и поэтичностью сюжетов песен, ибо эти последние при скупости выразительных средств превратились бы у другого в бледные, утомительно однообразные повествования.

Сила воздействия Федосовой, Кривополеновой и равных и подобных им в том, что они знали тайну превращения этих «однообразных» мелодических сочетаний в живой, бесконечно разнообразный в своем богатстве движения ритмоинтонационный строй. Именно это определяет одухотворенность слов, как бы играющих и трепещущих движением чувств и образов.

Фонизация, а вместе с ней и дикция лучших представителей народного искусства пения бывает обычно совершенно безупречна. Эти качества в соединении со свободой импровизации и совершенством музыкальной декламации ставят мастерство высокоодаренных народных певцов на большую высоту. Они создают свое собственное высокое искусство пения, органически вытекающее из всего комплекса их самобытной природы. Однако элементы этого искусства еще мало изучены, живой опыт национальных культур остается неиспользованным.

Надо иметь в виду, что как в чистом русском языке мы встречаем уродливые наросты «блатного» жаргона, так и на благородной в своем художественном естестве народной песне может появиться плесень.

Несколько лет тому назад в Москву приехала группа казахских певцов. Известный собиратель казахских песен, народный артист Казахской республики, ныне уже скончавшийся А. Затаевич пригласил их к себе. За чашкой чая кому-то пришла мысль устроить соревнование певцов. Акыны должны были по очереди исполнять одну и ту же песню. Выбор пал на песню «Ардак». В состязании решили принять участие два находившихся здесь певца. Они оказались полной противоположностью друг другу. Один из них показал нам песню «Ардак» как нечто совершенно дикое; это была какая-то беспорядочная толчея звуков. Грубый голос его сочетался с таким же исполнением. Второй взял в руки свою домбру. Настроив инструмент, он провел несколько раз рукой по струнам, и комната наполнилась негромкими звуками его нежного и выразительного тенора. Несуразная песня, только что перед этим исполненная предыдущим певцом, вдруг превратилась в чистое и поэтическое творение, действительно достойное народа. Не только облагородилась музыкальная сторона песни, но оказалось, что голос казахского певца по красоте и нежной выразительности не хуже, чем у какого-либо записного tenor’a di grazia, и убедительнее в его своеобразии.

Я был глубоко взволнован и обратился к Затаевичу с просьбой рассказать мне все, что он знал об этих певцах. Оказалось, что они были из разных краев Казахстана. Первый приехал из какого-то крупного города. Обычным местом его «выступлений» были сборища гуляк, среди которых он пользовался большой популярностью. Второй оказался колхозником одной из отдаленных местностей. О его даровании шла завидная слава. Его не только любили за песни, но и глубоко уважали как человека. Это был несомненный носитель подлинной культуры народа.

Слушая певцов-казахов, я лишний раз убедился, что далеко не все, что мы называем народным, может служить образцом национальной культуры, ее лучших и высших проявлений; что у казахского народа (равно как и других, конечно) высокая национальная культура приводит искусство к тем же результатам, каких ищут художники всех искусств —

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

A. ДОЛИВО

Б. МАРАНЦ

B. ДУЛОВАЯНА БАТОРИ

Н. ОБУХОВА

ИСПОЛНИТЕЛЬСКОЕ ИСКУССТВО

А. Доливо

Народная песня и культура певца

Содержание

B. ДУЛОВА
ЯНА БАТОРИ