Выпуск № 9 (322) | 1965 - страница 39

ровно, с хорошим чувством стиля. Пожалуй, именно на «Шопениане» стало понятно, почему на Парижском фестивале прошлого года венгры удостоились награды, как лучший балетный ансамбль. Нет сомнения в том, что такая музыкальная дисциплина, такая «сыгранность», монолитность массы и солистов воспитываются именно на образцах балетной классики.

В этой связи показателен высокий уровень исполнения и второго акта «Лебединого озера». Шедевр балетмейстерского творчества Горского восстановлен в полной неприкосновенности. И это большая заслуга венгерского балета. Строгость и чистота линий, четкость перестроений, соблюдение последовательности номеров (правда, была допущена некоторая неточность в эпизоде Трех лебедей), тщательнейшая отрепетированность доставляет истинную радость в этом шедевре классического танца. И здесь мне хочется сказать самые теплые слова в адрес моих товарищей по искусству — ассистентов-балетмейстеров. Не только Маргит Хорват, которой мы обязаны отличным проведением «Лебединого озера», но и приме-балерине Жуже Кун, на чьем «попечении» находится «Шопениана», и Ирен Хамала, ассистирующей по трем балетам Харангозо, и Еве Эн, принимавшей участие в постановке «Шахтерской баллады», — всем, чей труд сохраняет и множит достижения театра.

«Чудесный мандарин» Б. Бартока.
Девушка — Габриелла Лакатош,
Студент — Иожеф Форгач

С сожалением надо заметить, что у нас далеко не всегда встречаешь такое же чувство творческой ответственности. Нередко приходишь на спектакль и видишь в нем массу отступлений от первоначального балетмейстерского прочтения.

В. Вайнонен, Н. Анисимова, Р. Захаров, А. Мессерер и многие другие мастера советской хореографии внесли свой действенный вклад в становление балета социалистической Венгрии. Сейчас там уже два года работает О. Лепешинская. Примером и доказательством плодотворности таких дружественных творческих связей явился показ на сцене Кремлевского Дворца съездов балета «Пламя Парижа».

К этому спектаклю у меня несколько особое отношение. В свое время исполняя поочередно обе главные партии балета — крестьянки Жанны и актрисы Дианы Мирель, я узнала все мельчайшие подробности хореографии, все детали постановки и потому смотрела спектакль очень придирчиво. Но должна сказать, что придраться было решительно не к че-

«Шопениана». Жужа Кун и Виктор Рона

му, — на таком накале, с таким темпераментом шло у венгров «Пламя Парижа». Я бы назвала этот спектакль парадом мастерства исполнителей.

К сожалению, я была на втором спектакле и не видела в партии Жанны Габриеллу Лакатош, о которой слышала самые похвальные отзывы. Но и Адель Орос показалась мне очень убедительной в этой партии, требующей от исполнительницы хорошей наивности, веселой непосредственности.

Если в роли Жанны превалируют черты детскости, а ее героический порыв носит несколько неосознанный характер, то у Дианы Мирель совсем иная судьба. Женщина, актриса, она через личную трагедию приходит к революции; здесь есть о чем думать, что играть, что танцевать. И все эти возможности в полную меру раскрыты Жужей Кун.

В нынешних гастролях Кун показалась как балерина завидно широкого диапазона. Она вела «Чудесного мандарина», «Шопениану», «Лебединое озеро» (правда, последняя партия, технически выполненная безупречно, не показалась мне очень близкой ее актерской индивидуальности) и великолепно выступила в «Пламени Парижа». Она захватила меня не только танцем, но актерским решением роли.

Трудная сцена плача над телом Антуана Мистраля (его отлично исполнил Левенте Шипеки) требует большой драматической насыщенности. Несмотря на огромное расстояние между сценой и зрительным залом Дворца съездов, которое не позволяет отчетливо видеть мимику, Кун провела эту сцену необыкновенно выразительно. Она пластически «укрупнила», дополнила, усилила эмоциональность движений. А ведь это самое важное для артиста.

Большая пастораль с вариациями на музыку «Гавота» Люлли была проведена Кун с настоящим чувством стиля — грациозно и живо. В последнем же акте ее исполнение развернутого Адажио, очень трудного, требующего виртуозного владения телом в поддержках, скульптурности позировок, представляется мне примером профессионального совершенства. Возвышенная героика, пронизывающая эту строгую, торжественную хореографию, была донесена с предельной ясностью. Сознаюсь, никак не ожидала, что миниатюрная, хрупкая Жужа Кун окажется блестящей исполнительницей партии, отмеченной масштабностью, размахом, даже известной монументальностью.

Еще одной отрадной неожиданностью вечера оказалось выступление Виктора Роны в партии Филиппа. Он буквально поразил своей превосходной танцевальной и актерской техникой. Но, самое главное, все его профессиональные качества служили основному — выражению героической идеи спектакля.

Великолепно была проведена сцена Басков (Эва Гал, Эржебет Андяшши, Дезе Зилахи, Ласло Петер, Ене Гал). Давно не видела эту композицию — одно из удачнейших сочинений Вайнонена — в таком огневом, напоенном наступательным темпераментом и подлинной страстью исполнении. Не могу не упомянуть и Эржебет Дворски в галантной, напоминающей французский фарфор партии Амура. Вообще в этом спектакле что ни роль, то удача.

Судя по уровню «Пламени Парижа», венгерский балет располагает первоклассными силами. Следовательно, есть все условия для дальнейших поисков, для будущих побед.

До новых встреч! Успехов и радостей, друзья!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Чудесный мандарин» Б. Бартока.Девушка — Габриелла Лакатош,Студент — Иожеф Форгач

«Шопениана». Жужа Кун и Виктор Рона

Содержание

«Чудесный мандарин» Б. Бартока.
Девушка — Габриелла Лакатош,
Студент — Иожеф Форгач