Выпуск № 9 (322) | 1965 - страница 64

цельный клубок, что кажется выточенным из единой глыбы. И всюду, где мы видели и слышали подобных артистов, они производили самое чарующее впечатление.

Утром мы отправились в одну из соседних деревень. Встречали нас необычайно! Сначала была беседа с угощением бананами и плодами хлебного дерева (ел впервые. Вкусно!). Затем произошло нечто вроде митинга, где я в числе прочих попытался сказать приветствие на вьетнамском языке: «Льенсо Вьетнам — муонам!» («Да здравствует советско-вьетнамская дружба!»). В ответ трижды прозвучало зычное, с поднятыми руками, «муонам!». После митинга нам спели несколько песен, исполняемых обычно при очистке риса или приготовлении извести для постройки. Все это было проделано так, как бывает во время трудового процесса: шесть-восемь человек поют по очереди в такт ударам пестиков — им отвечает хор всех работающих.

Вьетнамцы и здесь остаются прирожденными артистами — так стройно и четко идет весь процесс очистки. С большим юмором была продемонстрирована сценка доставки покойника на тот свет и беседа с душой умершего. Затем исполнялся костюмированный танец дракона, тигра, фазана и черепахи.

К нашему возвращению в гостинице нас ожидали новые артисты. Среди них чудесная народная певица, женщина с почти иконописными чертами лица. Исключительно красивый, звонкий голос, удивительный артистизм и задушевность. А она всего только простая крестьянка. Очень яркое впечатление оставил крестьянин, дедушка Зуен. Необычно высокий для вьетнамца, в белом костюме, он был похож на представителя местной интеллигенции. Он превосходно поет народные песни и играет решительно на всех известных нам вьетнамских инструментах. С ним была пятилетняя внучка, которая не отставала от дедушки ни на шаг. Под его аккомпанемент она спела несколько песенок. Все это мы записали на пленку, впоследствии неоднократно доставлявшую нам огромное удовольствие.

На обратном пути нас ждали новые интересные приключения. Во-первых, мы побывали еще в одной деревне, где услышали новые песни. Здесь нас переправляли через реку не как обычно на пароме, а в лодках. Гребцы с гиком и песнями понесли нас на такой скорости, что мы не раз черпали воду и едва не опрокинулись. И снова дорога. Еще переправа и еще деревня. К сожалению, я не запомнил ее названия, но она имеет свою интересную и весьма поучительную историю. В период войны сопротивления она подверглась двухмесячной осаде французами. Ее атаковали непрерывно, всеми средствами — с моря, с суши и с воздуха. Ни морская артиллерия и десанты, ни авиабомбы, ни танки долгое время не могли разгрызть этого орешка. Однако, ворвавшись, наконец, в деревню, французы продержались в ней всего два часа. Но каких! Их обстреливали из-за каждого угла, со всех стен, их поливали кипятком и варом. Словом, выбитые обратно интервенты бежали во всех направлениях. Бежали, чтобы никогда больше сюда уже не возвращаться.

Переночевав еще раз в Донг-Хое, мы снова отправились в Винь, где посетили родную деревню Хо Ши Мина. Она расположена приблизительно в пятнадцати километрах от города. Мы побывали в хижине, где будущий президент провел свои детские годы. Впоследствии, когда состоялась наша встреча с Хо Ши Мином, я понял, что по личной скромности и умению читать в душе человека он один из истинных руководителей-ленинцев.

Поздно вечером мы еще раз посетили эту деревню, где нас ожидал интересный сюрприз. Мы приехали совсем потемну. Было ясное небо. Верхушки стройных пальм застыли кудрявыми кисточками вблизи самых звезд. Но вот чудо: «звезды» внезапно срывались со своих мест и начинали кружиться среди пальм и кустов. А некоторые даже садились на людей и снова уносились в небо. Воздух был полон различных звуков — джунгли пели! Когда мы приблизились к хижинам, взошла луна. Скромно освещенная изнутри, одна из хижин отбрасывала слабый свет на группу сидящих за прялками женщин. От освещавшей их сзади луны заросли превратились в бархатистые тени. Небесные звезды потускнели, но земные сделались еще ярче и продолжали во всех направлениях чертить воздух. Женщины пели долгую грустную песню. Из-за пальм тем же напевом им отвечали мужчины. Это была своеобразная игра в вопросы и ответы. Мужчины постепенно приближались, выходя из зарослей. Вот они расположились вблизи женщин. Песня тянулась бесконечно долго, повторяя все тот же напев. Но странно, в тени пальм, при лунном освещении и непрерывно мелькавших в воздухе светлячках песню эту, казалось, можно было слушать всю ночь напролет. По обычаю так и положено: пение продолжается до утренней зари и все время на один и тот же тихий, зачаровывающий мотив:

Крестьяне были рады, что наш приезд вновь вызвал к жизни этот старинный обычай, почти двадцать лет находившийся в забвении. Они сказали,

что вернулись к нему снова и передадут своим детям.

Мне остается рассказать о нашем последнем выезде в провинции Нге-Ан. Это было следующей же ночью. Наш путь лежал в одну из отдаленных деревень на Голубой реке, где не бывал еще ни один советский человек. Романтичная дорога! Мы ехали по высокой дамбе, освещенной луной, потом спустились в джунгли. Ехали около двух часов. Но вот в лучах фар дорогу стали перепрыгивать какие-то тени. Это были ребятишки. Оказывается, они не спали в ожидании «советского гостя». Сойдя с машины, я убедился, что более веселого народа еще не встречал. Они прыгали, как резиновые чертики. Плотно стиснутые со всех сторон, под непрерывные сальто и крики «Льенсо! Льенсо!» (советский), мы еле протиснулись к реке, где нас усадили на большой баркас, и под крики тех же ребятишек мы выплыли прямо на лунную дорожку. С обеих сторон — непроницаемая стена леса. Луна такая яркая, что, кажется, греет своими лучами. В воздухе теплынь и тот опьяняющий аромат джунглей, который невозможно передать словами. Из затона баркас неожиданно выплыл на простор огромной реки, залитой лунным светом. Через полчаса мы пристали к берегу. Но каково же было наше изумление, когда нас встретили те же самые веселые ребячьи лица. Оказывается, пока мы плыли, ребятня успела обежать затон. Веселье и сальто продолжались.

Когда нас прямо на улице усадили за столы с угощением, позади раздалось стройное хоровое пение. Оглядываюсь — пионеры, аккуратно одетые, в галстуках. В такую ночь, при искреннем, неподдельном веселье не хотелось произносить никаких приветственных речей, соблюдать традиционную вежливость. Я просто сказал, что всегда хотел бы видеть их всех такими веселыми и жизнерадостными.

Когда мы покидали этот гостеприимный уголок, дружеским рукопожатиям не было конца. Даже одна древняя старушка через три ряда протянула свою руку и крепко пожала мою.

И вот мы снова на лунной речной дорожке. Вокруг нас баркасы и лодки. На берегу веселые крики. Часть ребятишек попрыгала в маленькие камышовые лодочки и присоединилась к главной флотилии. Мы плывем медленно и чинно, а со всех сторон, с каждой лодки звучит пение. Поют не каждый что вздумает, а одну, перекликающуюся по всем лодкам песню. И это так красиво и стройно, так слито с окружающим, что, кажется, звучит все: луна, река, далекие пальмы и близкие яркие звезды. А когда мы снова вошли в затон, то часть флотилии устроила гонки с гиком и пением. «Так, — сказал наш Хонг, — вьетнамцы бросались в лодках на монгольские суда, разбивали и топили их»:

Провожали нас трогательно. Все желали нам счастливого пути, и долго еще, когда машина уже тронулась, мы видели высоко прыгающих в лучах луны ребятишек.

Рисунки в тексте Ольги Белорусец

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание