охарактеризовали его как «лиричного с остринкой». В чем же эта «остринка»? В жанровой характерности, добродушно-лукавом народном юморе.

Мужские песни для самодеятельных коллективов...

Под строчкой хора вдруг замечаешь на нитке своеобразную нотную запись. Оказывается, исполнители должны переступать с ноги на ногу — обычай, очень распространенный у крестьян. Или: над вокальной строчкой зафиксировано нечто в очень высоком регистре — одному из парней следует слегка насвистывать...

А как трактует Тормис образы дочерей лесной феи из одноименного номера «Калевипоэга»! Вместо окутывающей таинственности, зыбкой фантастики — абсолютно реальный, типично жанровый подход: автор использует приговоры, идущие от народных обрядовых и игровых песен.

Нетрудно заметить, что за последнее время ведущими в музыке Тормиса стали хоровые жанры. Не ограничивает ли это его творческий кругозор, не обедняет ли музыкантский интеллект? Думается, что нет, и вот почему.

Нередко в трактовке хора Тормис руководствуется принципами симфонического оркестра. Возьмем для примера большой состав ¹. Для традиционной его интерпретации типична гомофонная природа взаимоотношения голосов, дающая эффект массовости звучания. Для Тормиса же (вот он, принцип «непривычного в привычном»!) характерна внутренняя полифонизация хоровой ткани. Поэтому в партитурах композитора всячески нарушаются нормы поведения отдельных групп. Они непринужденно «обмениваются», казалось бы, незыблемо установленными функциями (например, группа, воспроизводящая педаль, вдруг подхватывает короткую солирующую фразу у другой и наоборот). Даже в tutti автор сохраняет самостоятельность каждой единицы хора, строя музыкальное развитие на изобретательных диалогах различных вокальных пластов. Свободно сопоставляя тембры, Тормис приближает хоровой организм к современному оркестру (женская группа ассоциируется с разделенными струнными, а детская — с трубными возгласами и т. д.).

Прислушайтесь к заключительному аккорду кантаты «День рождения Родины». Разновысотное расположение тонического трезвучия создает иллюзию чуть ли не оркестрового звучания.

Тормис остается верен принципу обновления старых приемов и в гармоническом языке своих сочинений.

Его мышление почти всегда строго диатонично. В состав гармонического комплекса композитор может включить все звуки простого или расширенного диатонического ряда. Причем подобные аккордовые гроздья не становятся лишь красочными пятнами. Они сохраняют функциональную структуру, только в значительно усложненном виде, и таким образом исполняют роль «изысканных заместителей» либо Т, либо S, либо D. Поэтому многоэтажные созвучия не вносят в музыку Тормиса ощущения зыбкости, неустойчивости; они помогают углубить тот или иной эмоциональный оттенок.

Диатоника, утверждает композитор в своем творчестве, таит в себе множество неведомых красот. И добавляет: а простота и естественность не мешают строить сложнейшие гармонические вертикали. Поражаешься иногда, как хор справляется с шестью-семью «уложенными» подряд тонами диатонической гаммы. Правда, один молодой эстонский композитор заметил по этому поводу: «Если они такое каждый день поют в джазе, почему же не могут в другом составе?» (Опять известный прием в новых условиях!) А сколько еще ценных «раскопок» предстоит предпринять Тормису в музыкальных недрах, казалось бы «изрытых» уже вдоль и поперек!

Кулдар Синк, как мы уже упоминали, очень молод. Это представитель самого нового поколения эстонских музыкантов. Сейчас еще рано говорить о его композиторском облике как о чем-то сложившемся: юноша переживает бурный процесс роста. Он много и интересно работает. Его сочинения все чаще звучат с эстрады, и уже можно наблюдать некоторые характерные свойства индивидуальности автора.

На музыку Синка мощное воздействие оказывают его универсальные исполнительские способности. Композитор пишет преимущественно для небольших, тщательно отобранных составов. Здесь и Концертино для флейты с камерным оркестром, и Дивертисмент для четырех скрипок, трех валторн, двух тромбонов, и Три монотематических этюда для фортепианного квинтета. Заслуживает особенного внимания «близкое знакомство» Синка с инструментами медной группы ¹. Высокопрофессиональное ма-

_________

¹ По сложившимся в Эстонии тридициям, он включает в себя четыре группы: смешанную — профессиональный коллектив и три самодеятельных — женскую, мужскую и детскую. Для каждой из групп обязательны свои вступления. А в середине пьесы композитор дает как бы «парад» всех голосов, объединяя их в tutti (мужская и женская группы в этом случае удваивают смешанную).

¹В этом смысле некоторым нашим композиторам есть чему поучиться у молодого автора. Слишком мало они думают о разносторонних возможностях

В РАЗМЫШЛЕНИЯХ И СПОРАХ

стерство его ансамблевого письма подчас заставляет пересматривать сведения из учебников оркестровки. В дивертисменте медная духовая группа количественно превосходит струнную, и тем не менее они функционально уравновешиваются, так как у каждой своя собственная образно-драматургическая роль. Правда, здесь Синк не стал первооткрывателем; он развивает прежде уже встречавшиеся принципы (хотя бы в «Истории солдата» Стравинского).

Богатая исполнительская практика «посеяла» в сочинениях Синка множество интересных технических приемов. Надо ему отдать справедливость: он умеет достигать эффекта и с помощью апробированных средств, примененных в новом качестве. С каким своеобразием трактует, скажем, композитор типично концертный принцип сопоставления solo и tutti, принцип, ставший чуть ли не общим местом в произведениях неоклассического толка!

Разумеется, причины подобного своеобразия коренятся в индивидуальной образности музыки Синка. Она выкристаллизовывается уже сейчас — искрящаяся, «мускулистая», четко ритмизованная и, с другой стороны, — утонченная, богатейшая по лирическому колориту.

Вот одно из лучших сочинений юного автора — «Контрасты» для фортепиано и камерного оркестра. Три пьесы, средняя из них противопоставлена по характеру крайним. Первая часть, примечательная полнокровным восприятием жизни, построена по принципу контраста между импровизированной партией рояля и дисциплинирующими вертикалями струнных. Неустанное движение, энергичная широкая интервалика, активный синкопированный ритм, трактовка рояля как ударного инструмента — все это выявляет явные симпатии к Бартоку. Очень красивое, проникновенное Andante, с поэтичными дрожащими флажолетами, шелестящими фиоритурами фортепиано, ассоциируется с шорохами, вздохами самой природы и напоминает «ночную музыку» прославленного венгерского мастера. Колористический дар Синка-живописца ярко сказался в вокальном цикле «Пять хайку» ¹. Предельно сжатые миниатюры Юхана Лийва — удивительные по тонкости и нежности зарисовки. Цель поэта и композитора — лишь направить стрелку восприятия в ту или иную эмоциональную сторону, а детали образа слушатель уж сам додумает, дочувствует.

«Беззвучно и медленно течет смола с раненой ели». Извилистые, причудливые, словно растекающиеся распевы голоса с мягко вплетающимися инструментальными контрапунктами...

А вот радостное событие: «Ласточки летать научились!» Оживленный темп, прерывистые, повторяющиеся пентатонные попевки, яркие звуковые пятна, всплески, вскрики — всего несколько легких музыкальных штрихов... но больше и не надо.

Синк — безусловно яркий, талантливый музыкант. И это позволяет взглянуть на его искусство с особым пристрастием, невольно задуматься: какую дорогу изберет он в дальнейшем? Расширит ли содержание своего творчества или будет ограничиваться охарактеризованным кругом образов, что может, конечно, обеднить его? Не слишком ли прочно молодой автор замкнулся в тесной «скорлупе» миниатюрных форм? Синк наделен способностью к большому симфоническому дыханию. Однажды он уже продемонстрировал ее в «Камерной симфонии». А то, что работа над крупной формой может по-настоящему научить длительному и логичному развитию тематического материала, — это ведь аксиома.

Естественно, что сейчас еще трудно ответить на все эти вопросы. Композитор — в начале пути. Органичное усвоение предшествующего ему и окружающего его творческого опыта, окончательная кристаллизация собственного стиля — дело будущего.

Краткие зарисовки четырех эстонских художников. Все со своей индивидуальностью, вкусами, жанровыми пристрастиями. Разные и одновременно в чем-то одинаковые.

Прежде всего — в одержимости музыкой, преданности ей. Иначе говоря, в своем этическом отношении к искусству.

Хочется сказать еще об одном. О том духе народности, который по-своему пронизывает произведения всех эстонских авторов.

Это свойство живо в каждом поколении музыкантов, хотя, безусловно, в каждом по-разному. Обратимся ли мы к классикам национальной культуры, среднему поколению или, наконец, к молодежи.

_________

этой группы, мало заботятся о дифференцированной трактовке ее состава: либо уж медную краску «льют из ведра», либо довольствуются штампованными соло.

¹ Хайку — лаконичные стихотворные строфы японской лирики. Количество стоп в них в большинстве случаев соответственно чередуется: пять — семь — пять.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В РАЗМЫШЛЕНИЯХ И СПОРАХ

Содержание