ся среди любой публики гурманов, то можно даже утверждать, что чем «нормальней», проще и ярче была музыка, тем большим успехом она пользовалась. Чайковский, Вагнер и Прокофьев вызывали, пожалуй, наибольшую эмоциональную реакцию.

То же самое мы наблюдали и в самой гуще событий — выступая в концертах фестиваля. Мы исполняли Прокофьева, Бабаджаняна, Щедрина, и в зале были самые бурные овации, крики «бис» — полный и неподдельный восторг. Показательный эпизод: после выступления комитасовцев, сыгравших при переполненном зале Четвертый квартет Д. Шостаковича, Восьмой М. Вайнберга и Первый Э. Мирзояна, кто-то из слушателей с чувством воскликнул: «Наконец-то мы послушали музыку!»

Но, быть может, такова реакция лишь неискушенных любителей?

Нет. Мы неоднократно беседовали с польскими музыкантами, участвовавшими в концертах, и убеждались, что они относятся к настоящей музыке и музыке «авангардистов» так же, как и большинство, — трезво и справедливо. А музыкальные критики? Пусть они говорят сами.

Рецензент Ю. Каньский: «Особое впечатление доставил слушателям последний концерт Симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения СССР, который уже выступал перед фестивалем и покорил Варшаву... В программе была никогда не игранная в Польше, поражающая своим драматизмом Вторая симфония Прокофьева, а также удивительная по характеру, простая, радостная кантата «Здравица» того же композитора. Виолончельный концерт ля минор Арно Бабаджаняна в мастерском исполнении Ростроповича оказался выдающимся произведением большой оригинальности и исключительных виртуозных достоинств, очень интересно воплотившим мелодические и ритмические особенности музыкального фольклора Армении. «Озорные частушки» Родиона Щедрина независимо от некоторых конструктивных несовершенств были доказательством большого таланта молодого композитора».

Вот другой лаконичный отзыв — критика Т. Касценьского: «Великолепна интерпретация квартета Шостаковича и произведений Прокофьева — кантаты «Здравица» и особенно Второй симфонии».

«Из новых советских произведений, — писал третий рецензент, — общественность лучше всего приняла Концерт для виолончели Бабаджаняна, который пришлось бисировать».

И еще один суммирующий отзыв — из польского журнала «Дружба»: «Если бы мы захотели перечислить и передать все комплименты, адресованные московским музыкантам, не хватило бы и целого номера».

Столь единодушно выраженное мнение широкой публики, музыкантов и критики ясно показывало, какое искусство и какие эстетические идеалы действительно близки полякам, по-настоящему волнуют их.

А какие «сочинения» пытались противостоять советской музыке? Оговорим, что в отличие от специально приехавших на фестиваль композиторов и музыковедов нам, оркестрантам, удалось послушать сравнительно немного и преимущественно по радио: отрывки из «Canticum sacrum» И. Стравинского, ряд оркестровых и камерных произведений польских и зарубежных авторов — В. Лютославского, Л. Берио, С. Буссотти, Ф. Донатони и некоторых других, причем в ряде случаев следовало бы брать в кавычки слово «произведение». Расскажу об одном таком. Диктора можно было понять: он объявил пьесу «От пианиссимо до фортиссимо». Слушаем. Что такое? Необычно большая пауза. Затем типичный предконцертный гул — оркестр «разыгрывается» перед началом исполнения. Ждем. Гул продолжается. Начали недоуменно переглядываться, потому что время идет, а гул все нарастает. Наконец мы уразумели, что объявленное сочинение уже исполняется. Вскоре, подводя итог этому оригинальному crescendo, торжественно прозвучал громкий и обыкновенный до мажор, и «пьеса» закончилась. Как-то сама собой напросилась аллегория: пузырь отрицания музыки в музыке долго надувается, растет, а потом неизбежно лопается, и перед нами хитро улыбающаяся, полная сил и здоровья — Музыка!

Надо подчеркнуть: это оказалось не только нашим личным мнением. Его в большей или меньшей степени разделяли даже те, кто пытались занять в борьбе двух идеологий некую среднюю, межеумную позицию, не говоря уже о широкой публике. Например, критик Л. Кидринский. Он очень лойяльно, подчеркивая «равные права разных вкусов», пытался оценить всех — даже крайних «авангардистов». И все же, подразделял исполнявшуюся на фестивале музыку на пять групп, начиная от «классики современности», до «эксперименталистов», автор, следуя, вероятно, музыкальному чувству, отметил, что в первой группе «самым интересным явлением... была, безусловно, польская премьера Второй симфонии Прокофьева». Далее он выделил Виолончельный концерт А. Бабаджаняна. Характеризуя же «эксперименталистов», критик, несмотря, подчеркиваем, на всю свою лойяльность и стремление «не отстать от моды», вынужден был указать, что

«выглядело это в обоих случаях (речь идет о «произведениях» аргентинца М. Нагеля и итальянца Ф. Донатони. — Л. Р.) довольно юмористично, как анекдот или, скорее, как издевательство. Так отнеслась к этому большая часть публики» (разрядка моя. — Л. Р.).

Небезынтересно было бы присоединить к этому мнению «объективистов» по-своему уникальный ответ на вопрос «музыка ли это?», который дал ультрасовременный композитор и пианист Ф. Ржевский (тот самый, который специально отрастил бородку для амортизированных ударов челюстью по клавиатуре). Он ответил так: «Пожалуй, да, а пожалуй, и нет».

Ничего себе, «определенно» сказано!

Разумеется, и в новейшей музыке, исполнявшейся на фестивале, было бы несправедливо не замечать отдельных ценных находок, оргинальных звучаний, новых средств выразительности — в конечном счете, новых форм эмоционального воздействия на слушателя. Показательный пример: всего два произведения «бисировались» в концертах фестиваля — Виолончельный концерт А. Бабаджаняна и «Три поэмы А. Мишо» В. Лютославского. Последнее сочинение несомненно оставляет сильное эмоциональное впечатление. Красивым и необычным звуковым колоритом запомнились «Круги» Л. Берио. Как видно, наиболее одаренные композиторы выходят за узкие «авангардистские рамки», пытаются найти пути к восприятию слушателей. Эта отчетливая тенденция в современном искусстве Запада знаменательна и не случайна.

Даже ограниченные впечатления от той «музыки», которая фактически противостояла на «Варшавской осени» музыке в обычном понимании этого слова, дают представление о коренных их различиях. И как бы ни были интересны эксперименты сами по себе, каким бы ярким ни оказался всплеск творческой фантазии композитора, как бы ни поражали воображение оригинальные звучания, «доселе не слышанные», и как бы ни неистовствовали ярые поклонники модернизма — как бы то ни было, именно настоящая, высокая музыка, музыка больших чувств, идущая «от сердца к сердцу», уверенно утверждает свои позиции. И не случайно на фестивале, печально прославившемся своим «авангардизмом», столь единодушно положительной оказалась реакция широкой публики на музыку подлинную — классическую и современную.

И если уж делить музыку XX века на «авангардизм» и «современность», то только с полным учетом того объективного факта, что очевидную и все большую силу обретает «современность» во всем ее многообразии и сложности, во всей ее противоречивости и целеустремленности, но с ясно выраженным девизом: музыка, а не антимузыка. Музыка для людей, а не против или помимо людей!

Думается, именно так и можно определить итог VII «Варшавской осени». Именно эти высокие, благородные идеи в искусстве сделали советскую музыку не только событием номер один, но и идейным маяком самого фестиваля.

ФРГ

А. Мелихар

Трагедия западно-германской культуры

Все чаще и чаще у нас раздаются тревожные голоса музыкантов, и не только музыкантов, которые настойчиво и со всей серьезностью указывают на поистине катастрофическое положение в области воспитания молодых музыкальных кадров и совершенно ненормальные условия, в которые поставлены исполнительские коллективы; вынуждены это констатировать даже газеты сугубо реакционного направления. Трезвые цифры, оглашенные на двухдневном «Либеральном форуме культуры» в Нюрнберге в октябре 1962 года, выразительно продемонстрировали страшную отсталость ФРГ в сфере образования. Достаточно сказать, что если в Англии доля детей рабочих в высших учебных заведениях превышает 30%, то у нас она не достигает и 5%. Характерно, что министр казначейств ФРГ Ленц, утверждавший, что образование

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ФРГ

А. Мелихар

Трагедия западно-германской культуры

Содержание