Выпуск № 7 (320) | 1965 - страница 29

излюбленных Вагнером, хотя порой достигает этого, подчеркивая бытовые детали.

Неожиданно поразил всех Заринь в «Тангейзере» — поразил именно яркостью игры, пластичностью, артистизмом, причем в условиях чрезвычайно трудных: первое выступление состоялось во время гастролей театра в Ленинграде. Успех явился результатом не только возросшего опыта, но и полной вокальной свободы, столь радующей в сложной партии, — Заринь справился с ней блестяще. Самые трудные эпизоды: трижды повторяющийся гимн Венере, сцена состязания певцов, рассказ о паломничестве в Рим — прозвучали так легко и увлеченно, с красивым piano и мощным forte, что партия Тангейзера вообще перестала казаться слушателям напряженной и высокой по тесситуре.

Особенно удался сложный и в вокальном, и в сценическом отношении эпизод состязания певцов. Заринь сумел передать здесь всю гамму разнообразных переживаний, волнующих его героя. Его Тангейзер очень юн, он искренно рад возвращению к друзьям и торжественному приему в Вартбурге, нетерпелив и азартен в споре, испуган неожиданным взрывом всеобщего негодования и сверканием мечей, трогателен в скорби и раскаянии. Даже во время больших пауз он внимательно слушает, живо реагирует на все происходящее — его три вокальных соло рождаются как естественный результат его переживаний.

Одинаково выразительно были исполнены и героические, и лирические, и сольные, и ансамблевые эпизоды (особенно отметим труднейший октет с хором a cappella).

Но не только роли героев — амплуа певца. В «Катерине Измайловой», например, он предстает не «соблазнителем» Сергеем, а Задрипанным мужичком. Трудно узнать прежнего героя в нелепой фигуре деревенского пьяницы. Заринь нашел здесь характерную походку. Свобода пения, поразительная в этой очень трудной по тесситуре партии, сочетается с непринужденностью игры.

Зариню удаются комические персонажи. Одной из ранних его работ был Базилио в «Свадьбе Фигаро» Моцарта, где запомнилось не только яркое звучание арии, которую обычно пропускают, но и легкость игры. Столь же удачной оказалась роль Принца в опере Прокофьева «Любовь к трем апельсинам».

Наиболее интересна последняя работа Зариня — роль Питера Граймса в одноименной опере Бриттена. А между тем добиться успеха здесь было особенно трудно: молодой артист явился первым исполнителем этой роли в Советском Союзе. Особенно трудным было первое выступление на эстраде зала Ленинградской филармонии, без костюмов и без грима. Задача усложнялась еще и тем, что спектакль шел на русском языке: текст партии велик, и выучить его пришлось в довольно краткие сроки, параллельно готовя ту же роль на латышском языке для постановки в Риге.

В декабре прошлого года состоялась театральная премьера, и стало особенно очевидно, как выросло вокальное и сценическое мастерство молодого певца за эти восемь месяцев. Мягкость, человечность, лиризм остались, но появились как черты характера героя порывистость, нервозность, эмоциональная неуравновешенность. Сценически артист чувствует себя совершенно свободно: Заринь так уверенно обращается с сетями, веревками, корзинами, фонарями, словно всю жизнь ничем другим, кроме рыбной ловли, не занимался. В вокальной партии уже в первом акте выделены лирические моменты, широкие певучие фразы — и в то же время подчеркнуты резкие, внезапные контрасты. Особенно удачна большая моносцена во втором акте, насыщенная богатством чувств и настроений: любовь к морю, нежность к Эллен — и грубость по отношению к мальчику-подручному, злоба и насмешка при воспоминании о врагах (при этом Заринь свободно переходит от пения к разговорной речи, которая обычно с трудом дается оперным артистам и звучит, как правило, неестественно). Сильное впечатление производит заключительный монолог безумного Граймса, построенный на чередовании обрывков мелодий и идущий без сопровождения. В этой партии еще раз проявилось свойственное Зариню точное ощущение стиля. Часто говорят: «В современной опере нечего петь». Да, при другом исполнении может показаться, что у Граймса мало «чистого» пения. Но современную оперу надо уметь петь. И это в полной мере удается Зариню: в его исполнении нет принципиальной разницы между современными классическими произведениями, пение не подменяется говорком или криком; выделены лишь взрывы чувств.

*

Наряду с Заринем в 1960 году на сцене Рижского театра дебютировали еще несколько молодых певцов. Тонкой вокалисткой показала себя меццо-сопрано Лайма Андерсон. Выросшая в семье, где все пели, она обладает большой музыкальностью и прекрасной вокальной школой, любит и умеет петь пиано; красивый голос (хотя и не отличающийся яркими верхами) позволяет ей

Л. Андерсон

выразительно интерпретировать разные по стилю сочинения. За пять лет Андерсон спела немало крупных партий (Кармен, Кончаковна, Зибель, Керубино) и в то же время часто выступала в концертах. Запомнились «Рапсодия» Брамса, прозвучавшая трогательно и человечно, полные трагизма «Песни об умерших детях» Малера, ария Эвридики из итальянской оперы Гайдна «Орфей и Эвридика», с тончайшим пианиссимо, партия в «Реквиеме» Верди (где при сильном составе исполнителей именно Андерсон выделилась красотой голоса и проникновенностью пения), горькие и юмористические песни «Из еврейской народной поэзии» Шостаковича — причем всё на языке подлинника. Особенный успех выпал на долю Андерсон в вокальных циклах М. Зариня — «Античные песни» на слова древнегреческих поэтов и «Партита в стиле барокко» на старофранцузские тексты. В первом из них поразила «Медея» — моносцена, полная трагического пафоса. А второй цикл, ироничный, остроумный, дерзко сочетающий величавые кадансы старинной музыки с острыми ритмами современного джаза, обязан Андерсон своим рождением, хотя она и была второй, а не первой его исполнительницей.

Многообразная концертная деятельность не могла не наложить отпечатка на весь характер трактовок Андерсон оперных партий, которым всегда присущи тонкость и филигранность отделки. Так, в партии Кармен в первом акте артистка находит немало выразительных возможностей piano, о которых другие исполнительницы обычно забывают; во втором — ее голос приобретает иронические интонации, когда она обращается к посрамленному Цуниге. Впечатляюще звучит сцена гадания, где особенно красивы густые, альтовые ноты; певица не боится силы выражения чувств — здесь слышится обреченность...

Интересно сценическое решение роли, четкое, определенное. В каждом акте при неизменной пылкости эмоций Кармен у Андерсон иная: то беззаботная, то сдержанная и лиричная, наконец, мрачная, охваченная предчувствием близкой гибели. Очень подвижная и гибкая, певица, однако, не злоупотребляет движением, особенно во время пения. Среди молодых рижских певцов Андерсон, пожалуй, наиболее артистична. Она умеет носить костюм. Лучшие черты ее дарования проявились в роли Керубино в «Свадьбе Фигаро» Моцарта, исполненной с задором и неподдельной увлеченностью. Это действительно юный паж, очаровательный в своей пылкой непосредственности и наивном лукавстве. Для Андерсон музыка Моцарта не менее образна и современна, чем «Война и мир» (где она поет Соню) или «Катерина Измайлова» (Сонетка).

*

Иная творческая индивидуальность у Аустры Тауринь, пришедшей в театр одновременно с Андерсон. Они поделили репертуар меццо-сопрано так, что Тауринь достались величественные, «царственные» роли: Амнерис, принцесса Эболи, Марина Мнишек, Венера в «Тангейзере», Фрика в «Валькирии», Иродиада в «Саломее»; в «Войне и мире» ей поручена партия Элен Безуховой. Для этих ролей как нельзя больше подходит ее величавая пластика и характер голоса — ровного на протяжении всего обширного диапазона, но несколько неподвижного (быстрые эпизоды, на-

А. Тауринь

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание